Жребий Салема
Шрифт:
– Ничего, – заверил Джимми. – Тут нет никакой связи. – Он обследовал тело с помощью стетоскопа, пробормотал что-то и, подняв веко, посветил в глаз маленьким фонариком.
Увидев, как сократился зрачок, Бен не смог сдержать удивленного возгласа.
– Интересный рефлекс, верно? – обернулся к нему Джимми. Он отпустил веко, и глаз медленно закрылся, будто подмигивая. – Дэвид Прайн из Больницы Джонса Хопкинса наблюдал сокращение зрачка у отдельных трупов через девять часов после наступления смерти.
– Тоже
– Это потому что вам никогда не нравилось читать про вскрытие, – машинально отозвался Джимми и вытащил маленький молоточек.
Ну и ну! Этому парню чувство врачебного такта не изменяет, даже если пациент уже мертв, подумал Бен и снова с трудом подавил нервный смешок.
– Он умер? – спросил Паркинс, стряхивая пепел в пустую вазу для цветов.
Мэтт вздрогнул.
– Да, умер, – подтвердил Джимми. Поднявшись, он отдернул простыню с ног Майка и постучал ему по правой коленке. Никакой реакции.
Бен заметил у Майка на ногах костные мозоли и вспомнил стихотворение Уоллеса Стивенса об умершей женщине.
– «Пусть сущее царит, и нет ничьих сомнений, – неточно процитировал он, – есть только один император – мороженого!»
Мэтт внимательно на него посмотрел, и на мгновение показалось, что выдержка ему вот-вот изменит.
– Это что еще такое? – не понял Паркинс.
– Стихотворение, – пояснил Мэтт. – Стихотворение о смерти.
– В жизни бы не подумал! – заявил Паркинс и снова стряхнул пепел в вазу.
– Мы знакомы? – спросил Джимми, глядя на Бена.
– Вряд ли, – вмешался Мэтт. – Местный эскулап Джимми Коуди, позволь представить тебе местную знаменитость Бена Миерса. И наоборот.
– Он всегда умничал, – заметил Джимми, – и тем зарабатывал на жизнь.
Они обменялись рукопожатиями над телом Майка.
– Помогите мне его перевернуть, мистер Миерс.
Чувствуя тошноту, Бен помог перевернуть тело на живот. Оно было прохладным, но еще не остыло окончательно и не успело одеревенеть. Джимми внимательно осмотрел спину и приспустил с ягодиц трусы.
– Это еще зачем? – удивился Паркинс.
– Я стараюсь определить время смерти по синюшности кожи, – пояснил Джимми. – Когда кровь перестает циркулировать, она, как и любая другая жидкость, устремляется в нижние полости.
– Ну да, как в рекламе очистителя водосточных труб. А разве этим должен заниматься не судмедэксперт?
– Вы же знаете, что пришлют Норберта, а Брент Норберт никогда не отказывался от дружеской помощи.
– Норберт ни с фонарем, ни на ощупь не найдет даже собственной задницы, – мрачно заметил Паркинс и выкинул окурок в
– Правда? – переспросил Мэтт, стараясь не выдать волнения.
– Точно!
Коуди вытащил из чемоданчика термометр, вставил его в задний проход Майка и следил за временем по часам, которые положил на простыню. Блестевший на солнце циферблат показывал четверть седьмого.
– Я, пожалуй, пойду вниз, – сказал Мэтт сдавленным голосом.
– Вы все можете идти, а я еще немного здесь задержусь, – отозвался Джимми. – Вы не поставите кофе, мистер Берк?
– Конечно.
Все вышли, и Бен, перед тем как закрыть за собой дверь, окинул взглядом комнату в последний раз. Эта картина запечатлелась у него в памяти навсегда: освещенное ярким солнцем помещение; откинутая назад чистая простыня; зайчики от сверкающего блестящего циферблата золотых часов пляшут на стенах; Коуди с рыжей копной волос сидит возле тела как монумент.
Мэтт готовил кофе, когда на своем стареньком «додже» к дому подъехал заместитель судмедэксперта округа Брентон Норберт. Его сопровождал сотрудник с большим фотоаппаратом в руках.
– Где это? – спросил Норберт.
Гиллеспи показал большим пальцем наверх.
– Там сейчас Джим Коуди.
– Отлично! – обрадовался Норберт. – Думаю, он нас уже заждался!
Приехавшие направились на второй этаж.
Паркинс Гиллеспи лил себе в кофе сливки, пока жидкость не перелилась через край чашки в блюдце. Попробовав ее пальцем, он вытер палец о брюки, закурил новую сигарету и обратился к Бену:
– А как здесь оказались вы, мистер Миерс?
Бен и Мэтт изложили свою версию. Явной лжи в их рассказе не было, но они утаили достаточно, чтобы чувствовать себя заговорщиками, связанными общей тайной. Бен даже засомневался: а не помогает ли он тем самым скрыть что-то темное и опасное. Он вспомнил объяснение Мэтта, почему тот позвонил именно ему – в городе он был единственным, кто мог выслушать такую историю.
А разбираться в людях Мэтт точно умел. И от этой мысли Бену снова стало не по себе.
К половине десятого все закончилось.
Тело Майка забрал похоронный автомобиль Карла Формана, и весть о смерти Райерсона тут же облетела весь город. Джимми Коуди вернулся в больницу, а Норберт с фотографом уехали в Портленд, чтобы доложить обо всем окружному судмедэксперту.
Паркинс Гиллеспи с неизменной сигаретой в зубах вышел на веранду, проводил взглядом медленно удалявшийся катафалк и задумчиво заметил:
– Сколько раз Майк сидел за рулем этой машины, даже не подозревая, что скоро сам окажется в ней пассажиром.