Журнал «Если», 1995 № 07
Шрифт:
— И чего вас понесло путешествовать? — я не мог скрыть досады.
— Да вам не понять, — не переставая рыдать, ответил он.
— Вот что, приятель, — сказал я веско, чтобы до него дошло, — если вы и дальше думаете продолжать в том же духе, то я сейчас встану и уйду, и выпутывайтесь тогда сами. И так плетете всякую чушь, а чуть что — сразу «вам не понять».
— Извините, Гайт, — это мигом привело его в чувство.
— То-то же. Так вы помните мой вопрос?
— Да. Мне было плохо. Там,
Я не стал говорить ему, что у нас такими камешками разве что дороги не мостят. Просвещать его на сей счет я не собирался.
— И многие у вас там так вот убегают?
— Многие. Рабочих мест не хватает, жизнь дорога… Правительство специально финансировало программу по разработке дешевых машин времени, чтобы избавляться от лишних людей.
— Ну и дураки же вы там, однако, — заметил я. — Если из путешествия в прошлое все равно нет возврата, дешевле всего было бы отправлять всех желающих переселиться в лучший мир туда, — я поднял глаза к потолку. — Кто проверит? Просто удивительно, что ваши правители до этого не додумались. Я бы, во всяком случае, ни за что не стал бы переселяться туда, откуда нет возврата.
— Так были же возвращения.
— Здрассьте. Вы же только что говорили, что вернуться нельзя.
— Нельзя при единичном прыжке. Но если прыгать много раз, то может сработать закон компенсации. Да вы все равно… — начал было он, но вовремя спохватился и попытался объяснить мне действие этого закона. Разбирался он в этом деле плохо, и я понял одно — некоторым из первопроходцев все же удалось вернуться, и только после всесторонней проверки идея массового переселения овладела неудачниками типа Лиммеля.
— И вы, значит, использовали все пять попыток? — спросил я его, чтобы прервать объяснения. — Пять раз побывали в прошлом?
— Да. Это был кошмар, но его можно пережить. Тем более, что темпорального импульса хватает всего на полчаса. Главное — успеть оставить в прошлом заметный след. Во время первого прыжка я не сообразил, как это сделать, и в результате очутился в мире, очень похожем на тот, который покинул. Ну а потом я стал попросту устраивать в этой местности лесные пожары. Не знаю уж, сколько раз место, где стоит ваш город, выгорало из-за меня, — не без гордости сказал он.
— Да не больше четырех, приятель, — тоже мне, сочинитель эпоса. «Не знаю уж, сколько раз…»
— Ну да, конечно, — поправился он. — Четыре раза. Но вы знаете, второй раз я вернулся из прыжка ночью. Может, тот мир был бы хорош, но я
Он замолчал, утомившись, видимо, от разговора. Потом заметил перед собой кружку и присосался к пиву. Он еще вспомнит наше пиво в своих странствиях, подумал я. Вряд ли ему удастся отведать такого пива в будущем. Я поставил свою кружку на стол. Пора было кончать.
— Так вам, значит, у нас не нравится? — спросил я.
— Нет, — ответил он обреченно. — Мне здесь не выжить.
— Может, я смогу вам помочь. Как он выглядит, этот ваш аккумулятор?
— Ну такая коробочка красная с ладонь величиной. Сверху на ней три клеммы, а сбоку надпись вот такая.
Он изобразил что-то похожее на надпись на запотевшей пивной кружке. Разобрать что-либо мне не удалось, но такую коробочку я определенно видел. И не очень давно. Об этом я ему и сказал.
— Где?! — он чуть с места не вскочил.
— Мне показывала ее вдова Кургеля. Тут у нас ухлопали какого-то странного типа с полгода назад, и кто-то из ее отпрысков — те еще ребятки вырастут, скажу я вам — нашел эту штуковину неподалеку и принес домой. Она побоялась, что это взрывчатка, показала мне.
— И… И что дальше?
— Я сказал, что не похоже, на том мы и расстались.
— Это был аккумулятор, — сказал Лиммель убежденно. — Это мог быть только аккумулятор. Куда она его задевала?
— Откуда ж мне знать? Валяется где-нибудь среди хлама, если не выбросила.
При этих словах он даже затрясся.
— Я должен его получить.
— Спокойнее, приятель. Это будет совсем не просто.
— Помогите мне. Я не останусь в долгу, мне есть чем заплатить.
Он, конечно, имел в виду свои камешки.
— Я могу показать вам дом…
— Вы не можете меня так бросить. Я не справлюсь без вас. Прошу вас, во имя человечности прошу, — он даже руку к сердцу прижал.
Тьфу ты черт, прицепится же такой! Мне вдруг стало так противно, что я готов был тут же сам отправиться к вдове, взять у нее этот проклятый аккумулятор, и пусть Лиммель катится с глаз долой. Но делать так, конечно, не следовало, и я взял себя в руки.
— Не знаю прямо, что и делать, — сказал я задумчиво. — Мне там появляться небезопасно. Если вдова проговорится, что я был у нее…