Жизнь замечательных котов…
Шрифт:
Баба Валя, которая всё-таки считала Ваську своим, уезжала на лето в деревню, километрах в десяти от города. Там у неё был старый дом, огород, подвал и в подвале мыши. Не знаю, как уговорила она кота залезть в сумку, но всё-же как-то его упаковала и увезла в деревню. Кот вернулся через день. В деревне он вылез из сумки, полакал воды, задрал хвост, как восклицательный знак, и потопал в город. И не учите кота, как надо жить! Васька сам знает.
Вернувшись в город, он пришёл ко мне. Я в это время варила сосиску. Кот заскрипел, требуя еды. Я дала ему каши. Он пожевал из вежливости, потом забрался на табуретку и заныл, поглядывая на кастрюлю. Я объясняю, что сосиска всего одна, и вообще,
Взмыв «свечой», как баскетболист на площадке, он ударяет башкой в дно тарелки с такой силой, что сосиска выскакивает из неё, в головокружительном пируэте ловит на лету добычу, толкает плечом дверь — и был таков. Всё я сообразила позднее, а в первый момент не поняла: была сосиска — нет сосиски.
Васькино коварство озадачило меня. Но потом я поняла, что именно такие животные — сильные, ловкие, смелые — выживают в природе, и дают сильное потомство, и оберегают кошачий род от вымирания. А потому — браво, Васька!
Кот — токсикоман
Зима в Сибири долгая и холодная.
Печка в доме — большая и тёплая. Если протопить её хорошенько, то она долго держит тепло, обогревая сразу несколько комнат. В детстве, когда все предметы кажутся живыми существами, печь представлялась мне заботливой курицей-наседкой. Набегавшись на морозе, мы, как цыплята, жались к её тёплым бокам и, приложив отмёрзшее ухо, слушали, как она гудит-ворчит низким голосом, как будто выговаривает за то, что не побереглись на морозе.
В печи пекут хлеб и готовят еду. Для этого в чугунной плите сделаны специальные круглые отверстия. Хозяйки рано, ещё до наступления больших холодов, начинают понемногу протапливать печь.
Мы все любили печку. Любили смотреть, как мама закладывает внутрь душистые берёзовые поленья, чиркает спичкой, разжигая огонь, он бежит золотистой змейкой по поленьям и они, разгораясь, отдают людям тепло, которое получили от солнца, когда были деревьями. То, что деревья получили от солнца — превращалось в жар и поднималось наверх, на небо, то, что получили от земли — превращалось в золу и возвращалось обратно в землю. Всю долгую жизнь деревья копили тепло и теперь жарко и радостно отдавали его людям.
Вот и в это осеннее утро, ещё по-летнему солнечное, но уже по-зимнему морозное, мы, три маленьких сестрёнки, смотрели, как мама разжигает огонь. Вот побежала огненная змейка, закурился дымок, затрещали поленья… Огонь завораживал… Невозможно было отвести взгляд, хотелось стоять и смотреть бесконечно и слушать эту тишину, нарушаемую лишь сухими щелчками разгорающихся дров.
Мама уже собиралась захлопнуть чугунную дверцу, когда непонятно откуда грянул крик, такой страшный, как может кричать только погибающее в муках животное. Мы остолбенели. Ужас смерти холодной ладошкой пробежал по коже. Что это? Откуда раздаётся этот кошмарный звериный вопль, достигший последней степени отчаяния? Вопила… печь. Мама быстрым движением распахнула пошире дверцу и начала выбрасывать горящие поленья, затем схватила кочергу и выволокла разом всю дымящуюся кучу. Дымом заволокло всю комнату, поленья трещали и сыпали искрами. Как мы не сожгли тогда дом?
Наконец, вслед за последним поленом, из чёрного жерла печки, как из преисподней, выскочило жуткое чудовище, отдалённо напоминающее кота. Некогда рыжий — а теперь чёрный, — дымя и воняя палёным валенком, он задрал дымящийся хвост и полетел по деревне. Обгоняя собственный крик, кот мчался по дороге, и искры сыпались из него, как бенгальские огни на новогодней ёлке. Такого деревня ещё не видела: картинка напоминала неудачный запуск ракеты на космодроме «Байконур». Псы разинули рты, а деревенские старушки крестились и качали головой, наблюдая это небывалое явление природы.
Мы пережили шок. Шутка ли — мы чуть не сожгли в печи живого кота! Но как он там оказался? И вообще — кто он такой?
Через пару дней, когда мы, так ничего и не поняв, немного успокоились, история повторилась. Теперь мы соображали быстрее, и, едва печь взвыла, быстренько повыбрасывали поленья. Кот успел лишь слегка задымиться. Он взвыл погромче и знакомой дорогой поскакал по деревне.
Соседи заподозрили неладное.
— Что это вы, Романовна, делаете с котом? Печёте его в печи, что ли?
— Ну конечно, — отшучивалась мать, — новое блюдо готовим. Называется — «Кот печёный».
Но нам было не до шуток.
В следующий раз, прежде чем растопить печь, мама вооружилась кочергой, пошарила в глубине и выволокла, вместе с кучей головёшек, старого знакомого! Кот шлёпнулся на пол, получил головёшкой по башке и открыл глаза. Он был невменяем. Если бы коты пили водку, то можно было бы сказать, что он пьян в стельку! Страшнее чёрта, с обгоревшими ушами, без усов и бровей, кот, между тем, был в прекрасном расположении духа. Глядя на нас блуждающим взглядом, он встал, отряхнулся от золы и замурлыкал простенькую песенку. Он любил нас, как никто в мире не любил нас в эту минуту. Пошатываясь на нестойких лапах, он глядел на нас с нежностью, недоумевая: ну что рты разинули? Котов не видали? В порыве чувств он задрал палёный хвост и потёрся ласково о мои коленки, окрасив их в приятный чёрный цвет.
Так мы стали обладателями уникального животного — кота-токсикомана.
Неизвестно как он пристрастился нюхать угарный газ, который выделяет остывающая зола. В небольших количествах этот газ может вызвать эйфорию. В больших — лучше не пробовать. Через отверстия в плите, которые мы, дети, часто оставляли открытыми, он проникал в печь, устраивался в глубине и ловил кайф. Потом засыпал тяжёлым наркотическим сном. Вот почему он не слышал, как мама закладывает дрова. И лишь когда огонь подбирался под бока, кот просыпался и просыпался в настоящем аду. Такого пробуждения никому не пожелаешь.
Ни один пожарный не посоветовал бы держать в доме это пожароопасное животное. Мы поселили его в курятнике, вызвав переполох среди кур и бурный протест петуха. «Кто-кто-кто?» — возмущался петух, налетая на незваного гостя. Он наступал на него боком, распустив крыло, как матадор красный плащ, и устраивая время от времени настоящую корриду с котом в роли боевого быка и курами в партере.
Всю зиму кот мышковал в сарае.
Там хранился бидон с керосином, и кот пристрастился нюхать керосин, что нам совсем не нравилось, но не представляло особой опасности. «Прячьте спички от кота!» — шутили в доме. Кот засыпал в обнимку с бидоном, а просыпался неизменно в боевом настроении. После керосина его тянуло на подвиги. Ему срочно требовалось набить морду какой-нибудь собаке, что удавалось с переменным успехом. Обратно во двор он влетал, преследуемый сворой собак, с покусаной мордой и драными боками. Кот позорил нас перед всей деревней, но что было делать? У животных, как и у людей, бывают пагубные привычки.