Журнал «Компьютерра» № 9 от 06 марта 2007 года
Шрифт:
К сожалению, у индекса массы тела (который Кетеле придумал вовсе не для того, чтобы порадовать женщин) при домашнем применении обнаружилась масса недостатков.
Во-первых, он измерял не привлекательность как таковую, а степень ожирения или истощения.
Во-вторых, даже степень ожирения он показывал далеко не всегда — оригинальная таблица была рассчитана на мезоморфов, но давала неправильные результаты для людей с другим сложением, эктоморфов и эндоморфов.
В-третьих, формула Кетеле не учитывала соотношение жира и мышечной массы. Она просто ничего не знает об этом.
Ровно теми же недостатками страдает и знаменитая формула Брока (нормальный вес равен росту минус 1n0 см) — разве что рассчитывать ее проще.
Поэтому в 1993 году за дело взялись женщины, и на свет появилась новая формула.
Профессор Техасского университета
Оптимальное значение WHR равно 0,7. Выяснилось, что мужчины предпочитают женщин с узкой талией. Удивительное дело.
Осознав, что под ногами у нее золотая жила, Сингх стала разрабатывать породу, пока горячо. В поисках подтверждений своей теории универсальности WHR она опрашивала жителей Гвинеи-Биссау и аборигенов Азорских островов, не привыкших к западным стандартам; она искала упоминания о привлекательной широкой талии в анналах мировой литературы — однако каждое новое исследование только убеждало ее в своей правоте. За последние пятнадцать лет из-под ее пера вышли статьи «Адаптивное значение женской физической привлекательности: роль соотношения WHR» (1993), «Идеальная форма женского тела: значение веса и роль WHR» (1994), «Женские суждения о мужской привлекательности и желание завязать отношения: роль WHR и финансового статуса» (1995), «Стратегии молодых женщин по поиску партнера и роль физической привлекательности» (1995. Ну, вы уже понимаете, в чем секрет; в этом исследовании было сделано очень важное открытие: мужчинам, оказывается, больше симпатичны стройные женщины с большой грудью, нежели женщины без талии и груди) и «Ценность женщины как партнера с первого взгляда: как WHR соотносится со здоровьем, плодородием и привлекательностью» (2002).
Нашлись, конечно, злопыхатели. В 1999 году коллектив психологов из Ньюкасла заявил, что BMI, а не WHR является определяющим фактором при выборе партнера (дополнительные, подтверждающие этот вывод исследования были проведены три года спустя). В 2006-м один из участников того исследования выпустил еще одну интереснейшую статью, из которой следовало, что голодным мужчинам больше нравятся полные женщины [Созвучно исследованию Брауна и Коннера 1987 года, в котором утверждалось, что привлекательность полных женщин повышается в периоды нехватки ресурсов]. Это, кстати, не вполне очевидное, но, видимо, верное наблюдение, которое может объяснить привлекательность полных женщин в обществах с недостатком ресурсов (кросскультурное исследование Ветсмана и Марлоу [Wetsman & Marlow, 1998] на примере жителей Танзании доказало, что значения WHR вовсе не так универсальны, как считает Сингх). Больше того, даже в относительно благополучных социумах любые потрясения вызывают коррекцию мужских вкусов: еще в 2004 году Терри Петтиджон (Terry F. Pettijohn, II) и Брайан Юнгеберг (Brian J. Jungeberg) показали, что в тяжелые для США времена девушками года в Playboy становились более зрелые, более тяжелые, более высокие модели с широкой талией, маленькими глазами и низким значением BMI [Не хочется портить картину, но в 2005 году в «Evolution and Human Behaфvior» была опубликована статья «Значение стройности и тучности женщин: переоценка эффекта нехватки ресурсов», авторы которой, упоминая о том, что в подавляющем большинстве человеческих культур привлекательными считаются женщины, обладающие пышными формами, утверждают, что никакой связи между недостатком ресурсов и привлекательностью женщин, не склонных к худобе, нет].
BMI и WHR соревнуются за звание доминантного признака привлекательности, однако каждый индекс в отдельности не позволяет определить, привлекательна женщина или нет. Обладательница идеального WHR может быть недовольна своим весом, и нет никаких гарантий, что у девушки с нормальным BMI хорошая фигура. На практике два этих показателя скорее дополняют друг друга.
