ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г.
Шрифт:
Многие родители видели приближение беды — экологическую, политическую или религиозную катастрофу, — поэтому они столь охотно и доверили ей сына или дочь.
Все они теперь находились здесь: стояли неподалеку возле шоссе и наверняка слышали, как пробойник начал мощными ударами раздвигать реальность.
— Цель захвачена! — крикнул Сандор из холодного гаража. «Сработает ли этот безумный план?» — в последний раз спросила себя Кала. Сможет ли всего один вид, обремененный детьми и стариками, прибыть на чужую планету и найти там достаточно пищи, чтобы выжить? А затем существовать еще десять тысяч лет, не уничтожив всего, чем этот новый мир был и чем
А потом задавать вопросы стало поздно.
Облака исчезли, внезапно сменившись яркой синевой чистого неба; поросшее голубовато-зеленой травой поле распростерлось до горизонта… а в комнате зазвенели восторженные детские голоса:
— Здорово! Красотища какая!
А сидящий справа мальчик подергал ее за рукав и предложил:
— Мне так понравилось, мисс Кала. Давайте сделаем это снова!
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
РИЧАРД ЛОВЕТТ
ВОЗВРАЩЕНИЕ «МАРИИ ЦЕЛЕСТЫ»
Вся жизнь — лишь обратный отсчет до смерти. Терпимой такую жизнь делает одно: большинство людей не знает, когда именно часы доберутся до этого мгновения, и потому предпочитает думать, что подобного с ними не произойдет. Но сегодня часы контролировал Вайнстен Джонс. Когда стрелка приблизится к нулю, он произнесет что-нибудь глубокомысленное, или ироничное, или просто банальное, нажмет кнопку, и, прежде чем инженеры наконец поймут смысл сказанного, чего, как он надеялся, не случится, Вайнстену Джонсу настанет конец.
В его жизни уже была ситуация, когда он контролировал отсчет, но тогда на него не смотрел весь мир. Тогда он упирался взглядом в дуло собственного пистолета и пытался заставить себя нажать на спусковой крючок. Но его католическое воспитание победило. Он никогда по-настоящему не верил в загробную жизнь, но, если она все-таки осуществится, сама идея о том, чтобы обречь себя на нечто худшее, чем настоящее, была достаточно пугающей, чтобы заставить его с неохотой продолжить свое существование. Продлить для того, чтобы все-таки найти способ, с которым не смог бы поспорить даже его преподаватель богословия.
И он нашел такой способ, став добровольцем этой миссии. Это была, наверное, единственная работа во всей Солнечной системе, для которой суицидальные наклонности являлись преимуществом. Вместо того чтобы застрелиться спьяну, он станет героем, который сражается во благо человечества. Ура Вайнстену, отважному первопроходцу!
Кто-то должен был делать подобную работу, потому что теоретически эксперимент действительно мог завершиться успехом, и тогда человечество действительно могло обрести очередное благо. Ну, а если человечество не обретет его сегодня, что ж, техники, наверное, извлекут какую-нибудь пользу из очередной неудачи. Хотя и ходил мерзкий слушок насчет того, что они уже сдались и просто вносят в систему произвольные изменения.
В любом случае, стать N+1 неудачей — вполне приемлемый способ для того, чтобы уйти из надоевшего мира. Чем (кроме того, что Вайнстен был рад этому) такая смерть отличается от смерти солдата, подорвавшегося на мине?
Вайнстен должен был умереть через долю секунды после того, как нажмет кнопку. Все так думали, поэтому никто не торопил его. Неважно, сколько времени он потратит на предполетную проверку, поскольку корабль мог стартовать в любой удобный для Вайнстена момент. Важно было только одно — не погибнуть глупо, проморгав показания какого-нибудь прибора.
Поджаренные пилоты стоили дешево. А корабли — нет.
Теперь, когда он был по-настоящему и публично обречен на смерть, он мог подождать. Пусть корабль убьет его своим собственным мистическим способом, как это произошло с предыдущими пилотами. По крайней мере, все считали их мертвыми.
С технической точки зрения, пилоты просто пропадали. Сначала пропал весь корабль. Первый созданный человечеством корабль, способный перемещаться быстрее скорости света, был запущен куда-то в сторону Сатурна… и не вернулся из гиперпространства.
Тот корабль назывался «Стремление». Когда то же самое произошло с его преемником, Космическое Правительство приказало заменить пилота на компьютер. Что ж, компьютер успешно доставил клетку с мышами до Сатурна и затем вернул их обратно. Живыми и ничего не помнящими о своем эпохальном путешествии. Саламандры, золотые рыбки, попугаи — все возвращались успешно. С собаками и кошками результат предсказать было нельзя. А люди всегда исчезали. Когда человеку доверяли управление кораблем, дорогостоящие аппараты исчезали вместе с ними: «Смелость», «Гончая», «Санта Мария», «Победа», «Магеллан».
Нынешнему звездолету никогда не давали официального имени, но техники называли его «Седьмой». Как бы «Мария Целеста-7». Вполне подходящее название, поскольку этот корабль, как и его тезка, имел обыкновение возвращаться без экипажа. Однажды на борт посадили двух людей, просто чтобы проверить — вдруг это поможет? Не помогло.
Нынешний корабль не прозвали «Мария Целеста-7» только потому, что Космическое Правительство устало терять звездолеты. Теперь «пилотами» именовали всего-навсего почетных пассажиров. Вся работа Вайнстена, кроме привлечения к себе внимания толпы, собиравшейся уж, скорее, по традиции, заключалась в том, чтобы нажать кнопку запуска. Последующие действия выполнялись автоматически. Если дела пойдут по отработанной схеме, аппарат действительно вернется из гиперпространства — без Вайнстена. Корабль обладал программой автоматического возвращения, которую можно было активировать с большого расстояния. Может, прыжок до Сатурна действительно кратчайший из всех возможных для квантового двигателя, но, для того чтобы вернуть корабль обратно на Землю, все равно потребуется много времени.
Так что эта программа была худшим вариантом шутки про плохую и хорошую новость. Хорошая новость: путешествия быстрее света возможны. Плохая: только для мышей или трутней. Не очень похоже на золотой век первооткрывателей.
Теоретически Вайнстен мог повернуть назад в любой момент, вплоть до последнего. Однако психологи были уверены: не повернет. После первой полудюжины исчезновений стать пилотами хотели только самоубийцы или искатели славы, и отбор производился чрезвычайно тщательно, чтобы никто не дрогнул на старте. Единственное, чего боялся Вайнстен, это боль, но он решил для себя, что если она и возникнет, то не продлится долго. Его непосредственный предшественник опасался того же самого и потому прихватил с собой на корабль ингалятор, заполненный снотворным. За секунду до того, как парень нажал кнопку запуска, огромная доза псевдокодона устремилась к его мозгу. Странно, но этот человек стал единственным, кому удалось перенести полет. Впрочем, ненадолго. Он едва сумел дотянуться до кнопки запуска, затем наступила кома, и к тому моменту, когда автомат вернул его обратно, пилот был уже давно мертв.