Журнал «Если», 2002 № 09
Шрифт:
— Мы займемся мужчинами, — решил Витезслав. — Для начала. Вы проверьте старушку, Городецкий. Хорошо?
Я пожал плечами. Сотрудничество — сотрудничеством, но командовать собой я не позволю.
Тем более Темному. Вампиру.
— Вам это проще, — пояснил Витезслав. — Мне… трудно приближаться к старикам.
Признание было откровенным и неожиданным. Я что-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.
— Я чувствую в них то, чего лишен, — все же пояснил вампир. — Смертность.
— Завидно? — не удержался я.
— Страшно, — Витезслав склонился над охранником, произнес: — Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видеть красивые сны. Когда проснешься, забудешь о нашем визите. Будешь помнить только Антона… будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится — окажешь ему любую помощь.
— Да незачем… — слабо запротестовал я.
— Одно дело делаем, — напомнил вампир. — Я знаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.
Миг — и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся — и вышел в дверь.
Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.
Глава 4
Судьба, которой, по уверениям наших магов, не существовало, была ко мне благосклонна.
В холле «Ассоли» (не называть же это помещение подъездом!) я увидел ту самую старушку, к которой боялся подходить вампир. Она стояла у лифта и задумчиво смотрела на кнопки.
Я глянул сквозь Сумрак — и убедился, что старушка в полной растерянности, почти в панике. Вышколенная охрана тут помочь не могла — внешне старушка пребывала в полной невозмутимости.
И я решительно направился к пожилой даме. Именно к «пожилой даме» — потому что никак не годилось здесь тихое, доброе, русское слово «старушка».
— Простите, могу я чем-нибудь вам помочь? — спросил я.
Пожилая дама покосилась на меня. Без старческой подозрительности, скорее со смущением.
— Я забыла, где живу, — призналась она. — Вы не знаете?
— Одиннадцатый этаж, — сказал я. — Позволите вас проводить?
Седые кудряшки, сквозь которые просвечивала тонкая розовая кожа, едва заметно качнулись.
— Восемьдесят лет, — сказала старушка. — Это я помню… тяжело это помнить. Но помню.
Я взял даму под руку и провел к лифту. Кто-то из охранников направился к нам, но моя престарелая спутница покачала головой:
— Господин меня проводит…
Господин проводил. Дверь свою пожилая дама опознала и даже радостно ускорила шаг. Квартира была не заперта, квартира была великолепно отремонтирована и обставлена, а в прихожей расхаживала энергичная девица лет двадцати и сокрушалась в трубку:
— Да, и внизу смотрела! Опять выскочила…
Наше появление привело девицу в восторг. Боюсь лишь, что и милая улыбка, и трогательная заботливость в первую очередь адресовались мне.
Молодые симпатичные девушки идут прислугой в такие дома не ради денег.
— Машенька, подай нам чаю, — прервала ее кудахтанье старушка. Наверное, она тоже иллюзий не питала. — В большую комнату.
Девица послушно ринулась на кухню, но все-таки улыбнулась еще раз и сказала в самое ухо, расчетливо коснувшись меня упругой грудью:
— Совсем плоха стала… Меня зовут Тамара.
Почему-то мне не захотелось представляться. Я прошел вслед за старушкой в «большую комнату». Ну очень большую. Со старой, сталинских времен мебелью и явными следами работы дорогого дизайнера. По стенам были развешаны черно-белые фотографии — вначале я тоже счел их деталями интерьера. А потом сообразил, что юная, ослепительно-красивая, белозубая девушка в летном шлеме — та самая дама.
— Фрицев бомбила, — скромно сказала дама, садясь за круглый стол, покрытый бордовой бархатной скатертью с кистями. — Вон, сам Калинин мне орден вручал…
В полном остолбенении я уселся напротив бывшей летчицы.
Такие, в лучшем случае, доживают свой век на старых государственных дачах или в огромных ветхих «сталинках». Ну никак не в элитном жилом комплексе! Она же бомбы на фашистов бросала, а не золотой запас из Рейхстага вывозила!
— Внук мне квартиру купил, — будто прочитав мои мысли, сказала старушка. — Большая квартира. Не помню тут ничего… все вроде родное, а не помню…
Я кивнул. Хороший внук, что говорить. Понятно, что перевести дорогую квартиру на орденоносную бабушку, а потом получить ее по наследству — очень правильный шаг. Но в любом случае, добрый поступок. Вот только прислугу надо было подбирать тщательнее. Не двадцатилетнюю девочку, озабоченную удачным капиталовложением своего молодого личика и хорошей фигурки, а пожилую крепкую санитарку…
Старушка задумчиво посмотрела в окно. Сказала:
— Лучше бы мне в тех домах, маленьких… Привычней оно…
Но я уже не слушал. Я смотрел на стол, заваленный мятыми письмами с забавным штемпелем «адресат выбыл». И неудивительно. В качестве адресатов фигурировали и всесоюзный староста Калинин, и Генералиссимус Иосиф Сталин, и товарищ Хрущев, и даже «дорогой Леонид Ильич Брежнев».
Позднейших вождей память старушки, очевидно, не удерживала.
Не надо было никаких способностей Иного, чтобы понять, какое письмо старушка отправила три дня назад.
— Не могу без дела, — пожаловалась старушка, поймав мой взгляд.
— Все прошу в школы меня отрядить, в училища летные… рассказать бы молодым, как мы жили…
Я все-таки посмотрел на нее сквозь Сумрак. И едва не вскрикнул.
Старая летчица была потенциальной Иной. Может, и невеликой силы, но совершенно явственной!
Вот только инициировать ее в таком возрасте… не представляю. В шестьдесят лет, в семьдесят… но в восемьдесят?
Да она же умрет от напряжения. Уйдет в Сумрак бесплотной безумной тенью…