Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Он сделал для синьора Джовамбаттиста Кастальдо опять-таки бронзовую статую с соответствующими украшениями, предназначенную к постановке в каком-то мне неизвестном монастыре.
Для вышеназванного католического короля он изваял весьма одобренную мраморную статую, имеющую больше трех локтей в вышину и изображающую Христа с крестом и другими символами его страстей. Наконец, в работе у него сейчас находится статуя синьора Альфонсо Давалоса, знаменитейшего маркиза дель Васто, заказанная ему маркизом Пескара, его сыном. Статуя эта имеет четыре локтя в высоту, и из нее должна получиться превосходная литая фигура, если принять во внимание то усердие, с каким Леоне над ней работает, и то везение, которое неизменно сопутствовало ему при литье. И вот этот же Леоне, дабы показать величие своего духа, прекрасный талант, полученный им от природы, и благорасположение к нему судьбы, украсил, не пожалев больших денег, великолепнейшей архитектурой домик в округе Морони, настолько изобилующий всякими смелыми находками, что другого такого и во всем Милане, пожалуй, не найти. В членениях фасада над пилястрами можно видеть шесть фигур, изображающих скованных пленников, размером в шесть локтей каждая и целиком сделанных из живого камня. Между ними в нескольких
Один из его сыновей, по имени Помпео, находящийся ныне на службе у короля Филиппа Испанского, нисколько не уступает своему отцу в резьбе стальных штампов для медалей и в литье чудесных фигур, поэтому-то он при этом дворе и был соперником флорентинца Джовампаоло Поджини, который точно так же состоит на службе у этого короля и делает великолепнейшие медали. Однако Помпео, прослужив уже много лет, предполагает вернуться в Милан, дабы наслаждаться своим аврелианским домом и прочими плодами трудов своего отца в обществе любимых им талантливых людей.
Скажу теперь несколько слов о медалях и о стальных штампах, при помощи которых их чеканят. Можно, как мне кажется, с уверенностью утверждать, что в отношении качества изображаемых на них фигур современные нам изобретатели достигли всего того, что было в свое время сделано древними римлянами, которых мы превзошли как в литературе, так и в других областях. Это ясно видно (не говоря о многих других) по двенадцати оборотным сторонам, которые недавно были сделаны Пьетро Паоло Галеотти на медалях герцога Козимо, таковы: Пиза, только что вернувшаяся в свое прежнее состояние благодаря стараниям герцога, осушившего ее окрестные болота и обеспечившего ее другими крупными усовершенствованиями – водопровод, проведенный во Флоренцию из самых различных мест; нарядное и великолепное здание государственных учреждений, построенное им для общественной пользы; объединение флорентийского и сиенского государств; сооружение города и двух крепостей на острове Эльбе; колонна, вывезенная им из Рима и установленная во Флоренции на площади Санта Тринита; сохранение, завершение и расширение здания библиотеки Сан Лоренцо на пользу общества; учреждение рыцарского ордена св. Стефана; отказ государства от своей власти в пользу герцога; создание милиции или государственных отрядов; столь великолепное и царственное завершение дворца Питти с его садами, фонтанами и постройками. Говоря об этих оборотных сторонах медалей, я не упоминаю здесь ни о литерах, окружающих изображения, ни о пояснительных надписях, поскольку мне предстоит поговорить об этом в другом месте. Все эти двенадцать оборотов действительно очень хороши и выполнены с большим изяществом и старанием, какова, впрочем, и голова самого герцога, прекрасная во всех отношениях.
Равным образом с большим совершенством, как я уже говорил, выполняются в наши дни лепнина вообще и, в частности, стуковые медали. Так, за последнее время Марио Капокачча из Анконы сделал из цветного стука заключенные в коробочки поистине прекраснейшие портреты и головы, как, например, портрет папы Пия IV, который я недавно видел, и портрет кардинала Алессандрино. Видел я также подобного же рода великолепнейшие портреты работы сыновей перуджинского ювелира Полидоро.
