Журнал «Если», 2000 № 02
Шрифт:
Побочный эффект создания заграничных полигонов для лидирующего героя и борца — сохранение престижа родного государства. Одна из истинно геройских тактических характеристик — неспособность подолгу оставаться в латентном состоянии. Декомпенсированная психика лидера время от времени должна отводить накопившийся пар в гудок. Ладно, пускай это будет позорище наподобие выплывшего на всемирное обозрение сексуального контакта — не там, не с тем и не так, как положено, — или спонтанного громогласного заявления не в тот адрес, не с той интонацией, да еще и с абсолютно трезвых глаз. Куда страшнее раскрутка многообещающей экономической реформы в относительно благополучной стране. Или борьба за права меньшинств там, где на эти меньшинства до того всем наплевать, что они давно живут себе, как хотят.
И на этом фоне — полное безразличие к проблемам, которые
А потому, что нами по-прежнему управляют герои. Люди, запрограммированные на яркие поступки, но не способные закладывать долговременные программы. И деваться от них совершенно некуда. Помните, что творилось в странах, переживших ужас тоталитаризма? В сталинском СССР, гитлеровской Германии или Кампучии времен Пол Пота? Вы не задавались вопросом — отчего после крушения людоедских режимов общественное сознание поощряло ко власти ничуть не лучших маниакальных честолюбцев? Может, по инерции? Или полагая, что клин вышибается только клином? Возможно. Но только через очень короткий срок раздавался дружный вопль: «Хватит с нас пассионариев и харизматиков! Есть в этой стране хоть один приличный управленец?». И кто же взбирался на пьедестал? Все тот же харизматик, только изображающий из себя управленца. Увы, профессиональный менеджер в роли национального лидера — утопия. Стране требуется лидер в роли менеджера, но не наоборот. Будучи губернатором, мэром, промышленником, он должен был проявить характерную черту героя. Совершить поступок; выражаясь буквально — через нечто переступить. И тогда его выпихнут наверх. Выпихнут, бессознательно защищаясь — а то, чего доброго, полезет туда силой. Наверху он уже будет контролируем. Но извините, а что с него проку, с контролируемого героя? Что он будет делать наверху — изменять жене, разводить демагогию и грозить ядерным кулаком таким же зарубежным бедолагам? У-упс… Обанкротилась наша система!
Это тупик. Верните мои деньги, меня надули. Мир задушил своих героев сдержками и противовесами. И остался кораблем без офицеров. Плыть в состоянии, дойти куда-нибудь — черта с два. Механизм саморегуляции, запустившийся, чтобы оградить нас от гения-злодея, превратился в глобального жандарма, не допускающего прорыва ни в одной мало-мальски значимой области. XXI век останется самым унылым веком в истории человечества. Как, разве не было достижений? Да сколько угодно. Но это строго ограниченные достижения. Мы надеялись на лекарства от СПИДа и рака? Болезни эти по-прежнему неизлечимы, зато какие у нас потрясающие иммуномодуляторы! Боялись глобальной религиозной войны? Мы ее не допустили просто за ненадобностью — ислам и без войны побеждает. Русские с китайцами? Ерунда, их экспансию можно сдерживать торговыми и энергетическими квотами. Дышать нечем? Вот и русские с китайцами пригодились — уменьшить этим косым славянам квоту на сжигание топлива, и дело с концом. Тем самым оттянем для себя тягостный момент пересадки на электромобили. Ну не хватило нам века (!) для соответствующей реструктуризации экономики, извините! Да и электромобили наши дрянь. Что там еще? Озоновая дыра над Австралией болтается? А нечего под ней жить. Африканцы голодают? Будут голодать, судьба у них такая, но все-таки программу стерилизации мы голодающим организуем. Наркотики? А вот вам безопасные психоактивные средства — никакого прямого вреда организму, одни психозы и неврозы. Детишки в школах расстрелы устраивают? Свернуть продажу оружия и ужесточить контроль над показом сцен насилия в кино. Как, все равно стреляют? Ладно, в ХXII-м веке разберемся, что еще нужно у них отнять…
А уж хуже всего замыкание в рамках узконациональных интересов. Казалось бы, единственное спасение от всех бед — внедрить каждому землянину сознание гражданина мира. Пусть он трижды исламист, дважды русский и китаец в придачу, все равно он наш. Мы все — наши. Единый мир. Общие проблемы (они ведь и так общие!!!). Ничего подобного. Все притихли, скукожились и только зыркают перископами из-за таких внешне прозрачных и безвизовых, а на самом деле твердокаменных границ. Тьфу!
