Жнец
Шрифт:
— Да и так могу сказать. Плохих людей. Которые хотели причинить зло другим людям. Множеству.
— А ты, значит, герой?
— Это второй вопрос, Жарох. В сделке его не было.
Он внезапно хохотнул, а следом рассмеялся и я.
— Так что за реликвия?
Четыре дня назад, я отдал ему, в обмен на ворох бумажек, предмет, больше всего напоминающий крохотный череп какого-то мелкого животного. И уже тогда я задавался вопросом, на кой ляд оборотни отдают кучу денег за это.
Сейчас, если уж совсем честно, данная информация мне была и даром не нужна. Но после беготни последних дней, всего того бардака,
— Оберег. — ответил Жарох. — Если положить его рядом с кроватью новорожденного из нашего племени, у него не произойдет самопроизвольное превращение в зверя.
— А это так опасно?
— У тебя дети есть?
— Нет.
— Ну так представь, каково это, просыпаться от крика младенца, который ночью перекидывается в тотемное тело. Ему больно, страшно, он ничего не понимает… Раньше таких оберегов много было, передавали из поколения в поколение. Но за время Исхода утратили почти все. Так что сейчас скупаем те, что удастся найти.
— А новых наделать?
Оборотень внезапно полыхнул гневом, но потом так же резко вернул свой эмоциональный фон к норме. Даже выдал что-то вроде смущения. Типа, психанул чего-то, а потом вспомнил, что я даже не пойму причину его злости, и устыдился.
— Оберег делается из черепа ребенка, возрастом от одного дня до месяца. Обычно на это идут останки тех детей, которые умерли родами, или были больны и не смогли долго прожить. Довольно сложно, знаешь ли, организовать массовое производство таких амулетов.
Теперь уже стыдно стало мне. Даже не за то, что я был посредником, продавшим оберег истинным владельцам, а за то, что уже десять лет мы живем бок о бок с пришлыми, а так до сих пор ничего и не знаем о соседях. Все-таки, мы — люди, довольно равнодушные существа. Всегда это знал.
— Пойду я. — бросил я, разворачиваясь.
— Одна просьба! — произнес он мне в спину.
— Давай…
— Если будет еще что-то такое, иди ко мне. Больше обманывать не стану.
— Заметано.
Остаток ночи ушел на то, чтобы найти круглосуточный обменник гоблинов, и превратить платиновые и золотые кругляши в привычные и имеющие хождения деньги. После чего мне осталось только отдать долю Ангелине, но сделать это можно было только утром. Конечно, можно было позвонить клиентке и ночью — уверен, она бы с радостью меня приняла. Но я решил, что хочу спать, а не кувыркаться до рассвета с любвеобильной вдовушкой.
Поэтому я забрался в машину, заблокировал ее изнутри, и, включив простенький сторожевой артефакт, вырубился.
Глава 19
Позавтракав и немного приведя себя в порядок в туалете кафешки, я двинул в центр — отдавать чужие деньги. Имелось у меня такое жизненное правило — не плоди долги. Кому-то вспомнилась сирена? Исключение из правил!
Ангелина была предупреждена звонком, так что дверь открыла сразу. И, лишь мельком взглянув на туго перетянутые пачки купюр, потащила меня в спальню. Я не возражал, организму нужна была хоть какая-то разрядка, а вдовушка была хороша хотя бы тем, что секс с ней не предполагал никаких дальнейших
Да и делать пока было нечего. Сигналов от вампирши не поступало, Дима с больницы никуда не убежит до конца дня — слишком сильная у него интоксикация, чтобы бегать. Так почему бы мне не провести время с пользой? Точнее, с Ангелиной.
Некоторое время спустя, лежа на спине и бездумно пялясь в потолок, я вдруг почувствовал, как по телу любовницы пробежала дрожь. Довольно сильная, как будто ее от боли скрутило, а она всячески пытается этого не показать.
— Все в порядке? — приподнявшись на локте, я заглянул ей в лицо. Заметил, как из уголка левого глаза на переносицу выкатывается кровавая слеза, и всполошился уже не на шутку. — Эй, да что с тобой?!
При этом, женщина смотрела на меня не моргая. Без всякого выражения и не проявляя никаких эмоций. А ведь совсем недавно от нее струилось тепло и довольство сытой кошки.
Ангелина не ответила. Все так же лежала, как пластиковая кукла и смотрела мне в глаза. Торопливо вскочив, я отбросил в сторону простынь, и принялся осматривать женщину. Искал хоть что-то, что могло пролить свет на ее странное поведение. Какую-нибудь рану, не знаю…
Ничего! Выглядела она точно так же, как пару минут назад, когда с протяжным стоном улеглась мне на грудь, а после сползла под бок. На кровати не обнаружилось таинственного артефакта, который мог привести к такому вот результату. Но что-то же случилось! У людей не текут кровавые слезы просто так!
— Она не пострадает. — вдруг произнесла любовница. Таким голосом, что я на одних рефлексах скаканул к одежде и вытащил пистолет. — И ты не пострадаешь.
Заявление из серии "мир и безопасность". В том смысле, если слышишь такое — готовься к самому худшему.
Продолжая держать ее на прицеле, я попятился. Ангелина же села. Двигалась она неестественно. Куда девалась томная грация, что сквозила в каждом ее жесте — сейчас передо мной был манекен. Словно бы кто-то напялил на себя ее тело, но еще не освоился с управлением.
— Ты что, мать твою, такое? — тихо спросил я, не сводя взгляд с подруги. Не зомби, те полностью владеют своим телом.
— Судья.
— Какой еще, нахрен, судья?! Кого ты тут судить собрался? И как ты в ней оказался?
Честное слово, перепугал она меня здорово. Настолько, что я чуть было на курок не нажал. Остановило лишь то, что Ангелина — человек абсолютно гражданский. В моей системе ценностей, гражданских можно убивать только, когда других вариантов уже не осталось. А мы пока разговариваем вроде.
— Еще раз заверяю тебя в том, что никому из вас не грозит опасность. Женщина твоего вида просто оказалась восприимчивой к ментальному взаимодействию. Вероятно, по причине частого и близкого контакта с определенными артефактами, которых так много в соседней с этой комнаты. Разумы всех остальных из твоего окружения были для меня недоступными — либо были защищены, либо не подходили. Как и твой. Женщина подошла. Нам нужно поговорить.
Чтобы я там раньше не говорил про подготовку, боевой опыт, и прочее — к такому меня жизнь не готовила! Одно дело, когда перед тобой враг, пусть даже в превосходящих силах, и совсем другое, когда голосом автомата с тобой беседует обнаженная женщина, с которой ты буквально только что закончил заниматься сексом.