Журнал «Если», 2000 № 06
Шрифт:
— Значит, доклады берешь, а на заседания не ходишь? Ну ты жук! Дай посмотреть, что у тебя там.
Тони вручил Дугу портфель. Тот просмотрел его содержимое.
— Ты что, будешь все это читать? И где — здесь?
— Дудки. Если они будут думать, что я прочел их материалы, то все захотят со мной их обсудить.
— Слушай, мне показалось, я тебя видел на днях с таким крупным лысым фруктом?
Тони рассмеялся:
— А, старина Бресслер. Его профиль — ангелы. Наверное, слишком долго пялился в свой электронный микроскоп. — И печально добавил: — Он дал мне какие-то материалы, чтобы я прочитал их дома, а потом вдруг отобрал. Совсем сбрендил, бедняга.
Позднее, отвечая на очередной вопрос, умело вставленный в монолог Дуга, он сообщил, что все воскресенье
Дуг понимающе ухмыльнулся.
— Спорим, у тебя в каждом университете по девице, — заявил он. Вскоре после этого он глянул на часы и застонал… — Не та это работа, о которой я мечтал… Будешь возвращаться?
— Только за машиной. Все, что нужно, у меня уже есть.
Они пешком вернулись к «Келлогг-центру», где Тони сел в свой арендованный автомобиль и, помахав Дугу, дал газу. По дороге в аэропорт он выстроил факты в логическую цепочку. Должно быть, они не хотят, чтобы Бресслер опубликовал хоть слово о своих открытиях. А Дуг доложит по начальству, что Тони ничего не подозревает и к делу его привлекать не стоит.
В аэропорту он сдал машину, поменял в кассе билет и сел ждать своего рейса до Чикаго.
«Вряд ли они верят в теорию о генах-властителях, — размышлял он, — но все равно надеются: а вдруг? Они будут наблюдать и ждать: пусть гений решит проблему, коли сможет. Но если разгадка будет найдена, они первыми пожнут плоды. Кто бы сомневался…»
Он вспоминал некоторые моменты своего, казалось бы, напрочь забытого детства. В семь лет он играл со сводным братом на сеновале. Вывалился из самого высокого окна, встал с земли и убежал. Об этом случае они с братом никогда никому не рассказывали, потому что играть наверху было строго запрещено… Когда ему было двенадцать, он и еще двое мальчишек катались на байдарке по реке Делавэр. Внезапно, точно ракета, на них налетела гроза. В байдарку ударила молния. Мальчишки погибли, но Тони доплыл до берега. Он смолчал, что был с ними — все равно бы не поверили.
«И что теперь делать?» — спросил себя Тони. Ну конечно же, съездить к матери и прочесть материалы Бресслера от корки до корки. Дальше — полная неизвестность, но это не страшно. Когда пробьет час, он будет знать, что делать. Он чувствовал себя удивительно свободным и счастливым — несмотря на то, что знал: каждым его шагом руководит чужая воля и, в сущности, он — Тони — ничем не лучше раба.
ВИДЕОДРОМ
DAS IST FANTASTISCH!
В рубрике «Атлас» мы уже познакомили читателей с английским, итальянским и французским фантастическим кинематографом — от истории до наших дней. Сегодня мы расскажем вам о мастерах немецкого НФ-кино.
Портрет германской кинофантастики соблазнительно нарисовать по универсальному европейскому шаблону. Начать с ностальгического воспоминания о незабвенных шедеврах далекого прошлого, а закончить навязшими в зубах проблемами, с которыми сталкиваются сегодня все обитатели общеевропейского дома: лучшие режиссеры уезжают в Голливуд, мало-мальски серьезный проект можно осуществить только в копродукции с соседями, зритель предпочитает смотреть американское кино…
И, казалось
Если же оглянуться назад, в историю, то станет ясно, что немецкое кино обратилось к фантастическим сюжетам задолго до «Метрополиса». Правда, с научной фантастикой эти фильмы в родстве не состояли. Питательной средой для фильмов о Големе, Гомункулусе, докторе Калигари была мрачная мистика немецких легенд и сказок и их литературные обработки вкупе с символистско-декадентской литературой начала XX века. К первым примитивным примерам такого кинематографа можно отнести «Тень моря» Курта Старка (1912) — мистическую кинопоэму о морском привидении, к шедеврам — «Кабинет доктора Калигари» (1919) Роберта Вине. Довольно банальный сюжет о злодее-гипнотизере, превращавшем пациентов психиатрической клиники в покорных исполнителей своих злодейских замыслов, приобрел у Вине графичность экспрессионистской живописи и неотвязность болезненного кошмара. Весьма актуальная для немцев тема природы зла была продолжена Вине в фильме «Руки Орлака» (1925), где герой — виртуоз-пианист — начинал «мутировать» под влиянием пересаженных ему кистей рук казненного убийцы.
Фильм о Калигари собирался ставить Фриц Ланг, но предпочел ему более острый и динамичный сюжет о всемирных террористах — «Пауки» (1919). Спустя три года он все же вывел на экран своего инфернального злодея — гипнотизера и карточного шулера доктора Мабузе. Хотя обе эти картины правомерно считать приключенческой фантастикой, первым фильмом Ланга, где действие происходит за пределами современной ему реальности, стали «Нибелунги». Обе серии этой киноэпопеи («Смерть Зигфрида» и «Месть Кримгильды») поражали мистической атмосферой и громадами геометрически правильных архитектурных декораций. До «Метрополиса» оставался всего шаг, и этот шаг был сделан под влиянием Нью-Йорка, где Ланг побывал незадолго перед съемками.
О «Метрополисе» (1926) за последнее время написано чрезвычайно много, в том числе и в журнале «Если», поэтому отметим лишь то, что Герберт Уэллс назвал его «глупейшим фильмом» («Машины не могут превратить людей в рабов!»), а прокатные сборы ленты не окупили стоимости съемок. Поразительная вещь: уродливый упырь («Носферату» Фридриха Мурнау) или ожившие персонажи городского паноптикума («Кабинет восковых фигур» П. Лени) вызвали у жителей Веймарской республики больший интерес, чем грандиозные картины из жизни мегаполиса будущего, в съемках которых участвовало 25 тысяч актеров, 11 тысяч актрис и 750 детей! А ведь в сюжете «Метрополиса» присутствовали и элементы салонной мелодрамы (любовь богача Фредера к защитнице бедняков Марии), и столь любимый немцами маниакальный злодей — профессор Ротванг.
Еще большие уступки вкусам массового зрителя Ланг сделал в «Женщине на Луне» (1929). Фильм, начавшийся впечатляющим и реалистичным эпизодом старта космической ракеты (двухступенчатой!), быстро сворачивал на раскатанную колею авантюрной драмы. Оказавшись на Луне, герои-ученые искали золото, ревновали друг друга к хорошенькой героине и боролись с преступником-американцем, намеревавшимся удрать на Землю с карманами, полными золотых самородков. И все же, если «Женщину на Луне» сравнивать с более ранними фильмами на космическую тему, например, с романтической драмой 1920 г. «Алгол» Ханса Веркмайстера, где действие разворачивалось на заснеженных равнинах… одноименной звезды, она продвинулась в верном направлении.