Мы окончательно привыкли делать хорошую
Не став веком катастроф, XXI-й оказался эпохой всемирного торможения. Никаких принципиально новых концепций! Никаких свежих идей! Глупо утешать себя, что так проявился естественный откат после бешеного ритма ХХ-го века, поистине героического в худшем смысле этого термина. Скорее, мы впали в глобальную трусость. И до чего же иногда хочется, чтобы пришел настоящий герой, один-единственный, и сказал: вы что, господа, совсем обезумели?! А ну-ка, быстренько собрались все вместе и сели за большую стратегическую игру. Вычислим, что нас ждет через сто лет, и сразу же, немедленно, сегодня, начинаем бороться за то, чтобы этого не было. Или было. В общем, бороться, пока не поздно… «Да он ненормальный! — скажут люди. — Но до чего прав!»
Может, в этом и есть основная глобальная проблема: сумасшедших властолюбцев на планете видимо-невидимо, а для спасения человечества герой требуется всего лишь один.
РЕЦЕНЗИИ
Вернор ВИНДЖ
ПЛАМЯ НАД БЕЗДНОЙ
Москва: ACT, 1999. — 624 с.
Пер. с англ. М. Левина —
(Серия «Золотая библиотека фантастики»). 8000 экз. (п)
В своей новой книге Вернор Виндж, автор умный и незаурядный, рисует перед нами весьма впечатляющую картину мира, основанную на предположении об анизотропии Вселенной. Его вселенная разнородна по своим физическим свойствам: скорость информационных потоков и вообще передвижения, а следовательно, и уровень развития цивилизаций прямо пропорциональны удаленности от ее центра. Самое низкое положение во вселенской иерархии занимают общества, находящиеся в зоне, где невозможны перемещения на сверхсветовых скоростях, поблизости от центра Вселенной, в так называемой Безмысленной Бездне. Самое высокое — цивилизации, совершившие Переход и ставшие Силами, возможности которых практически безграничны, а интересы непостижимы.
Разумеется, в таком мире находятся сообщества, не довольные собственным статусом и предпринимающие попытки улучшить свое положение. Результатом одной из таких попыток становится пробуждение с незапамятных времен спящей Силы, стремящейся захватить и подчинить себе всю Вселенную.
Угроза для «космической оперы», в общем-то, стандартная. Но на этот раз писатель сознательно использует стилистику и приемы, характерные для типичных образчиков этого жанра, чтобы вывернуть его наизнанку и поднять на новую высоту, и это ему вполне удалось. Вселенная Винджа выписана тщательно и достоверно, а действующие в ней герои нисколько не напоминают ходящих и говорящих марионеток. Это личности, не похожие друг на друга своими характерами и поведением, но отображенные автором с неизменной и искренней симпатией, нечасто встречающейся в фантастике последнего времени. Еще менее характерен для «космической оперы» финал романа, далекий от хэппи энда: лиричный и бескомпромиссный одновременно.
Несколько портят впечатление огрехи неопрятного перевода. Типичный образчик: «он старался не попадать своими глазами в ее».
В последнее время мы стали лучше осознавать значение той информационной среды, в которой живем. Кстати, применение к нашему обществу иерархических принципов, основанных на доступе к информационным ресурсам, уже становится реальностью, и это заставляет задуматься.