Журнал «Если», 2007 № 05
Шрифт:
Меняется отношение к миру, да и к самому себе. Если для европейца жизнь — это подарок, то для самурая — это долг, который надлежит вернуть по первому требованию, неизвестно, правда, кому. С юного возраста самурай ищет своего таинственного кредитора и, не найдя, как правило, расплачивается с кем попало. Обычно со старшим по званию. «Устав Вооруженных Сил» читали? Так вот у японцев это называется бусидо.
Словом, безразличие Прохора к себе как к части рода людского нисколько не удивило Андрона. За свою долгую жизнь встречался он и с такими.
— Что ж ты в белой робе по лесу шастаешь? Мог бы и что понеприметнее напялить…
— Понеприметнее — всякий дурак сможет, — с надменной ноткой откликнулся Прохор. Тут же, впрочем, сбавил тон, оглянулся на ванты, где сохла нижняя часть его амуниции. Опять мелькнула жуткая правая сторона лица. — Дурака свалял, — смущенно признался он. — Надо было что-нибудь на выброс, а я, видишь, новехонькие загубил… А с другой стороны, не голым же бегать…
Отношения явно налаживались. Каждый почуял в собеседнике родственную душу: профессионала, мастера своего дела — и теперь исподволь проникался к нему уважением.
— Охотой не увлекаешься? — как бы невзначай поинтересовался Андрон.
— Охотой?
— Ну, там… на крупного зверя… На медведя, скажем.
— Нет.
— А кто ж тебе так физию свез?
Андрон предчувствовал, что вопрос прозвучит несколько неделикатно, однако никак не предполагал, что до такой степени. Прохор дернулся и, по всему видать, с превеликим трудом заставил себя проглотить оскорбление.
— Несчастный случай, — соврал он через силу.
— Ага… — озадаченно молвил Андрон.
Зашедший в тупик разговор был удачно прерван призывным криком Димитрия Уарова.
— Неужто навел? — оживился шкипер, оборачиваясь.
Но нет, похоже, новость с настройкой машинки связана не была. Вскочивший на ноги Димитрий взволнованно указывал на что-то замеченное им за бортом. Андрон с Прохором, переглянувшись, поспешили на зов.
Несомненно, парусник уже вплотную приблизился к землям садового товарищества «Экосистема». В неглубокой ложбинке лежал навзничь изувеченный труп мародера с грушей-скороспелкой во рту. Путешественники молча проводили его глазами: Андрон — скорбно, Димитрий — испуганно. Прохор остался невозмутим, лишь пренебрежительно дернул левой щекой, как бы давая понять, что, будь он на месте дачников и застань мерзавца на месте преступления, применил бы совсем другие приемы.
Специалисты вообще ревнивы к чужим успехам.
К пяти часам достигли развилки. Безлюдные окрестности выглядели настолько идиллически, что мысль о засаде возникала сама собой. Андрону несколько раз чудилось, будто из-за наглухо оплетенного декоративным виноградом штакетника за ними наблюдают. Возможно, так оно и было. Наблюдали, держа наготове нелицензионные грабли и складывая особым образом смертоносные витки поливного шланга. Нападения однако не последовало. Скорее всего, дачники
Не без труда переведя ржавые стрелки, перебрались на соседнюю ветку. Пролегала она стороной от водных угодий, поэтому Андрон, подрабатывавший, в основном, доставкой рыбаков к местам обильного клева, пользовался ею редко. Тем не менее рельсы и шпалы были и здесь вполне исправны. Мало того, чем дальше, тем исправнее они становились — то ли и впрямь попечением нечистой силы, то ли правы были эзотерики, утверждавшие, будто в глубине аномальных зон память металла заметно улучшается вплоть до полного излечения склероза, ведущего в обычных условиях к ржавению и деформации.
День клонился к вечеру, в рощах уже залегла ночь. На борту всяк занимался своим делом: Андрон разбирался со снастями, Димитрий крутил что было велено, Прохор чинил просохшие штаны, причем чувствовалось, что делает он это не впервые. Игла сновала бойко, сноровисто. Так и поблескивала, так и поблескивала…
— Черт… — тоскливо произнес Димитрий, отрываясь от линзочки своей дальнобойной машинки. — Она или не она?
Игла застыла, не завершив стежка. Прохор отложил рукоделие и медленно повернулся к Уарову.
— Ты что, бабу в прошлом ищешь? — Вопрос прозвучал то ли укоризненно, то ли угрожающе.
— Ну да…
— Зачем? Уаров замялся.
— Пристрелить, — ответил за него Андрон. Иногда он бывал удивительно циничен.
— Это правда?
— Ну почему обязательно пристрелить? — жалобно вскричал Димитрий. — Усыпить, перебросить в другое время…
Прохор недоверчиво посмотрел на него, понял, что собеседник не шутит, и, презрительно фыркнув, принялся шить дальше.
— Как? — мрачнея, спросил Андрон Уарова.
— Что «как»?
— Как перебросить?
— Ну… с помощью вашей машинки, разумеется…
— Ты ж мне ее одноразовую заказывал! Уаров со страхом посмотрел на умельца.
— Баламут… — безнадежно определил тот. — Ладно. Вы двое тогда поморячьте, а я посмотрю, что там в ней еще можно сделать.
Сходил принес газетку, чтобы было на чем раскладывать запчасти, и отодвинул Димитрия от агрегата. Тот потоптался немного за плечом мастера, а потом платформа пошла в поворот — и пассажир с телохранителем, бросив все, занялись парусом.
— Так почему не пристрелить? — сердито поинтересовался Прохор сразу по завершении маневра. — Оно и надежнее. У меня тут, кстати, недалеко ствол прихоронен.
— Женщина… — с укоризной напомнил Уаров. — Да и негуманно…
— А они с нами гуманно поступают?! — просипел Прохор и стал даже страшнее, чем был.
Димитрий отшатнулся.
Надо полагать, у Прохора от бешенства перемкнуло голосовые связки. Пару раз он беззвучно открывал и закрывал рот, потом молча повернулся и пошел дошивать.