Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Душу умел я вдохнуть искусными пальцами – в краски.
Набожных души умел – голосом Бога смутить
Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья,
Принуждена меня звать мастером равным себе
В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий
Медичи, прежде чем я в низменный прах обращусь).
Рисовал фра Филиппо отличнейшим образом, в чем можно убедиться по нашей книге рисунков знаменитейших живописцев и в особенности по тем листам, где нарисован образ для церкви Санто Спирито, и по другим, где изображена капелла в Прато.
ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ПАОЛО РИМЛЯНИНА И МАСТЕРА МИНО СКУЛЬПТОРОВ, А ТАКЖЕ КИМЕНТИ КАМИЧА И БАЧЧО ПИНТЕЛЛИ АРХИТЕКТОРОВ
Теперь следует нам поговорить о Паоло Римлянине и Мино дель Реньо, сверстниках и занимавшихся одним и тем же делом, но сильно
В Монтекассино, монастыре черных монахов в Неаполитанском королевстве, есть гробница работы Мино, а в Неаполе – несколько его вещей из мрамора. В Риме у подножия лестницы собора св. Петра – статуи святых Петра и Павла, а в самом соборе – гробница папы Павла И; фигурой же, выполненной Паоло в соревновании с Мино, был св. Павел, которого можно видеть на мраморном постаменте при входе на мост св. Ангела и который раньше долгое время стоял возле капеллы Сикста IV, и никто о нем не знал. Но случилось потом, что папа Климент VII однажды обратил внимание на эту статую, и, так как он понимал в таких делах и обладал вкусом, она ему очень понравилась. И потому он решил заказать св. Петра такой же величины и поставить обе статуи вместе при входе на мост св. Ангела, убрав посвященные там этим апостолам две мраморные часовенки, так как они загораживали вид на замок.
В сочинении Антонио Филарете мы читаем, что Паоло был не только скульптором, но и выдающимся золотых дел мастером, сделавшим некоторых из двенадцати серебряных апостолов, стоявших до разгрома Рима на алтаре папской капеллы; в выполнении их принимали участие также Никколо делла Гвардиа и Пьетро Паоло из Тоди, которые были учениками Паоло и затем дельными мастерами в скульптуре, о чем можно судить по гробницам пап Пия II и Пия III, на которых оба названных первосвященника изображены с натуры. Их же работы можно видеть на медалях трех императоров и других великих людей. Названный же Паоло выполнил конную статую некоего вооруженного человека, ту, что ныне стоит на земле в соборе св. Петра возле капеллы св. Андрея. Учеником Паоло был Янкристофоро Римлянин, выдающийся скульптор, несколько работ которого находится в Санта Мариа Трастевере и других местах. Кименти Камича, о происхождении которого неизвестно ничего, кроме того, что он был флорентинцем, был на службе у короля Венгрии и строил ему дворцы, сады, фонтаны, храмы, крепости и многие другие значительные каменные здания с украшениями, резными потолками и тому подобными вещами, которые с большой тщательностью выполнял Баччо Челлини. После этих работ Кименти, как человек преданный своей родине, возвратился во Флоренцию и послал Баччо, который оставил в Венгрии несколько картин работы Берто Аинайуоло для передачи их королю. Картины эти считались в Венгрии очень красивыми и заслужили высокую похвалу от тамошнего короля. Берто этот (не обойду молчанием и его) написал в прекрасной манере много картин, находящихся в домах разных граждан, но внезапно умер во цвете лет, не оправдав добрых надежд, которые на него возлагались.
Возвратимся, однако, к Кименти. Пробыв недолгое время во Флоренции, он вернулся в Венгрию, где продолжал службу у короля. Как-то во время поездки по Дунаю для строительства мельниц он от переутомления схватил болезнь, которая в течение нескольких дней свела его в могилу. Работали эти мастера приблизительно около 1470 года.
В те же времена жил флорентинец Баччо Пинтелли. Во время папы Сикста IV он проживал в Риме и большим опытом, которым он обладал в архитектурных делах, заслужил того, что названный папа пользовался его услугами во всех своих строительных предприятиях. Так, по его проекту были построены церковь и монастырь Санта Мариа дель Пополо и в них несколько капелл с многочисленными украшениями, и в особенности капелла Доменико делла Ровере, кардинала Сан Клименте и племянника этого папы, который построил по проекту Баччо дворец в Борго Веккио, почитавшийся тогда очень красивым и хорошо задуманным зданием. Он же под покоями папы Николая построил большую библиотеку, во дворце же капеллу, именуемую Сикстинской, украшенную прекрасной живописью. Равным образом он заново отстроил здание больницы Санто Спирито ин Сассия, сгоревшую в 1471 году почти до основания, пристроив к ней очень длинную лоджию и все полезные удобства, какие возможно пожелать. Внутри же по длине больницы по его указаниям были написаны истории из жизни папы Сикста от рождения его до завершения этой постройки,
Равным образом в юбилейный 1473 год он построил много новых церквушек в Риме, которые опознаются по гербу папы Сикста, и в частности Санто Апостоло, Сан Пьетро ин Винкула и Сан Систо. А кардиналу Гульельмо, епископу Остии, он сделал модель его церкви с фасадом и лестницами в таком виде, как мы сейчас это видим. Многие утверждают, что проект церкви Сан Пьетро ин Монторио в Риме принадлежит Баччо, однако я не могу утверждать с уверенностью, что это так. Церковь эта была построена на средства короля португальского почти в то же время, когда испанская колония выстроила в Риме церковь Сан Якопо. Талант Баччо ценился папой настолько, что без его совета он не строил ничего. И потому в 1480 году, услышав, что церковь и монастырь Сан Франческо в Ассизи грозят рухнуть, папа послал туда Баччо, который, воздвигнув со стороны долины прочнейший контрфорс, полностью укрепил чудесную эту постройку, а на одном из устоев Баччо поставил статую этого папы, который за несколько лет до того отделал в этом монастыре много апартаментов, состоящих из комнат и зал: их можно узнать по великолепию, а также и по гербу названного папы, там помещенному. Во дворе же находится самый большой герб с латинскими стихами в честь папы Сикста IV, который дал много доказательств, как глубоко он почитал сие святое место.
