Журнал для зверей
Шрифт:
Так мы и поступили; и результаты превзошли всякие ожидания. Крысы сбежали все до единой и на ясли старой лошади больше не покушались. А потом кошка исчезла и не появлялась несколько ночей. Так что однажды вечером я подумала, что мне стоило бы наведаться к ней с визитом на ферму по Оксенторп-роуд и сказать ей "спасибо".
Придя на ферму, я обнаружила мою добрую знакомую во дворе. Я поблагодарила кошку за неоценимую помощь и спросила, отчего она больше не объявляется.
– У меня народились котята, - объяснила кошка.
– Целых шесть; и я ни на минуту не могу их оставить. Сейчас они в гостиной. Заходите, я вам их покажу.
И мы вошли в дом. На полу гостиной, в круглой корзине,
Они нагнулись над корзинкой, погладили белую кошку и заговорили промеж себя. Кошка, разумеется, понятия не имела, о чем идет речь. Но я, после того как столько времени провела в обществе Доктора, - а мы с ним не раз обсуждали разницу между утиной и человечьей грамматикой, - понимала каждое слово.
И вот что сказал фермер жене: "Пожалуй, Лайза, энтого черно-белого мы оставим. А остальных пять я завтра с утречка утоплю. Не хватало ишшо, чтоб такенная огроменная орава да шныряла здеся по двору.
– Грамматика его просто в ужас повергала.
Как только фермер с женой ушли, я вышла из чулана и сказала белой кошке:
"Надеюсь, вы воспитаете этих котят в надлежащем духе, чтобы охотиться на утят им и в голову не приходило. А теперь слушайте: нынче ночью, когда фермер с женой улягутся спать, унесите всех котят, кроме черно-белого, и спрячьте их на чердаке. Фермер собрался утопить их, и оставить намерен только одного".
Кошка поступила так, как я советовала. И на следующее утро, когда фермер пришел за котятами, он обнаружил в корзинке только одного: черно-белого, того самого, которого собирался оставить. Бедняга в толк взять не мог, как так вышло. Однако несколько недель спустя, когда фермерова жена взялась за весеннюю уборку, она обнаружила на чердаке и остальных: мама-кошка спрятала их там и потихоньку кормила и пестовала. Но теперь они уже подросли, так что им не составило труда удрать в окно; они убежали восвояси и отправились искать себе новый дом.
Вот почему фермер с женой и по сей день готовы поклясться, что их кошка понимает английскую речь; ведь она, надо думать, подслушала их разговор над корзинкой! И теперь, если им приходит в голову посплетничать о соседях, пока кошка в комнате, говорят они шопотом, чтобы та не услышала. Но, между нами, на самом-то деле кошка ни единого слова не понимает!
РАССКАЗ ТЯНИТОЛКАЯ
Наконец, настал черед рассказывать тянитолкаю. А тянитолкай был необычайно застенчив и робок, и когда следующим вечером звери обратились к нему с просьбой, он отвечал в высшей степени учтиво:
– Мне бесконечно жаль вас разочаровывать, но боюсь, что никаких историй я не знаю, - во всяком случае, таких, чтобы не стыдно было занимать ваше время.
– Да ладно тебе, приятель, - тявкнул Джип.
– Нечего тут скромничать. Все мы рассказали по истории. Уж не хочешь ли ты сказать, что прожил всю свою жизнь в африканских джунглях без каких-либо приключений? Наверняка у тебя в запасе полным-полно всяких баек.
– Да, но я, понимаете ли, по большей части жил тихо-мирно, - отозвался тянитолкай.
– Наш народ вообще держится достаточно обособленно. Мы занимаемся своими делами и ужасно не любим мешаться в чужие свары, ссоры и приключения.
– А ты подумай минутку, - предложила Кря-кря.
– Глядишь, чего-нибудь и вспомнится...
– Не приставайте к нему, - шепнула утка остальным.
