Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
Уже совершенно не таясь, взбешенный такой тактикой, Кай Фотен потребовал проводить ментальные допросы, если возможно – с пристрастием. И мы допрашивали, так как от понимания глубины заговора против короля можно было судить и о наших шансах отстоять Миллер.
Тактика на грядущий бой была проста до безобразия: встретить гонгорцев в поле и, при необходимости, отойти войсками за стены города, продолжая огрызаться уже оттуда. В этом плане было одно слабое место – порт. Если гавань станет недоступна для подвоза продовольствия, солдат и вывоза раненых, то Миллер окажется в глухой осаде, а солдаты станут пленниками городских стен. Так что сейчас мы рыли носом землю, чтобы найти любых причастных к поджогам или прочему вредительству.
Как минимум нам удалось
За неполные двое суток мы приговорили к смерти не менее тридцати человек. Рак заговора и ненависти к Каю Фотену проник на все уровни армии: от снабженцев и конюхов до сотников, которые были готовы в решающий момент развернуть своих бойцов и командовать отход, ломая тем самым строй.
Все казни были публичными. Первые несколько приговоров перед армией зачитал лично король, а все последующие проводились уже просто от его имени. Но когда первая партия преступников стояла с петлей на шее, в ожидании, когда же гвардейцы выбьют из-под их ног колодки, Кай Фотен сказал важную вещь. Обращаясь к солдатам и дружинам аристократов, король заявил следующее:
– Я понимаю, что это заговор против моей власти и власти дома Фотенов, – начал издалека монарх, – не всем нравится молодой парень на троне Клерии. Но это не я убил моего отца, Сандера Фотена Четвертого, который якобы погиб на охоте. Хотя занимался этим с тех пор, как научился держаться в седле. Я занял престол по праву рождения, но я не стремился на него. Но я сделаю все, чтобы сохранить Клерию богатой и свободной. Все, что сейчас делают заговорщики, чтобы подорвать мою власть, направлено и против народа Клерии. Вы думаете, что если меня на троне сменит кто-нибудь из герцогов или графов, жизнь станет лучше? Во время этой войны, своими действиями они уничтожат страну, потому что если мы потеряем Миллер, мы потеряем торговлю! А все, каждый из жителей нашего королевства зависит от того, сколько судов приходит в наши порты и сколько купцов проходит по нашему участку Королевского Тракта. Если мы проиграем в сражении за Миллер, то я, скорее всего, лишусь головы. Но это всего лишь одна голова, пусть и королевская. Самое страшное начнется потом! Страна обнищает, товары, что сейчас делают наши кузнецы и мастера, будет некому продавать! Будет не с кого собирать пошлины! Грузчики, приказчики, торговцы – все останутся без работы! Как останутся без работы те, кто содержит постоялые дворы, выращивает зерно на фураж, заготавливает пеньку! Если мы проиграем бой за порт Миллер, слетит не только моя голова. Горе и нищета придет в каждый дом в Клерии!
Король перевел дух и осмотрел собранных под стенами города солдат. Присутствовали люди почти из каждого отряда, так что вести о его речах разойдутся по армии моментально.
– Так что, если вы что-то знаете, что-то видели или кого-то подозреваете – сообщите барону Тинту, – закончил Кай Фотен и указал пальцем на меня.
Несколько тысяч глаз сошлись на моей фигуре. Сейчас монарх идеально перевел стрелки, а выходка бога Войны сыграла ему на руку. У кого из служивых могут возникнуть вопросы, будет ли честен и справедлив человек, отмеченный Первородным? С золотом в косе, как у самого короля?
В этот момент я до конца понял, что такое «давить авторитетом». Этого самого авторитета сын Георы отсыпал мне – попробуй еще и унеси.
Это было утром после поджога, с которым за ночь еле справились. А дальше пошли бесконечные допросы, доносы и казни. Было очень много кляуз и наговоров, и когда очередной служака стал оговаривать интенданта, которого я проверял уже трижды, мои нервы дрогнули. Пришлось пригрозить, что за прямую ложь наговорщик может с тем же успехом отправиться в петлю, что и настоящий преступник. Поток доносов резко сократился, а вот их качество повысилось.