ЖИЗНЕОПИСАНИЯ АНДРЕА ДЕЛЬ КАСТАНЬО ДИ МУДЖЕЛЛО И ДОМЕНИКО ВЕНЕЦИАНО ЖИВОПИСЦЕВ
Я не уверен, можно ли выразить словами, насколько в человеке выдающемся достоин порицания порок зависти, который, впрочем, ни у кого не должен был бы встречаться, и насколько преступно и ужасно стремиться под видом притворной дружбы уничтожить в другом не только известность и славу, но и саму жизнь, ибо перед лицом такого преступления немеет даже самый красноречивый язык, лишившись всех своих способностей и всех своих сил. А потому, не вдаваясь в подобные рассуждения, скажу только, что в таких поступках кроется дух не только, я бы сказал, бесчеловечный и дикий, но во всех смыслах жестокий и дьявольский, столь чуждый всякой добродетели, что совершающие их не только уже не люди и даже и не звери, но существа недостойные жизни. И потому, насколько соперничество и соревнование, стремящиеся в доблестном труде победить и превзойти стоящих выше, чтобы завоевать себе славу и честь, сами по себе похвальны и достойны высокой оценки, как нечто в мире необходимое и полезное, настолько, наоборот, в еще большей степени заслуживает порицания и осуждения преступнейшая зависть, которая, не терпя в других ни почестей, ни успехов, готова лишить жизни того, у кого она не может отнять славу, как это сделал коварный Андреа дель Кастаньо. Ведь он был живописцем и рисовальщиком поистине превосходным и великим, но еще больше были его злоба и зависть, которые он питал к другим живописцам и которые доходили до того, что он похоронил и скрыл сияние своего таланта во мраке греха.
Так как он родился в маленькой деревушке, именуемой Кастаньо, во Флорентийской области Муджелло, он сделал это название своим прозвищем, когда переселился во Флоренцию, куда он попал следующим путем. Лишившись в раннем детстве отца, он нашел приют у одного из своих дядей, который заставлял его много лет пасти стадо. Мальчик оказался таким расторопным и смышленым и таким бедовым, что сумел внушить уважение не только к дядюшкиной скотинке, но и к его пастбищам и ко всему прочему, что ему было дорого.
Однажды, когда он занимался этим, случилось так, что, спасаясь от дождя, он попал в одно место, где один из тех деревенских живописцев, что работают за гроши, расписывал божницу у какого-то крестьянина. Андреа, который ничего подобного никогда не видел, охваченный внезапным изумлением, стал внимательнейшим образом смотреть и приглядываться, как производится такая работа, и у него внезапно появилось огромнейшее желание и настолько лихорадочное стремление к этому искусству, что, не теряя времени, он принялся на стене и камнях углем и кончиком ножа выцарапывать и рисовать животных и людей так бойко, что вызывал в тех, кто его видел, немалое удивление. И вот среди поселян пошла молва о странных занятиях Андреа; когда же это дошло (как угодно было его судьбе) до ушей одного флорентийского дворянина, по имени Бернардетто деи Медичи, у которого там были владения, Бернардетто пожелал познакомиться с этим мальчиком. И когда он его в конце концов увидел и услышал его весьма бойкие рассуждения, то спросил его, не хочет ли он посвятить себя искусству живописца. Андреа ответил ему, что ничего более приятного с ним случиться не могло бы, и тот увез его с собой во Флоренцию, чтобы он мог усовершенствоваться, и устроил его работать у одного из тех мастеров, которые тогда считались лучшими.
И, таким образом, посвятив себя искусству живописи и отдав себя целиком ее изучению, Андреа обнаружил величайшее понимание трудностей искусства и главным образом рисунка. Не так это ему удавалось в колорите своих вещей, которые в этом отношении были жестковатыми и сухими, что в значительной мере их лишало добротности и изящества и главным образом того обаяния, которого мы и не находим в его колорите. Движение фигур он передавал исключительно смело, а головы мужчин и женщин – с потрясающей силой, придавая им суровый вид хорошим рисунком.