Вернемся, однако, в Милан. Когда я год тому назад снова увидел произведения скульптора Гоббо, ничего из ряда вон выходящего я в них не усмотрел, за исключением разве расставленных вокруг собора мраморных статуй Адама и Евы, статуи Юдифи и статуи св. Елены, а также статуй покойных Лодовико, прозванного Моро, и его супруги Беатриче, которые предназначались для гробницы работы Джован Джакомо делла Порта, скульптора и архитектора Миланского собора, выполнившего в своей молодости много работ под руководством названного Гоббо. Вышеупомянутые же фигуры, предназначавшиеся для этой гробницы, отделаны весьма тщательно. Тот же Джован Джакомо сделал много хороших вещей в павийской Чертозе, в частности на гробнице «Доблестного графа» и на фасаде тамошней церкви.
Искусству от него научился его племянник Гульельмо, который в Милане в 1530 году делал весьма старательные копии с произведений Леонардо да Винчи, принесшие ему величайшую пользу. Действительно, когда он в 1531 году отправился в Геную вместе с Джован Джакомо, который был вызван в этот город для создания гробницы св. Иоанна Крестителя, он с превеликим рвением занялся рисованием под руководством Перино дель Ваги и, не бросая ради этого скульптуры, сделал один из шестнадцати пьедесталов в этой гробнице, после чего, когда увидели, насколько он хорошо с этим справился, ему были поручены и все остальные. Засим он высек двух мраморных ангелов, находящихся в сообществе св. Иоанна, а для епископа Сервега – два мраморных портрета и колоссальную фигуру Моисея, которая была установлена в церкви Сан Лоренцо. Далее, изваяв мраморную Цереру, которую поставили над дверью дома Ансальдо Гримане, он сделал в натуральную величину статую св. Екатерины над воротами Порта делла Каццуола и, наконец, мраморных трех граций с четырьмя амурами, которые были посланы во Фландрию главному оруженосцу при особе императора Карла V вместе с другой Церерой размером в натуральную величину.
Создав за шесть лет все эти произведения, Гульельмо в 1537 году отправился в Рим с письмом от своего дяди Джован Джакомо, который всячески его рекомендовал своему другу венецианскому живописцу брату Бастиано с просьбой, чтобы тот, в свою очередь, его рекомендовал Микеланджело Буонарроти, что он и сделал. Микеланджело же, увидав, что Гульельмо на работу зол и весьма усидчив, стал испытывать к нему привязанность и прежде всего заставил его реставрировать кое-какие античные
Между тем, пока Гульельмо продолжал реставрировать статуи, хранящиеся ныне во дворце Фарнезе в лоджии, что перед верхней залой, в 1547 году скончался брат Бастиано венецианец, который, как уже говорилось, выполнял обязанности хранителя печати. И вот, при поддержке Микеланджело и других, Гульельмо добился от папы того, что получил названную должность хранителя печати с обязательством сделать гробницу этого папы Павла III, которая должна была быть установлена в соборе Св. Петра. При изготовлении модели он использовал, улучшив их рисунок, те истории и те фигуры богословских и главных добродетелей, которые им в свое время были сделаны для названного епископа Де Солис, поместив в четырех угловых пролетах четырех путтов и четыре щита для надписей и ко всему этому добавив бронзовую статую сего первосвященника, восседающего и с миром отпускающего всем грехи; высота же этой статуи равняется семнадцати пальмам. Однако, опасаясь, что металл из-за огромных размеров фигуры не остынет и что от этого сорвется все литье, он погрузил металл в нижний бак, с тем чтобы он напитывался влагой снизу вверх, и таким необычным способом добился великолепнейшего отлива, чистого, как воск, так что вышедшая из огня пленка уже не нуждалась в какой-либо дополнительной шлифовке, как это и видно на самой статуе. Статуя же эта установлена под первыми арками, несущими абсиду нового собора Св. Петра. К этой гробнице, которая, согласно его проекту, предполагалась отдельно стоящей, должны были быть приставлены четыре фигуры, выполненные им из мрамора, с прекрасной выдумкой по программе, предложенной ему Аннибале Каро по поручению папы и кардинала Фарнезе. Одна из этих статуй – обнаженная фигура Правосудия, лежащая на ковре и повязанная через плечо невидимым мечом, в одной руке у нее пучки прутьев консульского правосудия, а в другой – пылающий факел, лицо его молодое, волосы покрыты повязкой, нос с горбинкой и на вид весьма чуткий. Вторая – это Умеренность в облике матроны, на вид моложавой, с зеркалом и закрытой книгой в руках, а вся она частью обнажена и частью одета. Третья – Изобилие, молодая женщина, увенчанная колосьями, с рогом изобилия в одной руке и старинной меркой для зерна в другой, одежда же ее такова, что обнаженное тело через нее просвечивает. Четвертая и последняя статуя – Мир, матрона с младенцем, закрывшая глаза и держащая в руке кадуцей Меркурия. Равным образом сделал он предназначавшуюся для этой гробницы бронзовую же историю, которая, по программе названного Каро, изображала двух речных богов, олицетворяющих один из них – озеро, а другой реку, протекающую через владения Фарнезе. И помимо всего этого, там же предполагалось изобразить гору, усаженную лилиями и увенчанную радугой. Однако все это не нашло себе места в задуманном сооружении по причинам, изложенным нами в жизнеописании Микеланджело, и можно лишь предполагать, что подобно тому, как все эти части сами по себе очень хороши и выполнены с большим толком, точно таким же получилось бы и целое. И все же только на открытом воздухе, на площади, произведение это получит настоящее освещение и позволит иметь о нем правильное суждение.
