Жулики. Книга 1
Шрифт:
– Да, чего же замечательного? Я вот подумал. Если все книги, которые я прочитал перечислить, то, наверное, на руках пальцев хватит для этого. И половина из них – школьные. Из программы школьной, то есть. Какой же я серый, наверное, в ваших глазах, Федор Леонидович?
– Не серый, а молодой. И потом, у вас еще все впереди. Долгая жизнь. И прочесть еще успеете не меньше моего. Вы, думаете, я в детстве и юности книгочеем записным был? Вот уж нет. Лодырем был изрядным. Мечтал футболистом стать или полярником. А меня заставляли книги читать. Ох, как я сопротивлялся. Деда своего изводил, ну и отца тоже. Дед-профессор, отец-доцент, а сын – оболтус. И вот, что я им доказать хотел? Умнейшим, интеллигентнейшим людям? Может быть, драть ремнем нужно лодырей, как вы думаете, Михаил Петрович? Ввести в школах розги, как в старину? Шучу, конечно. Розгами уже поздно махать. Времена изменились.
– У меня отец, чуть что, за ремень хватался. Ему главное было, чтобы никто ему в глаза не тыкал, мной – разгильдяем,– Мишка взял в руку фарфоровую чашку с чаем и, отхлебнув из неё, продолжил:
– И я быстренько это просек. Важно не какой ты на самом деле, а каким людям хочется, чтобы ты был. Нужно не быть, а выглядеть. Вот я и выглядел. В школе тройбаны учителя ставили, чтобы процент успеваемости нормально выглядел, ну и двойки тоже иногда ставили. Так я, чтобы скандалов домашних избежать, из-за этих двоек /ремня отцовского/ дневник парадный завел для отца с пятерками. В нем он с удовольствием расписывался. А я, чтобы учителя не привязывались, натренировался его закорючку ставить в рабочий – «грязный» дневник. Ну, само собой и за учителей научился автографы ставить. Прямо талант, от страха видать, появился.
– Долго ли продержаться удалось?– заинтересовался Академик.
– Года два. В пятом классе мне эта идея в голову пришла, а в седьмом попался. Скандал бы-ы-ыл.
– Долго. Два года это срок. Я через полгода влип,– Академик рассыпался старческим смешком: – Ох-хе-хе. И смех, и грех. У нас, правда, дневников не было, а была тетрадь прилежания. Вот в нее и записывала классная дама свои критические замечания. И прочие педагоги не стеснялись. Так я, чтобы деда с отцом от чтения сих кляуз избавить, тоже завел тетрадь «парадную». Через полгода был уличен, и гонениям подвергнут всяческим, со всех сторон. Так что, молодой человек, все новое – хорошо забытое старое. Но два года – это, я вам скажу, впечатляет. Снимаю шляпу.
– Да что вы, Федор Леонидович. Какое там впечатляет? Отец мне так всыпал ремнем своим офицерским, что до сих пор, как вспомню, так чешется.
– И что потом? Учиться стали прилежнее?
– Какой там прилежнее. Досидел на тройках до аттестата. Учителя двойки почти ставить перестали, а отец перестал лупить за двойки, изредка проскакивающие. А я понял из всей этой истории, что бьют не за то, что жульничаешь – а за то, что попадаешься.
– Ну да, есть такая поговорка в русском языке, только про вора. Бьют его, дескать, не за то, что украл, а за то, что попался. За непрофессионализм. За низкую квалификацию. И вы, сделав столь замечательный вывод, решили повышать квалификацию жульническую?
– Да. Что лучше всего в жизни получается, то и принялся улучшать. Шлифовать, как говорится.
– И как? Больших ли успехов на сем поприще достигли?– Академик лукаво улыбнулся.
– Да как вам сказать? Вот, живу этим. «Развожу лохов на бабки», как у нас говорят.
– Читал я вашу рекламную словоблудень. Броско составлена. А народ во все времена был падок на такое. Не жаль простаков? Лохов, как вы их называете?
– Нет, Федор Леонидович, не жаль. Ко мне ведь трудяги обездоленные и нищие не приходят. Все больше вот такие, вроде вашего соседа, норовят заглянуть. И я им даю то, что просят. У меня ведь все солидно поставлено.
– Хорошо. А вот там есть такие посулы, как «скрежет зубовный». Тоже выполняете? Это ведь душегубством попахивает.
