Жорж-иномирец
Шрифт:
– И что, ни разу не было такого мира, в котором жили нормальные люди с нормальной властью?
– Был. Однажды, занесло меня в такой мир, где слыхом не слыхивали о боге, дьяволе и в то же время жили мирно, любили друг друга, воевали понемногу, но так, вроде, как понарошку и были у них правила, которые реально не давали им устроить большую войну. И дернул меня черт рассказать им о боге. И все, конец пришел этому миру, еле ноги унес.
– Да уж, ирония.
– Миров, в которых спокойно живут иномирцы, очень маленький процент, меньше одной миллионной.
– Слушай, выходит не так уж и мало. В России только сто пятьдесят таких есть получается.
– Если повезет, одним из них станешь ты.
– Повезет? В последнее время с везением не очень.
– Да, в твоем случае можно надеяться только на удачу. Чаще всего, практически всегда, способность приходит к потерявшимся детям. Их желание попасть домой настолько еще незамутненное взрослыми представлениями о мире, что получается вернуться по короткому пути сквозь миры,
– А у меня замутненное. – Я вынужден был признать, что все стереотипы взрослых принял с распростертыми объятьями. Для меня они были как раз показателем зрелого мышления.
Ставрррр кувыркался на берегу в золотом песке, будто ни разу не видел его.
– У него что, насекомые? – Спросил я.
– У него? Ты только при нем не спроси такое? Это самые чистоплотные существа в мирах. Просто радуется возможности покувыркаться. Может, оглобли натерли.
– Они всегда такие были?
– В смысле? Ты хочешь узнать, не продукт ли они гибридизации?
– Да. Они же, как две половинки от разного.
– Ты не видел какие еще бывают половинки. Я думаю, что они получились такими давным-давно, после того, как решили перейти на растительную пищу. Хочешь не хочешь, а желудок пришлось отпустить четырехкамерный. Чтобы его носить на себе, пришлось вырастить большое тело и дополнительные конечности. Получился такой кентавр.
– Они все умеют ходить, как ты, через миры?
– Все. Но жить в них не могут. Еда, которую они употребляют, растет только в их мире, и не приживается больше ни в каком. Поэтому работают, как такси. Побомбил полдня и домой, на кормежку.
– Так это он бомбит? Я думал, он твой друг?
– Ну, мы подружились по дороге.
– Платить-то все равно придется?
– Я обещал ему машинное масло, для смазки колес.
– А где возьмешь?
– В нашем конечном пункте.
Рядом с ручьем, прямо из ниоткуда, появились двое. Мужчина, лет пятидесяти и подросток. Они увидели нашу компанию, и почему-то не смутились вида кентавра. Мужчина даже приветственно махнул рукой.
– Пойдем, Пиотта, здесь уже занято, поищем золото ниже по течению. – Предложил взрослый мужчина своему сынишке.
Парочка исчезла за кустами.
– Они сказали, золото? – Я подумал, что ослышался.
– Наверно. Я равнодушен к нему.
Вольдемар упал навзничь и прикрыл лицо листом лопуха. Я поднялся и вошел в ручей. Ледяная вода сводила ноги. Порылся в гальке, устилающей дно, и сразу наткнулся на кусочек, похожий на золотой самородок.
– Вольдемар, здесь полно золота! – Я подбежал к спутнику.
– Выбрось, от него одни проблемы. – Ответил он лениво.
– Ага, как же. – Я засунул самородок в карман.
Мне, как человеку, воспитанному в мире, где поклонялись золоту, такая мысль казалась не просто кощунственной, а дико глупой.
Вольдемар понежился на песке полчаса, потом резко вскочил, и принялся делать зарядку.
– Ехать надо, а то Ставрррр скоро оголодает.
Кентавр согласно закивал головой. Поднялся и сам запряг себя в телегу.
Калейдоскоп картинок, раздражающий мой вестибулярный аппарат, снова замелькал перед глазами. Такие же, раздражающие и обрывочные мысли носились по моей черепной коробке. Как такое случилось со мной? Почему со мной? Как жить дальше? Есть ли смысл в такой жизни?
Когда в течение одной минуты перестала меняться картинка за бортом телеги, я понял, что мы близки к финалу приключения.
– Уже приехали?
– Да. – Вольдемар приподнялся. – Добро пожаловать в Транзабар, место в котором не зазорно считаться иномирцем. Перекресток миров.
Кентавр въехал на живописный холм, поросший цветущим кустарником, испускающим тонкий и пряный аромат. С его высоты открылся вид на огромный пестрый город. Пестрым он был из-за разного цвета крыш и ярких куполов зданий, возвышавшихся над основной застройкой. Город раскинулся от русла широкой реки, серебрившейся под солнцем, до густого, темно-зеленого леса, простиравшегося до самого горизонта. Над городом парили странного вида летательные аппараты, многие из которых имели воздушные купола.
Величественное зрелище захватывало дух. Это не серые коробки многоэтажек. Город, разноцветьем, настраивал душу на праздничный лад заранее.
– Красив? – Вольдемар спросил только чтобы услышать от меня положительный ответ.
– Да. – Ответил я с придыханием.
– Это только начало, дружище. Такого повидаешь, домой не захочется.
Я ничего не ответил. Меня занимали виды города. Контраст с теми городами к которым я привык, был разительным. С холма он показался мне почему-то каким-то средневековым. Возможно из-за большого количества деревянных судов, возле речного порта. Но это только добавляло интереса.
– Предупрежу сразу, это не казачья вольница, законы здесь суровые и их требуется выполнять неукоснительно. Везде, где пересекаются люди из разных миров, конфликт может начаться на ровном месте, поэтому будь терпелив и будь осторожнее с теми, кто не похож на нас. Их мировоззрение может кардинально отличаться от нашего. Не тычь в каждого пальцем, чтобы понять, какой он наощупь и из чего сделан и не смотри в глаза. Некоторые от этого бесятся, особенно кошачьи.
– Кошачьи?
– А что такого? Где-то им природа дала карт-бланш на развитие. Некоторые из них довольны милы. Я говорю о кошечках. Не знаю даже, относится это к зоофилии или нет, но они меня заводят.