Журнал «Если», 1995 № 08
Шрифт:
— Какая же у меня была причина?
— Долг, как я уже говорил. Да, Абдулла не пользовался всеобщей любовью; вполне допускаю, что многие не выносили или даже ненавидели его. Однако каждый житель квартала знал, что он находится под моей защитой, и причинить ему какой-либо вред — значит причинить вред мне. Его убийца умрет так же, как погибла жертва.
Я попытался поднять руку, но не смог.
— Как он умер?
Папа мрачно посмотрел на меня из-под полуопущенных век.
— Ты расскажешь мне, как он умер.
— Я… — Каменные лапы оставили в покое мои плечи, от чего боль стала еще сильнее. Потом я почувствовал, как стальные пальцы обвились вокруг горла.
— Отвечай быстрее, — мягко произнес Папа, —
— Застрелен, — прохрипел я. — Одним выстрелом. Маленькая свинцовая пуля.
Папа махнул рукой, и стальной обруч пальцев вокруг горла разжался.
— Нет, он не был застрелен. Однако два других человека убиты именно таким антикварным оружием. Интересно, что ты об этом знаешь. Одна из убитых находилась под моей защитой. — Он остановился, задумчиво обвел глазами комнату.
Дрожащие от старости сухие морщинистые пальцы вертели пустую чашку.
Боль быстро прошла, хотя плечи будут ныть еще несколько дней.
— Если его не застрелили, — спросил я, — то как же был убит Абдулла?
Его взгляд словно прожег меня.
— Я пока не уверен, что ты невиновен, — протянул он.
— Ты сказал, что только я был заинтересован в смерти Абдуллы, потому что задолжал ему. Этот долг я выплатил полностью несколько дней назад. Мы с ним в расчете.
Глаза Бея расширились:
— Ты можешь это как-то доказать? Я немного привстал, чтобы вытащить расписку, до сих пор лежавшую в кармане джинсов. Каменные лапы моментально опустились на плечи, но Папа махнул, и Булыжник оставил меня в покое.
— Хасан был при этом, — сказал я. — Он все подтвердит. — Я вынул клочок бумаги, развернул его и протянул Папе. Фидландер-Бей взглянул на расписку, потом внимательно изучил ее. Он поднял глаза на Булыжника, стоявшего за моей спиной, слегка наклонил голову. Я повернулся: мой мучитель уже вернулся на пост возле двери.
— О шейх, позволь спросить, — произнес я, — как зовут человека, сказавшего тебе об этом долге? Кто уверил тебя, что я — убийца Абдуллы? Это должен быть кто-то, не знавший о том, что я полностью расплатился с ним.
Старик медленно кивнул, приоткрыл рот, словно собираясь ответить, но затем, очевидно, передумал.
— Не задавай никаких вопросов.
Я судорожно вздохнул. Нельзя забывать: пока не выберусь из этой комнаты, жизнь моя остается в опасности. Паксиум еще не начал действовать. Черт, поганые транквилизаторы не стоили и половины потраченных на них хрустиков!
Фридландер-Бей посмотрел на свои пальцы, снова вертевшие чашку. Он знаком подозвал второго Булыжника, и тот налил ему кофе. Слуга вопросительно взглянул на меня; я кивнул, и он наполнил мою чашку дымящимся напитком.
— Где ты был сегодня, — спросил Папа, — в десять часов вечера?
— В «Кафе Солас», играл в карты.
— Так. Когда игра началась?
— Примерно в полдевятого.
— И ты оставался там до полуночи? Я постарался точно припомнить, как все происходило.
— Где-то в полпервого мы все отправились в «Красный фонарь». Сонни пырнули ножом Примерно в час — полвторого.
— Старик Ибрахим из «Соласа» подтвердит то, что ты сказал?
— Да.
Папа повернулся и кивнул Булыжнику, стоявшему за его спиной. Слуга подошел к телефону; вскоре вернулся к хозяину и что-то прошептал ему на ухо. Папа вздохнул:
— Я очень рад за тебя, мой племянник. Хорошо, что ты можешь доказать, где был. Абдулла умер между десятью и одиннадцатью вечера. Я верю, что ты невиновен в его гибели.
— Хвала Аллаху, Ограждающему от зла, — тихо произнес я.
