Жонглирующий планетами
Шрифт:
Во время разговора Карнеги поставил два кресла напротив друг друга и предложил Бобу сесть в одно из них. Боб уселся с нервным смешком, так как поведение Карнеги убедило его, как и меня, что он говорит совершенно серьезно, и заставило умолкнуть все насмешки. Карнеги занял другое кресло, а я остался заинтересованным зрителем.
– Теперь, – сказал Карнеги, – если вы действительно хотите мне помочь, вам следует настроиться на то, чтобы подчиняться моей воле еще до того, как я получу влияние над вами. Например: Закройте глаза. Откройте их. Сложите руки. Раскройте их. Встаньте. Сядьте.
Карнеги отдавал эти команды отрывистым, резким тоном, и их немедленно выполнял Боб, хотя было очевидно, что он просто следовал инструкциям и ни в коем случае не подчинялся
– Сидеть!
Карнеги поднялся, и в его голосе прозвучала вся его решимость, а глаза полыхнули огнем, когда он отдал эту команду. Боб повиновался. На лице Карнеги появилось торжествующее выражение, и я с ужасом понял, что мы начали путешествие в неизведанные тайны гипноза. Однако усилия Карнеги не ослабевали. Теперь он наклонился вперед, не сводя пронзительного взгляда от глаз Боба, иногда мягко поглаживая его лоб ладонями, а иногда делая странные пассы перед его глазами, которые показались бы смешными тому, кто не видел бы, какой чудесный эффект они производят на испытуемого. Когда он опустился на свое место, на лице Боба появилось озадаченное, ошеломленное выражение. Его глаза стали отрешенными и медленно закрывались, и, глубоко вздохнув, он опустил голову на грудь и отдался странному влиянию, которое на него оказывали. Казалось, он погрузился в неестественный сон. Его лицо было совершенно бесцветным. Не было слышно ни дыхания, ни вздымания и опускания груди, что свидетельствовало бы о том, что он вообще дышит. Действительно, он находился в состоянии полного обессиливания, и казалось маловероятным, что он еще жив. Я с опаской взглянул на Карнеги. Вид последнего меня несколько успокоил. Его мышцы расслабились. Неестественный свет исчез из его глаз, и на лице появилось облегченное выражение. Он стоял спокойный и собранный, положив правую руку на лоб нашего бессознательного друга, и несколько блестящих бисеринок пота были единственным свидетельством борьбы, в которую он был вовлечен.
– Теперь он полностью под моим влиянием, – сказал он, обращаясь ко мне с мрачной улыбкой. – Я хозяин его тела и его разума. Он подчинится малейшему моему приказу. Он поверит в самую невероятную историю. Что же я ему поведаю?
Тогда я совершил большую глупость. Я полагаю, что это произошло потому, что мои чувства были так напряжены и так серьёзны в течение последних нескольких минут, что я испытал своего рода ответную реакцию. Во всяком случае, я впал в другую крайность, и вместо того, чтобы трезво оценить состояние бедного Боба, как оно того заслуживало, я попытался глупо пошутить.
– Скажите ему, что он анархист и что мир – это огромная бомба, с помощью которой он сможет взорвать и уничтожить вселенную.
Карнеги на мгновение замешкался, а затем сказал:
– Ну что ж, ничего страшного не случится.
Переключив внимание на Боба, он заставил его открыть глаза и сказал ему:
– Боб, я полагаю, ты знаешь, что ты величайший анархист, который когда-либо жил? Я решил открыть тебе, что эта Земля – не что иное, как большая бомба, и что, взорвав ее, ты можешь уничтожить Вселенную.
Боб медленно поднялся на ноги, Карнеги тоже осторожно поднялся и встал перед ним.
– Да, – сказал Боб, – я действительно анархист. Я враг закона. Закон – это мошенничество, обман. На каждом шагу, который наука делала на пути прогресса, закон вставал перед ней и преграждал ей путь. Когда невежество и суеверие склоняли свои головы перед мнением разума, закон последним ослаблял свою цепкую хватку на беззаконии и несправедливости, а закон природы – самый несправедливый и жестокий из всех. Но я могу положить этому конец. Я могу положить конец всему этому. Я использую закон природы, чтобы победить закон природы. Мне дан секрет равновесия.
Его голос возвысился до крика, и, потянувшись в жилетный карман, он достал спичку, зажег ее и продолжил:
– Эту спичку я поднесу к газу, выходящему из маленького отверстия у моих ног, и таким образом взорву саму Вселенную.
– Нет, нет, – сказал Карнеги, вмешавшись в разговор, – вы не думаете, что вы анархист. Вы ошибаетесь. Хотя закону требуется много времени, чтобы справиться с некоторыми пороками, но в целом закон действует хорошо, и даже эта медлительность в исправлении тех пороков, на которые вы жалуетесь, в каком-то смысле является положительным моментом в законе. Она придает закону свойство консерватизма, и о законе даже говорят, что это кристаллизованная мудрость веков. Поверьте, человеческий закон, основанный на естественном праве, – это очень хорошо.
– А что, – сказал Боб, сразу успокоившись, – то, что вы говорите, звучит очень разумно, и я верю, что это правда. Как же я был глуп, когда хотел взорвать эту огромную бомбу, на которой стоит это здание. Подумать только: двадцать пять тысяч миль в окружности! Какой энергией она обладает! Боже мой! Я уронил спичку!
Взгляд ужаса пронесся по лицу Боба, а затем – мы с Карнеги остались единственными обитателями комнаты! Бедняга Боб Палмер исчез. Он стоял на месте с выражением сильной растерянности на лице, затем подул холодный ветер и раздался звук, похожий на резкий звон стекла над головой, и в тот же миг Боб Палмер исчез с того места, где он стоял на наших изумленных глазах, а в световом люке над комнатой появилось продолговатое отверстие длиной около восемнадцати дюймов, которого раньше там не было. Впоследствии исследование показало, что никаких осколков стекла там не было, а по внешнему виду оставшегося стекла было очевидно, что оно было разбито силой, настолько невероятно стремительной, что она расплавила его по краям отверстия.
Это все, что мне известно. Через три дня после этого один из его родственников и я поместили Карнеги в частный приют для умалишенных, и лечащий врач констатировал, что он неизлечимо невменяем. Я боюсь, что мой собственный рассудок скоро сдастся. Я все время спрашиваю себя: "Где же Роберт Палмер? Где Роберт Палмер?", и ответ на этот постоянно повторяющийся вопрос настолько ошеломляющ, что перевернул мое сознание. При таком положении вещей я не вижу никакой пользы для вас в том, чтобы беспокоить бедного Карнеги по этому поводу, а что касается меня самого, то вы, вероятно, никогда больше обо мне не услышите. Сотрудник трастовой компании, в которой был застрахован Карнеги, позвонит вдове Роберта Палмера и сообщит ей о некоторых предусмотренных для нее средствах.
В заключение я могу только попросить, чтобы семья и друзья Роберта Палмера отнеслись ко мне как можно более снисходительно после прочтения этого чистосердечного описания моей причастности к событиям, приведшим к его исчезновению.
*****
Таково было письмо. Я вынужден в это поверить. Другого объяснения быть не может. Я провел расследование и выяснил, что Карнеги находится в психушке, как было сказано, и что он брал уроки гипноза в течение некоторого времени до исчезновения моего шурина, и, кроме того, моя сестра была проинформирована трастовой компанией о том, что она будет получать дивиденды с солидной суммы, хранящейся у них в доверительном управлении для этой цели.