Жрица голубого огня
Шрифт:
– Надевай, девочка-жрица! – сказал он, протягивая Аякчан платок в крупных снежинках.
– Ты где его взял? – подозрительно поинтересовался кузнец.
– Купил! – оскорбился шаман. – Вон, на прилавке лежал!
– А хоть бы и не покупал! – уничтожающе глянув на Хакмара, Аякчан схватила платок. Нашел время из-за грошовой тряпки переживать! – Уходим, быстро! – И, наскоро запихивая волосы под платок, так же на четвереньках двинулась вдоль прилавка.
Догнавший ее Хакмар рывком поднял девчонку на ноги.
– Спокойнее, просто иди – и никто на тебя не посмотрит! – сквозь зубы процедил он. – У тебя даже есть время Донгару спасибо за платочек
Аякчан возмущенно уставилась на мальчишку. И без «спасибо» его распрекрасный Донгар как-нибудь не облезет! Из-за него все, если б он ее своим камланием к Великой реке не загнал… «То что б было? – ехидно осведомился все тот же холодно-рассудительный голос, последнее время все чаще звучащий в ее душе. – Айгыр позабыла бы, кто ты такая? Или Демаан передумала убивать Айгыр? И спасибо тоже можно сказать – а то в следующий раз мальчишки еще подумают, стоит ли им спасать такую неблагодарную… гм, ведьму».
– Спа… Спасибо, – оборачиваясь на шагающего позади них шамана, пробормотала Аякчан. – За платок и… за то, что меня вытащили! Вам обоим спасибо!
– Надо же – сказала. Не иначе, что-то большое в лесу сдохло, – буркнул Хакмар.
– Не благодари, девочка-жрица! – торжественно провозгласил Донгар. – Я теперь понял все! Храм – он не всегда прав!
Хакмар на этих словах аж споткнулся, чуть не сбив с ног Аякчан.
– Все, – почти безнадежно сказал он. – Массовый падеж мамонтов! Проблема Вэс решена! Донгар, ты ли это? – он покосился на шамана, будто перед ним и впрямь предстало чудище Нижнего мира. На всякий случай ускорил шаг, сворачивая с шумной площади в переулок. Аякчан шмыгнула следом и нервно перевела дух, когда людная площадь осталась позади. Хотя народу было немало и здесь – любопытно вытягивая шеи, все поспешали к площади. Ребятам приходилось лавировать против встречного потока прохожих.
– Мальчик! – едва не налетев на Хакмара, в унисон пропели две очень похожие девочки в таких же простеньких, как на Аякчан, платках. – Что там на площади случилось, мальчик?
– Черный шаман из-под земли выскочил, – буркнула Аякчан, недовольно косясь на них. Других мальчишек им на улице не нашлось?
– Ай-ой! – сестры вцепились друг в друга, глаза их стали круглыми от ужаса. – Он нас всех пожрет! – И, не разжимая рук, бегом кинулись прямиком на площадь. Видно, чтоб оголодавший Черный не разыскивал их по всему городу.
Донгар укоризненно покосился им вслед и продолжил бормотать за плечом у торопящейся вперед Аякчан:
– Сбился с пути Храм – вот что! Я это только сейчас понял! Я видел – на указе, что стражник читал, Храмовая печать висела! Не мог, значит, тот стражник сам все сочинить! Это жрицы про нас так врут – и не краснеют!
Аякчан хмыкнула – во дает! Да если б жрицы краснели каждый раз, как врали, их бы давно из голубоволосых в красномордых переименовали! Они свернули в кузнечную слободу. В конце улочки виднелось приютившее их подворье кузнеца Буты.
– Потому ты и пришла на Среднюю землю, Мать-основательница Храма! – торжественно провозгласил Донгар. – Чтоб беду поправить, снова Храм правильным сделать! Не ты мне должна помогать – я тебе помогать буду! Сначала мы черную женщину найдем, потом причину выясним, Храм поправим, потом весь Сивир…
– Подровняем, – в тон ему закончил Хакмар. – Горы снесем и Ледяное море Байгала засыплем, реки вспять повернем…
– Слушайте, вы! – придерживая под подбородком норовящий свалиться платок, прошипела Аякчан. – Никого я не собираюсь искать! Ни женщину, ни причину, а реки
– Бежать, а Черную тут оставить? – кажется, впервые Донгар посмотрел на «девочку-жрицу» с возмущением.
