Жук в Муравейнике
Шрифт:
— Нулевая, — тут же зовет Редженс.
Кейт без промедления занимает место за кафедрой.
— Как определяется место проживания несовершеннолетнего? — тут же следует вопрос.
— С момента рождения до достижения ребенком возраста девяти лет несовершеннолетний проживает с матерью, — четко проговаривает Кейт смело глядя прямо на Редженса, — с девяти лет до дня окончания общего образования — с отцом. При отсутствии одного из родителей, право содержания переходит ко второму родителю, при отсутствии обоих — защитником несовершеннолетнего до завершения им образования считается руководитель сиротского
Надо же, это прямо наша тема. А я ведь даже не думала о том, что сиротский приют для каждого сектора Муравейника свой, и мы вполне могли попасть в какой-то другой, ведь нашли нас где-то у границы секторов. А значит, мы могли бы попасть не к доброй госпоже Илоне, и работали бы мы не на ткацкой фабрике, и не попались бы мы Кейну, и не приехали бы работать сюда.
Я почти с благодарной нежностью смотрю на сутулую спину Кейна, и тот почти оборачивается.
— В каких случаях этот порядок может быть нарушен? — второй вопрос Редженса.
— По обоюдной договоренности между родителями, а также защитник или один из родителей может оспорить передачу ребенка второму родителю, если докажет, что при проживании с последним жизнь и здоровье ребенка может оказаться под угрозой, — бодренько поясняет Кейт.
— И? — опережая Редженса, громко интересуется Лекс.
— Только в этих двух случаях, — невозмутимо отвечает Кейт под сдержанное хихиканье курсантов.
Редженс проявляет неожиданную снисходительность, и Кейт — единственная — отправляется не бегать, а обратно на свое место, старательно сдерживая торжествующую улыбку. По дороге ее подруга Райли поздравляет ее.
Издевательства над курсантами в том же духе продолжаются еще часа два, при этом страсти только подогреваются, офицеры не устают гневаться и раздражаться, а курсанты не забывают нервно дрожать. Только вид наказания за недостаточно полный или неуверенный ответ меняется с бега на отжимания, потом подтягивания и обратно на бег. Мы с Лексом, которому довольно быстро надоедает это действо комментировать, отходим в коридор и ждем окончания на полу возле распахнутых дверей. Как раз есть время рассказать другу про мою утреннюю встречу и гипотетическую возможность поучаствовать в какой-то непонятной игре. Лекс особого интереса к этой новости не проявляет.
— Надо еще посмотреть какого рода там задания даются, — вполне разумно заключает он.
Устав ждать, мы чуть не пропускаем момент, когда обстановка в зале меняется. Отпущенные наконец курсанты собирают раскиданные и перемешанные по полу конспекты и разбредаются по комнатам. Офицеры собираются вокруг стола. Довольная Кейт подбегает к нам и заталкивает поглубже в коридор.
— Как я выглядела со стороны? — возбужденно спрашивает она.
— Нормально выглядела, даже хорошо, — Лекс удивленно взирает на нее. — Ты что, намылилась выступать от отделения? Что это тебе даст теперь? Ты же и так в группу Редженса попадешь.
— А на фиг она мне теперь нужна, — отмахивается Кейт. — Есть вариант получше. Конечно, после учебки придется еще практику отработать, но потом я хочу пойти в защитники.
— Защитники? Как госпожа Илона? — недоумеваю
— Нет, — Кейт показывает раздражение, но все же снисходит, чтобы для меня объяснить: — Защитники — это все, кто защищает чужие права и интересы, и работа в сиротском приюте — это не самая низшая ступень, но почти. Я же хочу попасть к тем, кто защищает права граждан от произвола стражей. Конечно, все равно придется начать снизу, но если попасть в хорошую контору, то появится шанс быстро продвинуться наверх. На самый верх я имею в виду.
— Я правильно понимаю, что защитники — это все та же гильдия стражей? — прерывает Лекс.
— Да, поэтому, чтобы попасть в хорошую контору, мне нужно хорошо проявить себя здесь, в учебке, и на практике. И если я выиграю соревнования по знанию права от своего отделения, это попадет в мое личное дело и будет говорить о моих способностях гораздо красноречивее, чем просто высокие баллы!
Что ж, целеустремленности нашей подруги можно только позавидовать. И Редженс по-видимому на этом ее новом пути не собирается ей ставить палки в колеса. Может, хочет хотя бы таким образом выкинуть ее из своей группы? Вот только если у Кейт все получится, однажды они могут встретиться, будучи на разных сторонах баррикад. Хотя вряд ли это его беспокоит, если он не верит в ее способности.
— Но это только первый пункт моего плана, — воодушевленно продолжает Кейт. — А второй состоит в том, что ты познакомишь меня с Виллингером! — заявляет она и смотрит на меня.
— Это еще кто такой?! — спрашивает за меня Лекс. Я лично понятия не имею.
— Ну как кто?! — возмущается Кейт. — Один из директоров среднего звена Первой Правовой Конторы!
— Мы должны его знать?! — в том же тоне говорит Лекс.
Подруга раздраженно цокает языком.
— Он же играет в любительском театре "Забрало", в одном представлении с тобой! — она злобно смотрит на меня. Мысленно перебираю всех тех, кого мне довелось видеть на репетициях.
— Кудрявый Вилли?! — предполагаю я. — Так мы с ним не знакомы! Даже ни в одной сцене вместе не пересекаемся!
— Ну и что?! Ты же звезда этого шоу! Он тебя знает!
— Не такая уж и звезда. Просто принцесса. С крыльями, — возражаю я. Крылья у моего персонажа появились две недели назад вместе с изменением видения режиссером общей концепции пьесы. Она тогда показалась ему слишком плоской, а мои полеты над сценой призваны были придать происходящему объема. Так что действительно, Вилли меня скорее всего заметил и хорошо запомнил. После того как принцесса в моем исполнении смела на бреющем полете две городские башни ему прямо под ноги, точно должен был запомнить. И после этого Кейт хочет, чтобы я познакомила ее с этим, судя по всему, важным и серьезным человеком?! Я?!
На счет разумности этого ее предложения я бы поспорила, но она уже выходит обратно в зал. Там уже почти никого не осталось. Офицеры, посовещавшись, также начинают расходиться.
— Кейн и Рудгер, вы еще не отметили мероприятия для сопровождения своими группами! — громко напоминает один из старших офицеров и, помахав планшетом, оставляет его на столе.
— Да отмечал я! — Кейн нехотя возвращается к столу. Еще один коренастый офицер первый берет планшет и, приложив свою карту, быстро касается пальцем экрана.