Журнал «Если», 1993 № 07
Шрифт:
— Говард Строу. Ман.
— Як-коб Симион. — Симион не смог подавить своей идиотской улыбки. — От гебов, из Гандитауна, где вы обосновались.
— Аннет Голдинг, поли. — В глазах Аннет отражалась тревога, она сидела очень прямо, напряженно вглядываясь в женщину-психолога, наглым образом нарушившую их спокойную жизнь.
— Ингрид Хибблер. Один, два, три. Из клана навов. «Что это означает? — подумала Мэри. — Ах, да, конечно — навязчивые».
— Омар Даймонд. Сейчас вы догадаетесь, к какому клану я принадлежу. —
«Черт возьми, — подумал Габриэль Бэйнс, — нашел время для мистических занятий! Ведь нам сейчас, как никогда, нужно действовать согласованно. Или не действовать вовсе…»
Глухим, полным отчаяния голосом заговорил деп:
— Дино Уоттерс. — Деп попытался сказать что-то еще, потом оставил это занятие — вес безысходности и пессимизма был слишком тяжел для него. Он опять уставился в одну точку, механически-отрешенно почесывая лоб.
— А меня вы уже знаете, доктор Риттерсдорф. — Бэйнс зашуршал документом, который лежал перед ним на столе. Документ являлся плодом совместных усилий членов Совета, их манифестом. — Спасибо за то, что посетили нас! — начал он и откашлялся, так как голос от напряжения стал садиться.
— Спасибо, что разрешили мне сделать это, — произнесла доктор Риттерсдорф формальным и вместе с тем — как показалось Бэйнсу — отчетливо угрожающим тоном. Ее взгляд был непроницаем.
Бэйнс продолжил:
— Вы спрашиваете разрешения посетить другие, кроме Гандитауна, поселения. В особенности вам необходимо осмотреть Высоты Да Винчи. Мы обсудили этот вопрос. И решили отклонить вашу просьбу.
— Я вижу, — кивнула доктор Риттерсдорф.
— Объясните ей почему, — произнес Говард Строу. Его лицо перекосила безобразная гримаса, он ни на мгновение не отводил взгляд от земной женщины-психолога. Его неприкрытая ненависть к ней, как зараза, наполняла комнату и придавала атмосфере зловещий оттенок. Бэйнс, сам того не желая, чувствовал, что ненависть захватывает и его.
Подняв руку, доктор Риттерсдорф проговорила:
— Погодите. Вы еще успеете зачитать мне ваш документ. Она медленно обвела присутствующих испытующим, профессиональным взглядом. Говард Строу ответил злобной гримасой;
Якоб Симион кивнул и бессмысленно улыбнулся, позволив ее взгляду проследовать дальше. Аннет Голдинг, бледная как полотно, нервно подняла голову, потом опустила глаза и принялась рассматривать свои ногти. Деп ничего не заметил — он смотрел себе под ноги. Шиз Омар Даймонд взглянул на доктора Риттерсдорф с суровой возвышенностью, за которой, как заметил Бэйнс, скрывалось раздражение. Казалось, он в любую минуту опять может отключиться.
Что касалось самого Бэйнса, то он находил доктора Мэри Риттерсдорф физически привлекательной женщиной. «Имеет ли значение тот факт, — невольно отметил он про себя, — что она прибыла сюда одна, без мужа?» Она была, без сомнения, сексуальной особой. Ему казалось необъяснимой неуместностью, учитывая всю важность этой встречи, то, как подчеркнуто женственно она была одета: черный свитер и юбка, никаких чулок, на ногах — туфли золотистого цвета. Свитер, как заметил Бэйнс, был чересчур облегающим…
Понимала ли все это госпожа Риттерсдорф? Он не мог этого сказать и вскоре обнаружил, что его внимание полностью переключилось от того, что она говорила, на ее заметно выступающие груди. Груди у нее не выглядели большими, однако благодаря своей остроте заметно выделялись под облегающим свитером. Груди ему нравились.
«Интересно, — подумал Бэйнс, — может ли эта женщина, пребывающая в самом расцвете своих сексуальных возможностей — ей, наверное, не более тридцати двух, — может ли она искать здесь чего-либо еще, помимо профессионального успеха? "
Мощный внутренний голос подсказывал ему: доктор Мэри Риттерсдорф озабочена не только своей профессиональной задачей — она также оживлена неким личностным началом. Хотя, скорее всего, и не осознавала этого. Ее тело было одержимо своей собственной задачей, которая, по всей видимости, временами вступала в противоречие с целями мозга. Сегодня утром, вставая с постели, доктор Риттерсдорф, вероятно, просто подумала о том, что ей хочется надеть этот черный свитер — и ничего более. Однако тело с хорошо развитым гинекологическим аппаратом внутри лучше знало, что ему нужно.
В ответ на эти мысли отреагировала соответствующая часть его собственного тела. Но это была уже сознательная реакция. Бэйнс подумал: «А нельзя ли извлечь отсюда какую-либо выгоду для нашей общей, коллективной безопасности? Может, мне удастся сделать кое-что для общего блага?»
Думая так, он чувствовал, что начинает заботиться уже о коллективной защите, а не только о себе самом. В голове Бэйнса сразу же возникло множество планов помощи своим коллегам.
— Доктор Риттерсдорф, — мягко начал он, — перед тем как мы позволим вам посетить некоторые другие наши поселения, ваш корабль должна осмотреть делегация Высшего Совета. Необходимо выяснить, имеется ли оружие на борту вашего судна. Все остальное нас совершенно не интересует.
— У нас нет оружия, — сказала доктор Риттерсдорф.
— Тем не менее, — настаивал Бэйнс, — я предлагаю, чтобы вы позволили мне и, вероятно, еще одному из присутствующих здесь делегатов сопровождать вас при возвращении на базу. У меня имеется документ, — он потряс манифестом, — который гласит, что ваш корабль обязан покинуть Гандитаун в течение сорока восьми земных часов. Если вы не согласитесь с нашим предложением… — Бэйнс посмотрел на Строу, тот кивнул. — В таком случае мы начнем против вас военные действия, на основании того, что вы будете считаться вооруженными захватчиками.