Журнал «Если», 1994 № 11-12
Шрифт:
Имена собственные образуются тремя основными путями: онимизацией аппелятивов(«высокое» как прилагательное — село Высокое), заимствованием из другого языка (ср. имя Эрнст, пришедшее в русский язык из немецкого) и переходом онимов из разряда в разряд (Байкал — «Байкал»). Кроме того, онимы могут создаваться искусственно, и тогда возникают различные окказионализмы, т. е. случайные наименования, наподобие печально знаменитых Владиленов, Тракторов и Электрификаций послереволюционной поры.
Здесь следует оговориться: ниже речь пойдет практически только об антропонимах, поскольку охватить полностью всю совокупность имен собственных в данном языке данной эпохи не представляется
Какова «протяженность» человеческого имени? В русском языке антропоним обычно состоит из собственно имени, отчества и фамилии. У французов и немцев встречаются сдвоенные имена (Жан-Франсуа, Карл-Хайнц), у английской аристократии в обычае прибавлять к антропониму «унаследованную» фамилию (ср. Джордж Гордон Ноэл Байрон, где Ноэл — родовое имя, «приобретенное» в результате женитьбы). Полные имена испанцев и португальцев нередко представляют собой длинные цепочки слов; в качестве примера можно привести имя испанского поэта эпохи Возрождения Инь-иго Лопеса де Мендосы де Сантильяны. А у японцев, по свидетельству известного писателя конца прошлого столетия Вс. Крестовского, «кроме коренного имени, даваемого на 30-й день после рождения», существует ряд последующих имен, которые они получают «при всех главнейших фазах своей жизни: при наступлении совершеннолетия, при избрании себе жизненной профессии, при вступлении в брак, при повышении должностью или чином, и т. д. до посмертного имени, вырезаемого на памятнике. Но эти имена, кажется, более имеют значение эпитетов и прозвищ. Во всяком случае, первоначальное родовое имя остается навсегда, а остальные сменяются одно за другим».
Словом, каждый народ имеет собственные ономастические традиции, которые зачастую резко отличаются друг от друга. Однако в отношении к именам присутствует и нечто общее, по-видимому, для очень и очень многих людей. Это — восприятие имени как характеристики судьбы.
П. Флоренский писал: «Внимательное проникновение в имя и личность, носящую его, позволяет открыть нити, тянущиеся от имени к личности, позволяет уяснить себе ту первоначальную ткань, которая переродилась в данную личность, и ткань эта явно определяется рассматриваемым именем». Иначе говоря, имя сосуществует с личностью, находится с последней в тесном контакте и оказывает значительное влияние на судьбу человека.
У каждого из нас имеется изначальное, так сказать, подлинное имя, которое родители, называя ребенка, могут угадать или не угадать. Если произошло второе, человек с «неправильным» именем живет в дальнейшем как бы не своей жизнью. Уже цитировавшийся П. Флоренский утверждал, что «не только сказочному герою, но и действительному человеку имя не то предвещает, не то приносит характер, душевные и телесные черты в его судьбу… Сила, приложенная к имени, непременно принимается личностью на свой счет. Человек не может отречься от обязательств своего имени и безответственно отклонить от себя возлагаемые на него ожидания…» Однако как установить, то имя дали ребенку или не то? Родителям приходится полагаться исключительно на интуицию; сам же человек, если, конечно, задумывается над этим, постепенно начинает более или менее отчетливо сознавать, все у него в порядке с именем или нет. Вполне возможно, что смена имени по достижении необходимого для того возраста — отнюдь не пустая прихоть (хотя, безусловно, бывает и такое), а пресловутая мода на имена — бессознательное следование некой глубинной тенденции.
Между прочим, выбирая имя для ребенка, родители могут руководствоваться и чисто практическими соображениями. Первобытные люди нередко старались задобрить злых духов — назвать ребенка так, чтобы имя не оказалось призывом демона; помимо того, младенцам порой намеренно давались неблагозвучные имена, чтобы отвести от них угрозу, исходящую от колдунов и всякой нечисти. Так, у башкир бытовало мужское имя Уткоден, что в переводе означает «Собачий Зад». Считалось, что злые духи ни за что не польстятся на человека со столь неблагозвучным именем.
В определении имени для ребенка родителям может помочь нумерология (вопрос о том, является она научной дисциплиной или шарлатанством, нас не касается). Следует уточнить, что речь идет о нумерологии в ее упрощенном варианте, т. е. об алфавитно-цифровом коде, основанном на учении древнегреческого математика и философа Пифагора. Последний свел весь массив чисел к исходной девятке от 1 до 9 и дал каждой цифре психологическое — точнее, метафизическое — толкование. Всякое имя обладает собственным числом, которое устанавливается переводом букв в цифры при помощи специальной таблицы, а затем сокращается в элементарное число. Подобным образом можно выяснить силу личности и ее истинный характер. Тут, вероятно, кроется объяснение того, почему люди творческих профессий часто берут себе псевдонимы. Они стремятся «улучшить» свое имя, то бишь судьбу.
В именем как характеристикой судьбы неразрывно связано представление о магичности имени. Для первобытных людей связь между именем и личностью, которую оно обозначало, являлась не произвольной ассоциацией, а чем-то вроде материальных уз, благодаря чему оказать через имя магическое воздействие на человека было ничуть не труднее, чем через ногти, волосы или любую другую часть тела. Иными словами, перед нами яркий пример контагиозной магии, по которой вещи, однажды бывшие в контакте, находятся в нем постоянно. Что бы колдун ни проделывал с тем или иным предметом, принадлежащим определенной личности, это неминуемо скажется на человеке. По утверждению известного английского фольклориста Дж. Фрэзера, «многие из первобытных людей считали имена существенной частью самих себя и прилагали немало усилий, чтобы утаить свои истинные имена и тем самым обезопаситься от злоумышленников». Американские индейцы, например, полагали, что от дурного обращения с именем вреда не меньше, чем от телесной раны.
У древних египтян на каждого человека приходилось по два имени: истинное (большое) и доброе (малое). Доброе имя знали все, тогда как большое держалось в глубокой тайне. По два имени было и у индийских брахманов. Одно предназначалось для повседневного пользования, а второе было известно, кроме самого человека, лишь отцу и матери.
В обиходе употреблялись также прозвища и вторичные имена, которые не считались частью человека. Так, взрослого мужчину называли именем его ребенка, ибо предполагалось, что у детей врагов нет, и, следовательно, никакие опасности, связанные с колдовством, им не грозят.
Учитывая это стремление древних — да отчасти и современных — людей защититься от колдовских чар, легко объяснить возникновение различных табу на произнесение Имен. Можно выделить следующие запреты: на имена родственников, покойников, правителей и других священных особ, а также на имена богов.
Порой запрещалось не только называть родственников по именам, но и произносить слова, которые имели стем или иным именем хотя бы один общий слог. У кафров женщине не разрешалось произносить имена мужа и его братьев, свекра и прочих родственников мужского пола; если же ударный слог какого-либо имени встречался в другом слове, требовалось заменить этот слог или все слово целиком. В итоге у кафрских женщин появилось нечто вроде собственного языка, который прозвали «женским наречием».