Жребий воина
Шрифт:
— Как он тебя назвал? — спросил Сергей.
— Робик.
— Роберт, что ли? Вот болван! Сейчас мы ему такого Робика устроим — век будет помнить!
— Если живым останется, — поддакнул Шурик.
— Что, если он не один? Ну, с бабой своей живет или у него кто-то еще есть? — сказал Сергей.
— Как и планировали: наедем морально, — пожал плечами Шурик.
— Должно сработать, — сказал Сергей.
Глава 29
Они вышли на улицу и остановили старенький «Москвич» с немолодым туркменом за рулем.
— Тут
— Мы не местные, — сказал Сергей.
Водителю захотелось поговорить. Когда они стояли на перекрестке по сигналу светофора, он сказал:
— Из России?
— Допустим, — сказал Сергей.
— Допустим, — повторил водитель и усмехнулся, словно предвидел такой не очень вежливый ответ приезжих из России. — У меня сын коммерцией занимался. В Москву ездил. На таможне обижают, на улице обижают, милиция везде пристает. Почему так? Вы здесь любого приезжего спросите — их мы никогда не обижаем. Сказать почему?
— Почему? — поиграл желваками Сергей.
— Гостя уважать надо, — сказал водитель. — Вот так-то.
Он провез их по узкому извилистому проезду между двумя школами и детским садом и сказал:
— Вот здесь должно быть.
— Сколько с нас? — спросил Сергей.
— Ай, сколько дашь, — сказал водитель безразличным тоном.
— Так сколько? — переспросил Сергей.
— Сколько дашь, братишка, — повторил водитель.
Сергей подал ему эквивалент одного доллара по курсу черного рынка:
— Столько хватит?
— Можно даже меньше, — сказал водитель.
— Ничего. Спасибо, — бросил Сергей.
— В этот подъезд? — спросил Шурик.
— Кажется, — сказал Сергей.
Они стояли перед длинным трехэтажным домом, окруженным беседками из винограда в живой ограде из каких-то ярко-зеленых колючих кустарников. Они уже заметили, что эти кусты в Ашхабаде — самое распространенное растение.
Они вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Перед ними была металлическая зеленая дверь с «глазком». Звонок не работал.
Сергей постучал.
Дверь распахнулась, и они увидели на пороге одетого в широкие темные шаровары и белую футболку молодого человека. Он был очень похож на кидалу, которого они искали. Только был чуть ниже ростом, немного полнее и имел не черные, а темно-каштановые волосы.
— Рома? — спросил Серией, лишь бы не таращиться на него в молчании слишком долго.
— Да, — кивнул Ильясов. — Вы ко мне?
Они молчанием выразили согласие.
— Проходите, — сказал Ильясов.
Они оказались в чистой и хорошо отделанной, но какой-то пустой трех- или четырехкомнатной квартире. Ильясов пригласил их в гостиную. Здесь не было мебели. Пол был устлан потертыми ковриками. Валялись плюшевые и ковровые подушки. Посреди пола была расстелена клеенка. На клеенке дымился фаянсовый чайник, стояла половина арбуза с воткнутым ножом, лежала лепешка местного хлеба. На блюде была куча зелени. В большой пиале белела густая масса, похожая на очень жирную сметану.
Видя замешательство гостей, Рамазан с улыбкой указал им на пол и сказал:
— Будьте как дома.
Они неуклюже присели на пол: Сергей по-турецки, а Шурик обхватил коленки руками, как подмосковный дачник у костра.
Он принялся нарезать арбуз, а потом стал наливать зеленый чай в три маленькие пиалы. Между делом он говорил:
— В жару есть ничего тяжелого не хочется. Вы, я смотрю, приезжие, да? Простите, ребята, но я за последнюю поездку со столькими людьми познакомился, что уже привык к визитам незнакомых людей. Понадавал адресов. Вы не поверите: только на прошлой неделе два раза приезжали в гости: парень с девушкой из Казани и двое ребят-чеченцев из Астрахани. Вы еще наши красоты не видели? Я так гостей заманивал: говорил им про визовый режим, который скоро будет. Потом, говорил я, уже труднее будет. Ай, когда машина есть — не проблема на пару дней приехать, правда?
Пока Ильясов говорил это, а зеленый чай из бело-голубого чайничка струился в пиалы, Сергей и Шурик обменялись взглядами. «Вроде бы один», — сказал взгляд Шурика. «Тоже так думаю», — сказали глаза Сергея.
— Извините, я что-то не то говорю? — спросил Рамазан, видя их тяжелые взгляды. — Пейте чай.
— Сначала ты, — процедил Сергей.
— Что вы сказали? — с улыбкой недоумения спросил Рамазан.
— Может, ты нас травануть собрался, — сказал Шурик.
Улыбка медленно сползла с лица Ильясова, и он из положения полулежа с подушкой под боком перешел в положение сидя.
— Спокойно, не дергайся, — сказал Сергей и молниеносно подхватил с клеенки длинный нож с деревянной ручкой.
— Пацаны, вы кто? — Ярко-карие глаза Рамазана перебегали с лица одного из них на лицо другого.
— Шурик — дверь и телефон, — скомандовал Сергей. — А ты сиди потише, Рома.
Шурик вскочил на ноги и проверил, крепко ли заперта дверь. Потом отключил из розетки телефонный аппарат.
— Дверь беспонтовая, Серега, — пожаловался Шурик. — Над ней сверху щель большая. Если будет орать, весь дом услышит.
— Он не будет орать. Он хороший парень, понятливый. — Говоря это, Сергей не сводил с лица Ильясова своих змеиных глаз.
— Если в дверь постучат — сиди и не пикай, понял? — С угрозой в голосе Шурик посмотрел на Рамазана.
— Мужики, я вас не видел, я вас не знаю. — Ильясов обрел дар речи и приподнял на уровне плеч руки, словно на него наставили пистолет. — Какие бабки есть — все ваши. Бумажник вон в брюках в комнате. Часы японские на кухне на столе. Перстень на умывальнике. Все берите — разойдемся тихо-мирно.
— Шурик, он нас принял за гопников, — сказал Сергей, глядя в упор на Ильясова.
Ильясов покосился на нож в его руке:
— Вы меня с кем-то перепутали, ребята. Давайте сперва разберемся.
Сергей и Шурик молчали. Они напоминали двух удавов, которые не могут решить, кто из них станет глотать единственную лягушку. Ильясов решил продолжать:
— Я здесь только три месяца живу. Из них один месяц я вообще был в России. Это не моя хата. Просто друзья родителей переехали в Россию. А отсюда еще не все выписались. Попросили присмотреть за квартирой. Я, когда в Москву недавно ездил, пацанам ключи давал. Чтобы девочек водили, выпить чтобы могли. Мало ли кто что натворил…