Жмурки

Буря началась ближе к вечеру. Да такая, какой Анастасия не помнила за всю жизнь! Потемнело резко, словно кто-то невидимой рукой накинул на землю черное покрывало. Деревья, окружающие усадьбу, сначала испуганно замерли, а потом зашумели разом, склонили верхушки под напором налетевшего ветра. Ударила первая молния, и сразу точно: где-то в лесу вспыхнуло дерево. Анастасия не видела еще огня, но уже чувствовала его силу. Паниковать и снаряжать людей не стала: дождь сам потушит. У нее на эту ночь были другие планы.

В сторожевой башне царили тишина и полумрак, развеиваемый лишь масляным

Внизу хлопнула тяжелая дверь. Этот звук Анастасия тоже скорее почувствовала, чем услышала. Все внутри нее встрепенулось, пришло в напряжение, приправленное предвкушением. И без того прямая спина стала еще прямее, тонкие губы сжались в почти невидимую полоску. Графиня заставила себя не оборачиваться, когда процессия наконец поднялась наверх.

– Мы ее привели, барыня, – послышался сзади голос Матвея.

И тут же раздалось мычание. Анастасия повернула только голову, взглянула на девушку. Та стояла на полу на коленях, очевидно, Матвей толкнул ее, но от падения плашмя она удержалась. Гордая девка! Ничего, Анастасия быстро сломает ее волю. И не таких ломала.

Девка была одета в красное платье, как и было велено. Длинные светлые волосы рассыпаны по плечам, рот закрыт повязкой, руки связаны за спиной. Молодец Матвей, слушается. Он всегда ее слушается. Боится. Все, кто боится, послушны, поэтому Анастасия привыкла держать прислугу в страхе. Только девка не боялась, но теперь даже в ее глазах сквозит ужас, который она тщательно пытается скрыть.

– Делай свое дело, Матвей, – велела Анастасия, снова поворачиваясь к окну.

За спиной послышалась возня, недовольное мычание, а потом голос Матвея:

– Не хочет она, барыня.

– Меня это не волнует, – равнодушно бросила Анастасия, скрывая раздражение.

Злиться ей нельзя. Злость перекроет собой все эмоции, не позволит впитать нужную энергию. Злость сейчас плохой помощник.

Подошла няня, встала рядом, тоже взглянула на бурю снаружи.

– Плохое ты задумала, Настенька, – вполголоса сказала она, дрожа от звуков за спиной. Няне не нравилось то, что происходит, но она пыталась это скрыть. Слишком хорошо знала свою воспитанницу. Воспитанница не потерпит чужих сомнений.

– Всех нас спасаю, – заметила Анастасия. – Если я погибну, то и ты тоже, няня. Помни об этом.

Няня помнила. Во многом она замешана, во многом помогала Анастасии, поэтому и молчит теперь. Молчит и делает вид, что не слышит возни за спиной, сосредоточенного сопения недалекого Матвея, мычания девки, ее сдержанных рыданий. Мычание раздражало Анастасию, а вот рыдания приносили удовлетворение. Девка только начала получать по заслугам, скоро за все ответит.

Наконец сопение стихло, завозился Матвей, натягивая штаны. Анастасия обернулась, бросила на девку насмешливый взгляд. Та сверлила ее ненавистью, но что ей эта ненависть! Недолго ей осталось.

– Теперь иди, – велела Анастасия Матвею. – Далеко не уходи, через четверть часа нужен будешь.

Едва ли Матвей понимал, что такое четверть часа, но это и не важно. Важно, что юродивый конюх предан Анастасии, а потому делает все, как она велит. А уж в нужное время она его позовет.

– Ты тоже иди, – велела Анастасия няне.

Няня замешкалась, будто уходить не хотела.

– Иди, – уже строже повторила Анастасия.

Та не посмела ослушаться. Когда внизу хлопнула дверь, Анастасия медленно подошла к девке, присела на корточки, одернула ее задранное платье. Алое, как сама кровь. Девка смотрела на нее с приятной смесью ненависти и страха. Два любимых чувства молодой графини, два доказательства ее силы. Анастасия вытащила из-под полы платья острый нож, показала его девке, чтобы усилить страх, и сразу почувствовала, как тот окатил ее огромной волной, чуть с ног не сбил. Анастасия даже зажмурилась от удовольствия. Зажмурилась, а перед глазами возник образ бабки, подарившей ей нож вместе с силой.

Тогда была такая же темная ночь, бушевала почти такая же буря. Молнии били в землю рядом с домом, а в сам дом не решались. Боялись старую ведьму. Все боялись, даже Анастасия, чего уж там. Тогда она была обычным человеком, силы еще не имела. Бабка дала ей силу и нож. И сегодня Анастасия впервые ими воспользуется.

Девка не отрывала от нее взгляд. Мычала от ужаса, мотала головой, пыталась отползти, но у Анастасии были не только нож и сила, но и свободные руки, а потому у девки не осталось шансов. Анастасия схватила ее за волосы, дернула на себя. Приблизилась к ее лицу, в последний раз заглянула в голубые глаза, подернутые теперь пленкой страха.

– Ты хотела отнять у меня все, дрянь, – прошипела в лицо девке, – за это я заберу у тебя то, что мне нужно.

Нож полоснул по юной коже легко, будто по свежему крестьянскому маслу. Ужас в голубых глазах сменился сначала удивлением, а потом снова страхом. Девка захрипела, горячая кровь брызнула на лицо Анастасии. Та откинула голову, вбирая в себя дар, который не суждено ей было иметь, приходилось отнимать силой. Кровь застывала на коже, а дар впитывался внутрь. Пока еще слабый, почти незаметный, но это ничего. У Анастасии имелась сила, способная дать ей то, чего не дала природа.

Нож вошел в тело еще дважды. Анастасия получила дар для жизни, теперь нужно было еще обезопасить себя после смерти. Девка попытается отомстить, потому что после смерти их силы снова станут равны.

Анастасия вытерла нож об алое платье, сняла со рта девки повязку, перевязала обезображенные глаза. Как бы ни любила она чужие страдания, а смотреть в черные окровавленные провалы ей не нравилось. Поднялась на ноги, чувствуя приятную усталость во всем теле, взяла с пола лампу. Та зашипела от ее прикосновения, словно разбуженная змея, но погаснуть не посмела. Анастасия медленно спустилась вниз, вышла на улицу. Дождь лил вовсю, смывал с ее кожи кровь, снимал усталость. Графиня обернулась, ища глазами Матвея. Тот ждал неподалеку, прятался под крышей конюшни. Увидел хозяйку, подошел ближе.

– Спрячь тело там, где и договаривались, – велела Анастасия. – Да помалкивай, понял?

– Понял, барыня, – послушно кивнул тот.

Анастасия в нем не сомневалась. А даже если откроет рот, кто поверит юродивому? Только рот тот она после этого быстро прикроет.

Больше не оглядываясь, Анастасия шагнула к дому. Тут же из темноты возникла няня, набросила на нее сверху накидку. Анастасия не стала возражать, хотя дождь был ей приятен.

– Башню потом сжечь, – коротко велела она, не глядя на няню.