Журнал «Если», 1995 № 10
Шрифт:
— Данную проблему можно разрешить ко всеобщему удовлетворению, — заметил Кугель. — Пусть себе Иоло лезет в дыру, дабы убедиться, что его прекрасные сны лежат в каком-то другом месте, и тот же Иоло по возвращении засвидетельствует чудодейственную природу моего экспоната.
— Кто экспонат выставляет, тот его и обследует! — немедленно откликнулся Иоло.
Герцог прекратил последовавшую перепалку, высоко подняв руку.
— Объявляю официальный вердикт! Итак, Кугель должен немедленно войти в представленное им сверхъестественное отверстие
— Но, Ваша Милость! — запротестовал Кугель.
— Как же я могу пролезть в дыру, когда она сплошь заполнена щупальцем?
— Ничего, там вполне достаточно места для худого проворного человека.
— Не стану лгать, Ваша Милость… Я никак не могу спуститься в дыру, ибо испытываю жуткий, непереносимый ужас!
Герцог Орбаль опять задумчиво взглянул на увенчанный четырьмя трубами холм и обратился к плотному субъекту в неброской бордово-черной униформе:
— Которой воспользуемся на этот раз?
— Рекомендую вторую справа, Ваша Милость, она на три четверти свободна.
— Да, я страшился, но поборол свой страх! — воскликнул Кугель дрожащим голосом. — Я уже готов отправиться на поиски драгоценных снов Иоло!
— Великолепно, — скупо усмехнувшись, промолвил герцог. — И поторопись, а то моему терпению приходит конец.
Кугель робко сунул ногу в дыру (щупальце резко дернулось) и тут же вытащил ее обратно. Герцог обменялся несколькими словами со своим шерифом, тот распорядился доставить лебедку, и с ее помощью щупальце вытянули из дыры на добрых пять ярдов.
— Ну а теперь, — сказал герцог Орбаль, — садись на него верхом и покрепче обхвати руками и ногами.
В полном отчаянии путешественник вскарабкался на страшную конечность, на лебедке отпустили тормоза — и Кугеля вмиг утянуло в дыру.
Вокруг царила почти абсолютная темнота, однако благодаря какому-то парадоксальному феномену Кугель ощущал окружающий его пейзаж до малейшей детали. Он стоял на обширной плоской поверхности, испещренной складками и морщинами, напоминающими морскую рябь; черная субстанция под его ногами имела губчатую структуру, и в этих крошечных кавернах и туннелях кишело бесчисленное множество почти невидимых точечных огоньков. Горизонта не было и в помине; законы перспективы, равно как местные концепции длины, ширины и высоты оказались безмерно чужды разумению Кугеля.
Единственная деталь оживляла суровую пустоту — бледный, едва заметный диск цвета дождя, тихо плавающий в зените. Вдали (миля? десять миль? сто?) холмообразная масса доминировала над плоской панорамой; приглядевшись, Кугель определил, что это гора студенистой плоти, в которой ворочается некий шаровидный орган, по-видимому, аналогичный глазу. Не менее сотни щупальцев, растущих из основания живой горы, широко раскинулись на черной губчатой поверхности, и одно из них мимо Кугелевой ноги уходило в невидимую дыру и заканчивалось на Земле.
Тут Кугель углядел, что Торба, полная снов, лежит рядом, всего в нескольких шагах, но на этом месте черная губка, поврежденная его же собственным шестом, источает едкую субстанцию, проделавшую в кожаном мешочке основательную дыру. В той же влаге лежали рассыпавшиеся снежинки снов; начав собирать их, Кугель заметил, что сияющие лучи приобрели какие-то сомнительные оттенки, и ощутил зуд и неприятное жжение на кончиках пальцев.
Тут горстка люминесцирующих точек закружилась у его лица, и нежный голос произнес:
— Кугель, драгоценнейший Кугель! Как это мило, как приятно, что ты собрался нас навестить! Как тебе нравится наша милая, приятная Вселенная?
Подскочив, как ужаленный, Кугель завертел головой и узрел невдалеке возлежащее на черной губке некрупное создание, не лишенное, однако, фамильного сходства с гигантской одноглазой тушей. Мерцающие точки окружили его голову, и нежный голос снова зазвучал в ушах:
— Ты пребываешь в недоумении, и совершенно напрасно. Мы передаем наши мысли крошечными квантами, и если посмотришь внимательно, то увидишь, как эти милые крошки анимакуляты поспешно переносят свою информационную ношу. Да вот и пример, прямо у тебя перед глазами! Это же твоя собственная мысль, в коей ты сомневаешься, вот она и медлит, ожидая твоего решения.
— Я могу говорить вслух? — спросил Кугель. — Это сильно упростит дело.
— Напротив! Звук — это самое ужасное оскорбление, какое только можно вообразить, допускается лишь легчайший шепот.
— Я понял, но…
— Молчи! Анимакуляты, только анимакуляты!
Поднатужившись, Кугель испустил целое облако сияющей пыли:
— Я постараюсь. А теперь скажи, как далеко простирается этот плоский однообразный мир?
— Точно не знаю. Но я часто посылаю свои анимакуляты в дальние экспедиции, и они говорят, что всегда и везде видят одно и то же.
— Герцога Орбаля Омбаликского, поручившего мне собрать информацию об этих местах, несомненно, заинтересуют твои комментарии. А как у вас обстоят дела с ценными субстанциями?
— Кое-что есть. Просцедель и дифаний, изредка попадаются замандеры.
— Моей наиглавнейшей задачей является сбор информации для герцога Орбаля, я также должен доставить Иоло его Торбу, полную снов. Но хотелось бы запастись и парочкой сувениров, чтобы, глядя на них, вспоминать твое милое, приятное общество.
— Вполне понятное желание! Мне симпатичны твои мотивы.
— В таком случае поведай, как приобрести образчики упомянутых тобой ценных субстанций.
— Нет ничего проще. Отправь анимакуляты принести то, что тебе требуется.
Создание испустило тучу бледной плазмы, которая быстро разлетелась во все стороны и вскоре возвратилась с парой дюжин небольших сферических объектов, вспыхивающих острым голубым огнем.
— Прими же эти замандеры наичистейшей воды вместе с моими искренними комплиментами, — сказал нежный голос.