Тот же фра Гульельмо создал на протяжении многих лет четырнадцать историй из жизни Иисуса Христа, которые он предполагал отлить из бронзы. Каждая из них имеет в ширину четыре пальмы и шесть в высоту, правда, за исключением одной, которая имеет двенадцать пальм в вышину и шесть в ширину и на которой изображено Рождество Христово с великолепнейшими по выдумке своей фигурами. На остальных тринадцати – следующие истории: Вход Марии с младенцем Иисусом в Иерусалим на ослятах с двумя фигурами в высоком и многими в среднем и низком рельефе; Тайная вечеря с тринадцатью хорошо скомпонованными фигурами и богатейшим архитектурным фоном; Омовение ног ученикам; Моление о чаше с пятью фигурами и весьма пестрой толпой внизу; Христос перед Анной с шестью большими фигурами, многими внизу и с видом в даль; Бичевание у столпа; Венчание терновым венцом; Се человек; Пилат, умывающий себе руки; Несение Креста с пятнадцатью фигурами и некоторыми другими, которые в отдалении поднимаются на Голгофу; Распятый Христос с восемнадцатью фигурами и, наконец, Снятие со креста. Все эти истории, будь они отлиты из бронзы, составляли бы в своей совокупности редкостнейшее творение, которое выполнено с великими знаниями и рвением. Папа Пий IV намеревался внести их через одну из дверей собора Св. Петра, но из-за кончины своей не успел этого сделать.
В последнее время фра Гульельмо сделал восковые модели для трех алтарей этого собора: Снятие со креста, Передача Петру ключей церкви и Схождение Св. Духа – и из всех получились бы отменные истории. Вообще же он располагал и располагает величайшими возможностями трудиться и творить, поскольку должность хранителя печати настолько доходна, что позволяет учиться и трудиться ради одной славы, что недоступно тому, кто такими возможностями не обладает. И все же фра Гульельмо с 1547-го по нынешний 1567 год ничего законченного не создал, но ведь всякому, занимающему эту должность, свойственно становиться все более ленивым и беспечным. А что это так, явствует уже из того, что Гульельмо, до того как сделался братом-хранителем, сделал множество мраморных бюстов и других произведений, помимо тех, которые мы упоминали. Правда, им были сделаны из стука и четыре большие фигуры пророков, которые стоят в нишах между столбами первой большой арки собора Св. Петра. Он принимал также деятельное участие в изготовлении колесниц для праздника Тестаччо и других маскарадов, в течение уже многих лет устраивавшихся в Риме.
Учеником его был некий Гульельмо-Немец, который в числе других вещей создал богатую отделку, состоявшую из крохотных бронзовых статуэток, сделанных им по образцу лучших античных, для деревянного кабинета (так его называют), который граф Питильяно подарил синьору герцогу Козимо. Статуэтки эти нижеследующие: конная статуя на Капитолии, кони на Монтекавалло, Геркулесы Фарнезские, Антиной и Аполлон Бельведерский, а также бюсты двенадцати императоров наряду с другими, причем все они отлично сделаны и похожи на оригиналы.