— Поэтому я скажу тебе, как он умер. Тело обнаружил мой доверенный служитель, Хасан-Шиит. Смерть Абдуллы абу-Зайда была ужасной и унизительной, мой племянник. Я боюсь рассказать, как он погиб, дабы какой-нибудь злой дух не подслушал мои слова, чтобы
Я произнес формулу, отвращающую зло, которую позаимствовал у Ясмин, что явно понравилось старцу.
— Да оградит тебя Аллах, мой дорогой племянник, — произнес он. — Абдулла лежал в переулке за магазином Хасана, весь залитый кровью, с перерезанным горлом. Однако на земле крови было немного, следовательно, его убили в другом месте, а затем перенесли труп туда, где его нашел Хасан. На теле обнаружены ужасные следы, говорящие о том, что его пытали огнем: на груди, руках, ногах, даже на детородных органах, мой племянник! Когда полиция осмотрела труп, Хасан выяснил, что презренный пес, убивший Абдуллу, перед этим поступил с ним, как поступают с женщиной, осквернив ему рот и запретное место содомитов. Хасан был столь сильно ошеломлен увиденным, что ему пришлось дать успокоительное. — Папа казался глубоко потрясенным, излагая подробности убийства, словно впервые в жизни узнал о подобных невероятных вещах. На самом деле он хорошо представлял себе, что такое смерть. Многих казнили по его приказу; многие погибли из-за того, что работали на него. Несмотря на все это, случай с Абдуллой глубоко задел Папу. Дело тут не в самом факте убийства — преступник попрал элементарные моральные принципы, которые соблюдаются даже самыми ужасными злодеями. Руки Фридландер-Бея дрожали еще сильнее, чем раньше.
— Точно так же убили Тамико, — заметил я. Папа взглянул на меня; несколько мгновений он не мог найти слов.
— Откуда ты узнал об этом? — наконец спросил он.
Я почувствовал, что старца снова охватили сомнения. Действительно, где мог раздобыть такие сведения не замешанный в этом деле человек?
— Тело Тами обнаружил я. Я сообщил тогда об убийстве лейтенанту Оккингу.
Папа кивнул и снова опустил глаза.
— Не могу передать тебе, как сильны во мне ярость и ненависть, как они переполняют сейчас душу. Это тревожит и печалит меня, ибо я старался сдерживать подобные чувства, жить достойно, наслаждаясь богатством, коль скоро Аллах решил наделить им меня, и возносить Ему за это хвалу, не выказывая ни гнева, ни жадности либо зависти. Но, увы, судьба каждый раз вынуждает меня поднимать меч; снова и снова люди пытаются проверить, не ослаб ли я, дабы погубить. Я должен безжалостно пресекать их попытки, иначе потеряю все, что приобрел в результате тяжких трудов. Я желаю лишь мира и спокойствия, а награда за это — ненависть! Я заставлю негодяя испить кубок смерти, опущу карающий меч на голову этого мясника, о мой племянник! Безумец из безумцев, палач, оскверняющий мир, бросающий вызов священной воле Аллаха, умрет! Клянусь бородой Пророка, я исполню долг отмщения!
Я подождал, пока он немного успокоился.
— О шейх, — произнес я, — два человека были убиты свинцовыми пулями; двоих пытали, замучив одним и тем же способом. Скорее всего, будут новые жертвы. Я разыскиваю пропавшую подругу. Она жила у Тамико и послала мне записку, по которой видно, что она очень напугана. Я опасаюсь за ее жизнь.
Папа нахмурился:
— Мне сейчас не до твоих забот, — проворчал он. Фридландер-Бей все еще не мог оправиться от ужасного события. С точки зрения старика, содеянное с Абдуллой в чем-то гораздо страшнее, чем то, что убийца сделал с Тами. — Я был готов поверить, что виновен ты, мой племянник, не докажи ты сейчас свою непричастность; ты умер бы ужасной медленной смертью в этой комнате. Хвала Аллаху, который не дал свершиться подобной несправедливости. Ты казался самым подходящим объектом для моего мщения, но теперь я должен найти настоящего виновника, чтобы обрушить на него свой гнев. Это просто вопрос времени. — Его бескровные губы растянулись в безжалостной улыбке. — Ты сказал, что играл в карты с приятелями в «Кафе Солас». Значит те, кто были тогда с тобой, тоже имеют алиби. Назови их.