Журнал «Если», 2005 № 05
Шрифт:
Райен пытается представить, как сам уютно расположился в этом прелестном уголке, но не может. Одна лишь мысль об этом вызывает у него приступ мигрени.
Там, конечно, есть и просторная белая кровать — какая же спальня без двуспальной кровати с пологом на четырех ножках из литого узорного чугуна и пышным белоснежным балдахином из воздушного газа. Этот газовый балдахин, как известно Райену, нужно стирать каждую проклятую неделю, потому что он превосходно собирает пыль. Еще одно украшение, начисто лишенное смысла. Очередная завитушка
Он представляет на этой роскошной кровати себя и свою невесту, как они занимаются любовью в этом чрезмерно мягком и приторном, словно рахат-лукум, любовном гнездышке. Тело его невесты бесконечно податливо, она смотрит на него пустыми, безразличными глазами.
Райен прижимает пальцы к переносице, пытаясь утихомирить мигрень. Что с ним происходит? Все эти вещи отлично продаются, люди желают их купить. Почему же они так его раздражают?
И зачем ему нужны грубые запахи ржавчины и машинного масла, странный запах стали и меда?
— Винни! — кричит он громким шепотом, безумно озираясь. — Винни, прошу тебя! Ради всего святого!
И вот она здесь. Сидит перед ним на кровати.
Она утонченно изящна, сильфидоподобна, у нее душераздирающе прекрасное лицо и пустые глаза.
Теперь она выглядит точь-в-точь как его нареченная невеста.
Винни молча смотрит в окно, погруженная в какие-то непостижимые думы. Ее волосы сияют, ее лицо безупречно, ее ногти блестят, кожа у нее гладкая как стекло. Она воистину совершенна.
— Знаешь что? — вдруг произносит она хрустальным голосом, и прелестное выражение легкого недоумения проступает на ее безмятежном лице. — Как ни странно, но больше ничего не болит.
Этой ночью Райен сжигает бывшую фабрику дотла.
Сжигает ее целиком, вместе с экологичными бамбуковыми полами, умиротворяющими стенами цвета мяты, сводчатыми окнами, идеальной штукатуркой и всем остальным. Райен бурей проносится по ее темным, девственно необжитым комнатам с пятигаллонной канистрой бензина. Он разжигает пожар грубо скрученным из газеты фитилем, засунутым в горлышко бутылки с водкой.
Потом он стоит на другой стороне улицы и наблюдает, как вся она занимается огнем. Оранжевые языки пламени выбрасывают то пронзительно зеленые, то мистически синие сполохи. Черный удушливый дым начинает неохотно вздыматься к мелко моросящим небесам.
Потом он сидит на земле и наблюдает, как с тревожным воем подлетают красные пожарные машины и целым роем окружают фабрику. Они, как мухи, слетевшиеся на мед. Вскоре начинает светать, затем появляется солнце. Никто не замечает Райена, никто не подозревает, кто он такой. Он посторонний, еще один зевака, который глазеет на погибающее в пламени огромное здание.
Потом Райен терпеливо сидит в ожидании, когда пожарные наконец уедут. Они оставляют за собой лишь запах смерти и желтую аварийную ленточку, заключающую в магический круг ее колоссальный пустой скелет, закопченный и уголоватый.
Тогда
Потом Райен прикладывает обе ладони к бокам наполненного ведра и закрывает глаза. Он ощущает ровное тепло, чувствует скрытый жар. Ровное тепло свежеиспеченного пудинга, обернутого полотенцем. Скрытый жар ярости, и возмездия, и желания.
— Ты пойдешь со мной? — умоляюще шепчет он. — Не оставляй меня. Пожалуйста.
Райен бережно ставит ведро с пеплом в багажник зеленого «лексуса». А потом садится за руль и наносит очередной визит девушкам из конторы окружного асессора. Девушки снова впадают в изрядное изумление при виде Райена Сириса, пропахшего дымом и гарью. Его одежда и лицо перепачканы пеплом, на щеках грязные подтеки от слез. Но девушки тем не менее охотно берут у Райена чек и снабжают его официальной бумагой с красной печатью.
И вот он с Винни в старом пакгаузе у реки, а снаружи льет и льет дождь. На старом грязном матрасе, с бутылкой водки без этикетки. По привычке взгляд Райена оценивающе скользит по кирпичной стене. Некогда ее покрасили белой глянцевой краской, но теперь она приобрела мрачно-бурый оттенок, старые почерневшие следы ладоней и пальцев испещряют ее. Интересно, сколько еще слоев краски под этим?
«Надо ободрать всю краску, — думает он. — Обнажить кирпичи. Людям нравится открытая кирпичная кладка».
Лишь только эта мысль мелькает в голове Райена, неистовая мигрень обрушивается на его мозг. Он задыхается, хватает ртом воздух.
— Даже не думай! — рычит на него Винни. — Все секреты останутся на месте.
— Откуда ты… — начинает он, стискивая руками виски, как будто мигрень можно выдавить из ушей.
Винни то ли хмыкает, то ли издает короткий смешок.
— Ты надышался пеплом, пока разбрасывал его, — спокойно сообщает она и прикладывается к бутылке.
Следующее за этим продолжительное молчание дает Райену возможность хорошенько усвоить, какие последствия проистекают из упомянутого факта. Потом Винни поворачивается к нему и смотрит в упор холодными немигающими глазами цвета нефти.
— Ты насильник и убийца, — еще раз констатирует она.
И как он мог не понимать этого?… Секрет, который он упорно скрывал сам от себя, пока она не извлекла его позор на свет божий.
Трясущейся рукой Райен забирает у нее бутылку с водкой и делает жадный, длинный, хлюпающий глоток. Ему сорок лет, он красив и богат, и призраки его жертв останутся с ним до конца его жизни.