Лу была какая-то серая после бессонной ночи, как впрочем и я сам. Но мы понимали, что сейчас были полезнее всего – если мы сможем предупредить саботаж во время сражения с гонгорцами, то внесем невероятный вклад в грядущую битву.
Флот пострадал, но кое-какие корабли все же уцелели. Королевская флотилия лишилась всех парусников, но вот основу флота – галеры – удалось спасти. Пушек и пороха в этом мире не было, так что морские сражения были сугубо абордажными, а пара катапульт или баллист на корме и носу корабля стояли, скорее, для вида. Все же попасть зажигательным снарядом с сырой нефтью или горящим маслом было почти невозможно в условиях моря. Баллисты, правда, использовались чуть бодрее, их на галеры обычно и ставили.
Абордажный бой – это сражение стенка на стенку, простая математика. У кого бойцов на борту больше – тот и победил. Так что малые корабли старались избегать столкновений с более крупными судами, команда и десант на которых был больше.
Крупные же и неповоротливые галеры, чтобы поймать добычу, использовали банальные гарпуны. При подходе корабля на расстояние выстрела, из баллист выпускались огромные копья с привязанными к ним веревками. Снаряды пробивали обшивку и застревали внутри корабля, а команда вручную, за канаты и через блоки, подтягивала «добычу» поближе. Чтобы разорвать такую связь, нужно было успеть спуститься в трюм, найти место пробоины и разрубить толстый канат. И пока моряки этим занимались, в малое судно летели все новые и новые «гарпуны».
Иногда наводчикам везло, и они укладывали снаряд баллисты прямо по ватерлинии, так что цель еще начинала черпать воду через пробитую обшивку и терять ход.
Именно такие «охотники» и уцелели во время пожара – галеры банально стояли вдали от береговой линии и даже при наличии пары-тройки поджигателей на борту моряки быстро справились с пламенем. Собственно, как и с поджигателями: королю доложили, что никто не ушел, всех выловили и вздернули прямо там, на кораблях.
На вторые сутки я понял, что больше такого темпа не выдержу и просто заявил Фотену, что мы с Лу идем отсыпаться, или я кого-нибудь ненароком прибью своей ментальной магией. Даже закрывая глаза, я видел лица десятка людей, которых я допросил за последние часы.
Король согласился. Что ему оставалось? Впрочем, его речь возымела определенный эффект и самых опасных вредителей из рядов командиров или снабженцев нам удалось выловить. Остальные, будем надеяться, сильно навредить во время боя не смогут. В ходе допросов под арест отправились и с десяток благородных – те из заговорщиков, кто рискнул сыграть в двойную игру и явиться в войско по зову монарха. Якобы, они верные слуги престола. С ними Кай Фотен решил разобраться отдельно и позже.
Проспал я неприлично долго. Нам с Лу выделили отдельную каморку в расположении гвардии, а к дверям приставили пару бойцов – вымотанные и сонные мы были абсолютно беззащитны, а меня по дороге сюда уже пытались по-тихому пристрелить из арбалета. Но тогда я был опасен в ближнем бою, как считали убийцы, а сейчас – бери тепленьким. Даже если посреди комнаты начать петь во весь голос, шансов на то, что я или Лу проснемся, было не очень много.
Так что, ободренные тем, что нас будут сторожить преданные королю люди, мы с богиней с удовольствием вырубились и проспали весь остаток вечера и всю ночь – до самого утра.
Проснулся я абсолютно разбитым. Лу в комнате уже не было – богиня проснулась раньше и пошла на поиски завтрака – я же проспал почти на два часа дольше.
Чувствовал я себя вялым, хоть и отдохнувшим.
Впрочем, вялость как рукой сняло: весь лагерь армии и гвардия жужжали, как растревоженный улей. Гонгорцы начали финальный переход, и сейчас им оставалось не более двух часов марша, чтобы добраться до Миллера. Понятное дело, командиры противника подгадали расстояние так, чтобы не вставать лагерем у самого города – эта была бы серьезная тупость, потому что мы могли устроить в нем резню. Армия западных соседей отдохнула в четырех часах марша от Миллера, и сейчас, не стесненная обозами, бодро двигалась в нашу сторону. К тому моменту, как они подойдут к городу по ровному и широкому Королевскому Тракту, солдаты не успеют устать достаточно сильно.