Шрифт:
Бабники редко думают
сразу о целой бабе.
Ежи Карецкий
В этих рассказах, дорогой читатель, я дам отдохнуть твоей фантазии, возбужденной нулями украденных миллиардов, и расскажу о женщинах, ставших неотъемлемой частью моей жизни. Это напоминает «Декамерон» Боккаччо, только современный. Новеллы охватывают малую толику приключений, выбранных мной на основании личных симпатий и антипатий. Моралисты, дабы не волноваться
Яхтсмен
В Анапу я приехал в 2000 году учиться виндсерфингу. Накопленный за зиму адреналин пропал, начались ломки, и серфинг мог вштырить снова. Поселился я у Лидии Степановны, замечательной старушенции. Первые дни она косилась и, убедившись, что не пью, занимаюсь спортом, оттаяла и похвалилась соседке: «Яхтсмен живет!» Слово «серфингист» она не понимала.
Усадьба бабы Лиды состояла из дома хозяйки и постоялого двора, заставленного сараюшками для сдачи. В таком «курятнике» жил и я, другие тоже не пустовали. Дверь в дверь со мной обитали две девушки из Москвы. Одна – яркая блондинка с точеной фигурой, правильными чертами лица и непомерными амбициями, другая – смуглая, с лицом индейского вождя в исполнении Гойко Митича, хотя при теле. Мы познакомились, и я поинтересовался их отдыхом.
Блондинка, скорчив мордочку, пожаловалась на скуку, вторая, мыча, поддержала подругу
– Купались ночью?
– спросил я. – Вода супер!
– Сегодня можно? – ухватилась красивая
– Договорились, – сказал я и ушел на море.
Весь день дул плотный южак, и, накатавшись, уставший, но довольный, я еле приполз обратно. Солнце село и, наслаждаясь вечерней прохладой, я без сил вытянулся на кровати.
Из дремы вывел голос:
– Предложили искупаться, а сами спите!
В дверях, с шампанским и покрывалом, стояли неугомонные соседки.
Я нехотя встал и поплелся выполнять обещание. Компанию нам составила только луна, освещавшая море и камни ярким неоном. Выстрел пробки и треск шоколадки оживили безмолвие. Вино быстро закончилось, и, напомнив девушкам о цели прихода, я разделся. «Вождь краснокожих» собралась за мной, однако блондинка что-то зашептала ей на ухо. Я расслышал, как «смуглая» возражала: «Не знаю… Ты как хочешь, а я пойду» – и она, сняв просторный сарафан, осталась в чем мать родила. Взявшись за руки, осторожно ступая по скользким камням, мы вошли в море. Когда вода поднялась выше пояса, я притянул телку к себе. Большие сиськи уперлись в мою грудь.
–Холодно!
– девушка задрожала от возбуждения. Почувствовав меня внутри, она застонала, сперва тихо и робко, затем все громче, срываясь на крик.
Рядом плюхнуло. Один раз, другой. Девица тоже заметила это. Шлепки приближались все ближе.
– Подруга камнями кидается! – догадался я.
– Дура!
– ответила девушка.
– Что ей мешает примкнуть и не хулиганить?
– Месячные пришли. Сама тебя хотела!
– Кончай быстрее, пока нам бошки не разбили!
Домой мы возвращались в гнетущем молчании.
Ночное приключение разбудило во мне альфа-самца. Инстинкт требовал ежедневных «жертв». С трудом перенося разврат, общественность микромира поставила ультиматум хозяйке: или я с «блядьми», или они, нравственные и порядочные. Успокоив теток, бабушка настояла на моем целибате. Стараясь найти компромисс с товарками, я выбрал наименее воинственную и привел ночью к себе. В пылу соития баба разошлась, ором сведя на нет мое обещание. Скандал разгорелся с новой силой. Удовлетворенную предательницу подвергли остракизму, а довод, что она «ваша», не приняли во внимание. Под давлением масс Лидия Степановна дала мне час на сборы. Расстроиться я не успел: приехал Веник, и мы отправились искать совместное жилье. Комнату нашли быстро и, проведя день на море, вечером вышли в люди.
В кафе напротив сидели две телки и пили вино. Я предложил Венику подсесть к ним, но тот отказался: трезвым кадриться он не мог. Я пошел один, и они радостно приняли меня в компанию. Барышни отличались друг от друга: одна – блондинка спортивного вида, другая – роскошная брюнетка с глубоким декольте и налитыми грудями. Спортсменка приехала из Дзержинска, сисястая – из ерофеевских Петушков. Они оказались коллегами и служили в прокуратуре. Я не поверил, и девушки, смеясь, показали ксивы. Веник дошел до кондиции и тоже подсел к нам. Вечер завершился логично. Мы допили вино и парами разошлись в темноту. Мне досталась светленькая. Расположившись в парке, мы разговорились. Оказалось, что кроме закона девица защищает ворота сборной страны по хоккею на траве. Немного поболтав, я разложил вратаря на лавке, прикрытой от посторонних глаз, зеленью. Она ждала подвига. Ночь вспугнули сирена и свет фар. Я нагнулся над ней.
– Чего остановился? – она приподняла голову.
– Там менты. Пусть проедут.
– Продолжай. Удостоверение есть, отмажу.
Давясь от смеха, я закончил начатое.
Веник ничем таким похвастаться не мог и утром заявил, что прокурорши его больше не интересуют. Зато волновали меня, особенно темненькая. В том, что консенсуса достигну и с ней, я не сомневался. Подруги и сестры, тети и племянницы передавали меня, как эстафету. Сын Неба не раз совершал «инцест» и с дочками, и с их мамами.
Добиваясь цели, я повсюду таскался с новыми знакомыми, однако уединиться с брюнеткой не получалось: предвидя адюльтер, вратарь не оставляла нас вдвоем. Наконец повезло. В отсутствие спортсменки я затащил богиню в море, и мы поплыли на фарватерный буй. С трудом добравшись до цели, девица ухватилась за скобу, и я начал атаку. Она не сопротивлялась. Будь под ногами земная твердь, пенетрация прошла бы на раз-два, но когда под тобой более десяти метров глубины, инстинкт самосохранения не вовремя подавляет остальные.
Время шло. Телка болталась рядом. Волны предательски разлучали готовые вот-вот сойтись тела. Я боролся с морем, эрекцией и женским равнодушием. Развязка наступила быстро. Руку, которой я держался за буй, сковала сильнейшая судорога. Я практически достиг цели, но организм, выбрав жизнь, начал избавляться от предназначенного брюнетке. Раздираемый болью и оргазмом, я закричал и вдруг услышал: «Вы тонете?» Рядом вынырнула голова в очках и шапке. «Голова» удивилась не меньше нас, встретив здесь посторонних. Кривясь от боли, я успокоил пловца, и тот погреб совершать моцион дальше. За ним к берегу уплыла и богиня, а я долго разминал руку, боясь отпустить спасительный поплавок.