Это понятно даже на интуитивном уровне, но хорошей иллюстрацией служит прошлогоднее исследование Ворачека и Фишера, которые внимательно изучили сто двадцать пять порноактрис (кем ты хочешь стать, мальчик? биологом!) и выяснили, что популярностью пользуются как модели с узкой талией, так и модели с большим бюстом и модели с низким индексом массы тела. Причем для съемки в журналах важны низкие значения WHR и WBR (отношение талии к бюсту), тогда как низкий индекс массы тела оказался критичен для съемок видео.
Тем не менее ни WHR, ни WBR, ни BMI, ни все эти показатели в совокупности не позволяют описать то, что мы считаем красивым. Биологи исходят из того, что сексуальная привлекательность есть производная от целесообразности, что все в конечном счете сводится к выбору оптимального, здорового партнера, способного дать наиболее жизнеспособное потомство. Но разве этого достаточно?
«Возьмем современное и экономически равноправное общество, например Голландию, — говорит Арманд Лерой (не женат), автор биологического бестселлера „Мутанты“. — Если красота определяется окружением (а оно определяет здоровье. — Прим. ред.), то получается, что голландцы — многие из которых живут в хорошо спроектированных домах, едят одну и ту же пищу и примерно в равной степени пользуются благами медицины, — поголовно должны быть красавцами. Разве это так? Конечно, нет. Есть симпатичные голландцы, есть голландцы так себе. Но почему? Вот вопрос».
Чтобы справиться с несимпатичными голландцами, Пифагора, Платона и да Винчи недостаточно. Нам потребуется кое-кто еще.
Личное дело
Автор: Яблоков, Сергей
Кузен Чарльза Дарвина Фрэнсис Гальтон (Francis Galton) был мужчиной талантливым, но странным. Будучи ученым-универсалом, он оставил свой след во множестве научных дисциплин (за своего Гальтона считают этнографы, статистики, антропологи, психологи, криминалисты и метеорологи), однако, пожалуй, самое известное его достижение — евгеника (даже название этой науки придумал Гальтон). Он верил в то, что ум и талант определяются скорее наследственными факторами («Hereditary Genius», 1869), нежели воспитанием, и тщательно искал доказательства своей правоты.
Собственно, многие междисциплинарные достижения Гальтона подчинены именно этой цели: чтобы проверить свою догадку, он разработал систему тестов определения способностей, сконструировал несколько приборов для измерения психофизических различий, придумал новые методы статистической обработки данных. Страсть к измерению всего и вся была в нем так сильна, что Гальтон физически не успевал обрабатывать полученные данные (кстати, в подопытных у него недостатка не было: люди были счастливы заплатить Гальтону за прохождение тестов, поскольку он немедленно выдавал результаты на руки), и полноценный анализ архивов ученого был проведен только после его смерти.
В течение многих лет Гальтон составлял карту красоты Британских островов. Для облегчения своих исследований он даже заказал мастеровому Хаксли специальный пятикнопочный ручной регистратор, которым можно было пользоваться незаметно. Сам Гальтон был этим устройством очень доволен и писал, что без него «было бы крайне трудно собирать антропометрическую статистику», однако даже доступ к высоким технологиям XIX века не помог ему завершить столь амбициозный проект. Карта так никогда и не была закончена, хотя Гальтон и выяснил, что самые красивые девушки живут в Лондоне, а больше всего некрасивых почему-то поселилось в Абердине. Впрочем, учитывая, что центр гравитации лжи (что бы это ни значило), по Гальтону, расположен в греческих Салониках, жительницы Абердина могут не обижаться на старика — при всех своих талантах он был слегка эксцентричен (и, как ни странно, женат).
В 1878 году Гальтон совершил важное, в контексте измерения красоты, открытие. Задолго до появления Photoshop’а и программного обеспечения, способного на морфинг изображений, Гальтон научился совмещать портреты разных людей, используя для этого собственноручно сконструированный аппарат. Фрэнсис пытался обнаружить в портретах преступников некие общие параметры, некий «преступный тип лица». Не сказать чтобы здесь он добился особых успехов, но однажды, сравнивая составные портреты бандитов и вегетарианцев, Гальтон обратил внимание на странное обстоятельство. В обоих случаях составные портреты были гораздо симпатичнее исходных изображений.