– Ничего, главное, вещи не оставлять, – хладнокровно отрезала Аякчан, торопливо шагая к подворью приютившего их кузнеца.
Черная его волнует! Она тут всю свою жизнь оставляет, все мечты, все надежды! Не будет ничего: не то что Ледяного трона – смешно сейчас и думать о таком! – не будет ни положения жрицы, ни обеспеченной жизни. Сейчас ей даже хуже, чем два Дня назад – тогда у нее был хоть и нежеланный, но жених, хоть и неласковый, но дом. А сейчас? Рубаха с чужого плеча да штаны… с чужой задницы. Вот так вот, дочь Эрлик-хана и Уот Огненноглазой! Легко Айгыр в междумирье говорить, что, мол, все нужное Аякчан есть при Храме! Будто Аякчан сама того не знает! Только Храм мог дать ей то, о чем она мечтала: возможность доказать всем, и в первую очередь себе, что она – не никто, не ничто, не вещь, которую можно использовать для своей выгоды и выкинуть за ненадобностью, у нее своя воля, своя жизнь! Теперь все кончено – для ученицы Аякчан нет больше дороги к Храму! И даже откупиться, сдав Черных, не получится. Для Демаан они все трое из одной компании, в одном Костре гореть будут!
Аякчан вихрем ворвалась на подворье. Хозяева так и не явились, вот и хорошо. Аякчан забежала в остывшую кузницу и принялась лихорадочно увязывать их полураспакованные вьюки. Подхватила один тюк, вывалилась на двор, где за загородкой бродили непривязанные олени.
– Обещал помочь – давай, помогай! – сваливая тюк у ног мальчишки, скомандовала она Донгару. – Вещи собирай! А я еды прихвачу.
Она решительно направилась к бревенчатому дому.
– Знаешь, в виде исключения я с ней согласен, – пробормотал у нее за спиной Хакмар. – Много мы кому поможем, если нас Храмовая стража загребет! Уезжать надо!
Аякчан тихо приоткрыла скрипучую дверь на ременных петлях. Внутри было темно – даже Огонь в очаге потух. На ощупь Аякчан двинулась к столу – подвернувшаяся ей под руку глиняная миска громко задребезжала.
– Кто? Кто здесь? – послышался в темноте испуганный детский голосок. – Мама? Папа?
– Тише, Нэлэнчик! Это не мама, – прошептала Аякчан. – Это я…
– А, Аякчан, – послышался сонный зевок, и Аякчан наконец разглядела смутный силуэт лежащей у очага девочки. – А ты еще что-нибудь вкусненькое потом приготовишь? – Нэлэнчик завозилась, поудобнее умащиваясь на лавке, укрывающая ее рысья шкура сползла на присыпанный хвоей пол.
– Я… постараюсь, – пробормотала Аякчан. Она подняла шкуру и укутала худенькие плечики девочки.
– Какая ты хорошая, Аякчан, – не поднимая мордашки от укрывающих лавку шкур, сонно вздохнула Нэлэнчик. – Вот бы мне такую сестричку!
Почувствовав, как совершенно неожиданный – и ненужный, ненужный! – комок встает в горле, Аякчан погладила засопевшую малышку по спутанным волосам и, так и не взяв ничего из еды, выскользнула наружу. Ничего, как-нибудь управятся!
Во дворе яростно препирающиеся рядом с уже оседланными и навьюченными оленями мальчишки разом смолкли и уставились на нее, будто ожидая окончательного решения. У нее нет сил с ними спорить. Аякчан молча ухватила оленя за узду – и повела к воротам. Она уезжает. Они – как хотят! Аякчан толкнула створку…