– Нет. Вот этого не было никогда. Уклонялся. Оплату запредельно высокую назначал и сами отказывались. Жаба душила,– Мишка тяжело вздохнул: – А вот сегодня, клиент возьми, да и согласись. Теперь не знаю, как и быть. Он ведь меня на слове поймал и аванс немедленно выложил. А сумму-то я ему назвал такую, что просто… Отвечать придется головой за невыполнение заказа. И знаю я теперь то, что знать не должен. А за это вилы. Ну… бошку оторвут по любому. В общем – влип. Выполнишь заказ – уберут, и не выполнишь – тоже уберут. Времени, правда, три недели, на все про все, отпущено, но обложили уже так плотно, что дышать невозможно. А ведь это только первый день. Вот сегодня при вас телефонисты с проверкой приходили. Никакие это не телефонисты. Электронику ставили. Наверняка и в телефоне клоп и еще пару тройку по всем помещениям насовали. Нынче эти шпионские прибамбасы купить проще, чем буханку хлеба. Я месяц назад звонил на телефонную станцию, просил мастера прислать, чтобы параллельный телефон установить. Так мне по телефону сказали, что нужно прийти и записаться у дежурного. Заявку они рассмотрят и в рабочем порядке решат, есть такая возможность по их нормам ставить у нас, что-либо или кубатура помещения не позволяет. Пришлось идти, мастера ловить и на лапу ему совать. Быстро сделал и без проволочек. А эти сами пришли, все проверили. Полы вымыть не предлагали?– Мишка опять вздохнул.
– Так, так, так. Вот и я вам говорил давеча, что не похожи они на телефонистов. А вы отшутились. Теперь понимаю почему. Слушают, значит?
– Да еще как. И следят. Вот мы с Вами тут чай пьем, а людишки этого Ивана Никифоровича в двух авто меня караулят. Чтобы не соскочил. Выяснил я по своим каналам, что это за человек. Теперь партнера его пробиваю. Он ведь партнера своего по бизнесу в «скрежет зубовный» заказал отправить,– Мишка вынул из кармана конверт с фотографиями и координатами.
– Взгляните, Федор Леонидович, на этого нувориша. Их олигархами газетчики окрестили. Бабла нарубил уже миллиардов несколько в свободно-конвертируемой валюте,– Мишка вынул фото из конверта.– Каков красавец?
– Академик, взяв в руку протянутый снимок, внимательно стал вглядываться в лицо изображенного на нем человека:
– Знакомое лицо. Я определенно видел этого человека где-то ранее,– пробормотал он неуверенно.
– Да и не удивительно. По телеку, наверное, мелькает. Я, правда, не любитель ящика, но уверен, что мелькает он в нем наверняка. Такие любят быть на виду. Наверное, там и видели,– Академик оторвал взгляд от фотокарточки:
– А вы знаете, я ведь тоже не фанат телевидения. И включаю-то изредка. А уж всякие шоу нынешние и вовсе на нюх не переношу. Ужасная пошлятина, низкопробная и отвратительно изготовленная. Рвотные рефлексы начинают активироваться на второй минуте просмотра. А вот этого человека я видел и не по телевизору. У меня абсолютная память на лица. Может быть -это было давно и лицо несколько переменилось за это время у него, поэтому и не могу узнать. Но я определенно его знаю. И вспомню. Теперь пока не вспомню, не успокоюсь. Может из студентов моих? А лицо сильного человека. Решительное, волевое. Взгляд уверенный. Этот человек знает себе цену и сумеет за себя постоять. Не просто его «в скрежет зубовный» отправить будет. Он сам кого хочешь загрызет. Тигр Уссурийский. Олигарх говорите? Да-а-а… Этот может. Где же я видел его? Как его зовут? Вот ведь – «пенек замшелый» прав сосед, хоть и хам. Ох, старость – не радость,– улыбнулся виновато Академик.
– Да это я виноват. Сунул вам фотографию, а имя не назвал. Вот, пожалуйста – Хомяков Семен Валерьевич. Генеральный директор СП АОЗТ «Росгазмет». Контора крутая. Сейчас его по моей просьбе «пробивают» и завтра-послезавтра я буду знать о нем все, что только возможно. Если у него есть любимая собака или кошка, то буду знать их клички,– Мишка попытался произнести сказанные слова голосом спокойным и даже молодцеватым, но невольно скривился и голос его прозвучал с нотками тревоги.
– Ах, вот кто это,– Академик задумчиво потер подбородок.– А ведь не ошибся я. Не подвела память все же. Хомяков. Ну да… Семен Валерьевич. Он самый. Постарел. Он ведь преподавал у нас в университете. На другом факультете, правда, и пересекались мы с ним не часто. Но раскланивались при встрече. На биолого-почвенном, если память не изменяет, и спецификация у него была – механика жидкости, газа и плазмы. Большие надежды подавал, но вот лет десять назад взял да и ушел. История там какая-то, не совсем совпадающая с нормами общественной морали тогдашними, произошла. Роман со студенткой, кажется. А он женат был. Вот и заели парня в деканате. Ушел, правда, тихо, без скандала. И вот куда таланты свои решил применить. Ну, что же, специфика его и не удивительно, что добился успеха. Нефтью и газом, говорите, занимается? Лет тридцать пять ему тогда было. Значит сейчас уже сорок пять. Неплохую карьеру сделал для своего возраста. И ведь умница – несомненно. И его списать «в скрежет зубовный» приговорили, да еще и кто– то из ближнего окружения? Как клиента вашего, Михаил Петрович, кличут?