Журнал «Если», 1997 № 01
Шрифт:
— И что с ним происходит дальше, Кейл?
— Мы не знаем. По крайней мере, не знаем наверняка. У Чи есть теория — он думает, что суть в размере молекул фреонов, а также в том, что мозг не в силах ни разрушить их, ни избавиться от них. А попав в него, фреоны начинают или влиять на выделение продуцируемых мозгом веществ, например, эндорфинов, или сами претерпевают дальнейшие изменения. Но суть пока неизвестна.
— Давай-ка проверим, все ли я правильно понял, Кейл. Итак, люди подхватывают эти фторо…
— Фтороуглеводороды,
— Хорошо. Они каким-то образом попадают в мозг и делают людей умственно неполноценными, так?
— Не всегда, мистер Рот, далеко не всегда. Вот что самое ужасное. Нельсон думал, что разработал безошибочный тест, но теперь получается, что он заблуждался. Оказывается, положительная реакция на фермент совершенно ничего не значит, если только, во-первых, вы не подвергались действию фреонов; во-вторых, в организме не происходила особенная и достаточно редкая реакция; и, в-третьих, если ваш мозг не обладает некоторыми другими не известными пока характеристиками.
— Но как, Кейл? Как мог попасть впросак такой опытный ученый?
— Вместо дальнейших исследований он положился на статистику. Для его исследований статистический анализ подходил превосходно. Он мог — и смог — доказать, что среди заключенных имеется статистически достоверная зависимость.
Копни он поглубже, то нашел бы и причину: статистический анализ также показывает, что в полицейских архивах рост числа позитивов отмечается с конца сороковых годов, когда фреоны получили широкое применение.
— Но это не объясняет самого явления — почему в организме одних людей фермент образуется, а у других нет.
— Нет, не объясняет. Но мы работаем и над этим. Мы обнаружили и другие статистические данные, которые ввели в заблуждение Нельсона: он был убежден, будто наличие фермента связано с факторами окружающей среды. Мы с Чи так не считаем.
— Почему же?
— Потому что природа ничего не делает зря, мистер Рот. Она не станет производить вещество, в котором организм не нуждается. Просто-напросто не существует биологического механизма, при помощи которого организм отдельного человека можно заставить реагировать на внешние факторы. В рамках специфической популяции — да. Это нормальный эволюционный процесс, но не на уровне индивидуума.
И даже связанная с эволюцией и зависящая от нее мутация обязана иметь конкретное применение, пусть даже вредящее организму-хозяину. А такое не возникает вдруг и сразу, вот почему мы считаем, что причина, заставляющая организм вырабатывать фермент, очень древняя — возможно, старше самого человечества. Людей с позитивной реакцией на тест можно найти почти по всему миру.
— А разве есть места, где таковое отсутствует?
— Да. В некоторых людских популяциях позитивов нет совсем, в других крайне мало. Но по этому вопросу у нас очень скудные данные.
— Можно пример?
— Хорошо. В некоторых племенах американских индейцев и среди эскимосов позитивов практически нет. Они редки в Индии, сельских районах Мексики, в некоторых районах Миннесоты, в Индонезии…
— Вы сказали «Миннесота»!
— Да, и в Висконсине. По всему миру встречаются маленькие районы-пятнышки, где практически нет людей с ферментом в крови. Но пока мы не смогли вывести из этого факта никаких определенных заключений. Помните, любая новая теория должна учитывать и объяснять эффект воздействия фреонов.
— Нет, Кейл. По-моему, фреоны тут необязательны. Вы сами говорили, что фермент служит лишь их переносчиком, а это заставляет меня верить, что связь с фреонами чисто случайна.
— Да, говорила.
— У меня возникла одна мысль, Кейл. Позвольте, я ее поясню. Предположим, каждый из нас изначально имеет в организме фермент. Скажем, мы все с ним рождаемся, но потом что-то происходит, и в организме большинства людей он перестает вырабатываться.
— Это мы уже проверяли, мистер Рот. У детей моложе трех лет результат теста всегда отрицательный.
Нэт с трудом сглотнул. Очередное озарение было слишком сильным! Даже мощным. Он настолько привык доверять своим предчувствиям, что разочарование от ошибки оказалось весьма горьким. Впрочем, миссис Элбан виднее, она эксперт.
Кейл ушла, оставив Нэту пищу для новых раздумий.
— Ко мне приходила Кейл. Жаль, вы ее не застали.
— Могли бы и позвонить нам, босс. Как у нее дела?
— Прекрасно, Тайри. А позвонить я не успел. Она влетела ко мне, как молния, и, могу добавить, примерно с тем же эффектом. Подробности потом. А сейчас покажите мне сводки по выборам.
— Команда Гленнадин все еще пичкает данными компьютер, — сообщил Дэйв. — Но кое-какие результаты уже появились.
— Выкладывайте.
Они воспользовались одним из больших терминалов с широким экраном. Первым делом Нэт вызвал данные по Нью-Йорку. Сводка ошеломляла.
«Дети» не выставили своего кандидата в губернаторы, как это предполагал Нэт. Зато, просмотрев списки кандидатов на посты мэров, он увидел, что ставленники организации выдвинуты практически повсюду.
Оказалось также, что позитивы ведут упорную борьбу за каждый важный пост на уровне округов, особенно за должности шерифа и окружного прокурора.
Нэт начал шерстить штат за штатом. Выявилась четкая тенденция: повсюду позитивы нацелились на ключевые посты и сдаваться не собираются.
— Не нравится мне все это, — сказал он Дэйву. — Выбери пару имен, и пусть компьютер попробует отыскать связь между ними и финансовыми архивами «Детей».
Дэйв набрал первое попавшееся имя: Казимер Цимек, кандидат в городской совет города Лэйк-Каунти, штат Иллинойс. И угодил в десятку. Филиал «Детей» в Уокегане перечислил сто восемьдесят тысяч долларов на его избирательную кампанию.