– Просто оставьте его в покое, пусть подумает... сами знаете, головы у него две. Что-нибудь да придет на ум. Вот только смущать его не нужно ни под каким видом.
Минуту-другую тянитолкай поскребывал по полу веранды изящными копытцами, словно погрузившись в мысли. Затем, подняв одну из голов, он тихонько заговорил, - а вторая голова сконфуженно покашливала из-под чайного столика.
– Э-э-э... ну, история не ахти какая... Но чтобы время скоротать, может, и сгодится. Я расскажу вам про охотников на страусов из племени бадамоши. Вы, верно, знаете, что у чернокожих туземцев есть самые разные способы охотиться на диких животных. И к каждому зверю - подход особый. Например, если нужен жираф, туземцы выкапывают в земле глубокие ямы и накрывают их тонкими ветками и травой. А потом ждут: появляется жираф, наступает на настил - и проваливается в яму. Тут-то охотники выбегают из укрытия и ловят его. Для некоторых разновидностей особо бестолковых антилоп они плетут ширмочку из ветвей и листьев размером с человека. Охотник, держа ширму прямо перед собою на манер щита, медленно подкрадывается к антилопе как можно ближе, а затем бросает копье или стреляет из лука. Разумеется, видя движущиеся листья, глупая антилопа думает, что это всего-навсего деревья качаются под ветром, и не особо к ним приглядывается, ежели у охотника хватает ума передвигаться бесшумно.
Есть у дикарей и другие охотничьи уловки, по большей части такие же обманные и подлые. Но та, что изобрели охотники на страусов из племени бадамоши, пожалуй, самая гнусная из всех. Скажу вкратце, в чем она заключается. Страусы, как вы знаете, обычно держатся небольшим стадом, как и копытные животные. И ума у них не то чтобы много. Вы ведь слышали, как страусы, завидев человека, прячут голову в песок, полагая, что если они чужака не видят, значит, и он их видеть не может. Это не слишком-то хорошо говорит об их интеллекте, верно? То-то. Ну, так вот: в стране бадамоши было не так уж много песка, чтобы прятать в него головы, - что страусам в некотором смысле шло только на пользу. Потому что в тех краях, завидев человека, страусы обращаются в бегство, - бегут искать песок, надо думать. Как бы то ни было, бегство спасает им жизнь. Так что охотникам бадамоши пришлось изобретать какую-нибудь уловку, чтобы подобраться к страусам поближе, смешаться со стадом и перебить птиц. И придумали они очень умную штуку. Собственно говоря, как-то раз я случайно наткнулся в лесах на группу охотников, что отрабатывали свой новый трюк. Охотники раздобыли где-то страусиную шкуру и теперь по очереди влезали в нее и учились ходить и вести себя как настоящие страусы, поддерживая длинную шею при помощи палки. Спрятавшись, я понаблюдал за ними и сразу понял, что бадамоши затевают. Они задумали, прикинувшись страусами, смешаться со стадом и перебить птиц топориками, которые прятали под шкурой.
А надо сказать, что с тамошними страусами я был в большой дружбе, - с тех самых пор, как они вывели из строя бадамошский теннисный корт. Несколько лет назад вождь племени, отыскав прекрасный луг, заросший слоновьей травкой, - мое любимое пастбище, между прочим!
– приказал выжечь траву под корень и разбил там теннисный корт. Он, понимаете ли, видел, как в эту игру играют белые, и решил, что надо бы и ему поучиться. Но страусы приняли теннисные мячи за яблоки и съели их все до единого, - эти птицы, видите ли, ужасно неразборчивы, когда дело доходит до еды. Да-да, они прокрадывались сквозь джунгли к самому краю теннисного корта, и как только мяч выбивало за ограду, они хватали его и заглатывали уже на бегу. Вскоре у вождя не осталось больше мячиков, и теннисный корт приказал долго жить. Так что мое замечательное пастбище снова заросло пышной травой, и я туда возвратился. Вот так мы и подружились со страусами.