Журнал 64

Адлер-Ольсен Юсси

– Спасибо. И еще, пожалуйста, формалин. Четыре-пять флаконов.

Они посмеялись, полиэтиленовый пакет с покупками оказался у нее в руках, и процесс был запущен.

Через два часа была прикручена новая табличка с именем «Нэте Германсен». На двери, за которой вскоре свершится месть, не должна была фигурировать фамилия «Росен».

Войдя в квартиру, она прошла на кухню, взяла восемь глубоких тарелок и отнесла в дальнюю комнату.

На обеденном столе для безопасности были разложены газеты. На них Нэте расставила тарелки и налила в каждую ароматную или вонючую жидкость: одеколон, лавандовую

воду, скипидар, керосин, бензин, уксус, спирт и, наконец, гидрат аммиака.

Когда последнее вещество оказалось в тарелке, в ноздри Нэте ударил настолько резкий запах, что ей даже сделалось больно.

Она оставила бутылки на столе и как можно быстрее выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.

– О-ох, – застонала женщина, устремившись в ванную, и принялась вновь и вновь окунать лицо в холодную воду.

Как же ужасна была смесь запахов всех этих веществ, и как же тяжело было избавиться от них! Создавалось ощущение, что через ноздри они проникали прямо в мозг.

Она проковыляла по всем комнатам и везде широко распахнула окна, чтобы испарения, вырвавшиеся наружу из герметичного помещения и пропитавшие ее одежду, побыстрее улетучились.

Спустя час Нэте закрыла окна, поставила пузырьки с формалином на нижнюю полку кухонного шкафа рядом с ящиком с инструментами, покинула квартиру и устроилась на скамейке на берегу озера.

Легкая улыбка затаилась в уголках ее рта.

Несомненно, у нее все получится.

После часа ожидания она была готова вернуться. Ноздри прочистились, одежда хорошо продулась мягким августовским ветерком. Нэте охватило ощущение благополучия и умиротворения.

Если, вопреки ожиданиям, хоть малейший запах просочится в коридор или в другие комнаты, ей придется трудиться всю ночь. Задача была ясна: она не знала, сработает ли план с формалином, а потому помещение должно быть абсолютно герметичным. В противном случае она не сможет позволить себе отправиться на Майорку, а ей так этого хотелось.

Переступив порог подъезда, женщина остановилась и принюхалась. Слабый аромат духов… ощущается даже легкий запах соседской псины… но ничего больше. По крайней мере, обоняние ее никогда не подводило.

Это упражнение она проделывала на каждом лестничном пролете – результат оставался тем же. Очутившись на пятом этаже, Нэте опустилась на корточки перед дверью своей квартиры, широко открыла клапан для почты и глубоко вдохнула.

Улыбнулась. По-прежнему ничего.

Тогда она вошла в квартиру навстречу тому самому свежему воздуху, который устремился в помещение час назад. На мгновение замерла, отключив зрение и всецело сосредоточившись на обонянии – единственном виде чувственного восприятия, какое в данный момент помогало ей отличить поражение от успеха. Тем не менее она ничего не почувствовала.

Проведя еще час в квартире, где не ощущалось ни малейшего следа испарений, Нэте наконец вошла в герметичный отсек в конце коридора.

Не прошло и секунды, как из глаз у нее хлынули слезы. Словно во время атаки нервно-паралитическим газом, резкое зловоние вторглось в каждую пору ее незащищенной кожи. Закрыв глаза и крепко зажав рукой рот, она ощупью пробралась к окну и распахнула его настежь.

Словно утопленник, Нэте высунула

голову наружу и принялась глотать воздух, разразившись сильнейшим приступом кашля, которому, казалось, не будет конца.

Спустя четверть часа содержимое всех восьми тарелок было выброшено в унитаз и смыто несколько раз. После чего она вновь широко открыла все до единого окна квартиры и тщательно отмыла посуду. С наступлением вечера Нэте констатировала, что испытание пройдено успешно.

Женщина постелила на стол в герметичной комнате белую скатерть, достала шикарную фарфоровую посуду и накрыла стол. Хрусталь, серебро и аккуратные рассадочные карточки.

Все должно было выглядеть торжественно, ибо у нее намечался настоящий праздник.

Затем взглянула на кроны каштанов – листья уже начали желтеть. Хорошо, что она скоро уедет.

Прежде чем отправиться спать, Нэте не забыла закрыть окна в подготовленной комнате, после чего распределила прозрачный силикон по краю оконных рам и с удовлетворением посмотрела на свою работу.

Пройдет много-много времени, прежде чем окна вновь откроются.

Глава 20

Ноябрь 2010 года

Мрачные зловещие тучи сгустились у Карла над головой: дело о строительном пистолете с подозрениями Харди и отпечатками пальцев на монетах, свадьба Вигги со всеми последствиями для его кармана, прошлое Ассада, причуды Розы, идиотская болтовня Ронни и абсолютно провалившийся вечер Святого Мартина. Никогда раньше столько всего не обрушивалось на него одновременно. Он не успевал прийти в себя, а на него с ревом уже неслось очередное бедствие. Нет, такая куча проблем абсолютно не способствовала тому, чтобы в целом неплохой полицейский успешно раскрывал таинственные преступления. Любопытно, можно ли надеяться на то, что кто-нибудь создаст отдел, основной задачей которого станет решение собственных проблем?

Карл глубоко вздохнул, взял сигарету и включил новости на ТV-2. Зрелище других людей, заплывших жиром гораздо-гораздо больше его самого, всегда приносило ему некоторое облегчение. Лишь один взгляд на экран – и ты вновь отстранен от реальности. Пятеро взрослых мужиков, обсуждающих экономические взгляды правительства, что может быть бессмысленнее? Ведь эти разговоры все равно ни к чему не приведут.

Карл взял в руки бумагу, которую Роза положила на полицейский рапорт, пока он был у начальника отдела убийств. Какая-то жалкая половинка листа – неужели это действительно все, что ей удалось раскопать про Гитту Чарльз, медсестру с острова Спрогё?

Он прочитал текст, но нисколько не воодушевился.

Несмотря на то что Роза постаралась расспросить всех и каждого, никто в доме престарелых на Самсё не помнил ничего о Гитте Чарльз, как и о фактах воровства у пожилых людей, навещаемых Гиттой. Ничего не удалось выяснить и о ее пребывании в больнице Транебьерга, так как больницу уже закрыли, а персонал уволили. Мать давно умерла, а брат эмигрировал в Канаду, где и скончался несколько лет назад. Единственной реальной ниточкой, протянутой к ней, оказался некий мужчина. Он сдавал девушке комнату на улице Моруп Киркевай на острове Самсё двадцать три года назад.