Журнал Наш Современник 2006 #10
Шрифт:
Америка оказалась отброшенной даже не на полвека назад, а чуть ли не на столетие — ко временам, когда еще не был создан механизм перераспределения доходов (прогрессивное налогообложение) и отсутствовала система социальной защиты. Фактически страна откатилась к эпохе “дикого капитализма”. Правда, не столь стремительно, как Россия — тут мы и впрямь догнали и перегнали Америку. Экономист констатирует: “…Возникает общество, где “все достается победителю”.
Между прочим, тенденция не изменилась и в наши дни. Нынешним летом влиятельная “Нью-Йорк таймс” опубликовала статью Пола Кругмана с выразительным заголовком “Экономика растет не для всех”. “…Даже если исключить прирост капитала за счет роста фондового рынка, — пишет Кругман, ссылаясь на сведения крупнейших американских экономистов Томаса Пикетти и Эммануэля
Газета продолжает: “Данные раскрывают еще две тайны. Рост экономики не затронул не только бедный и нижний средний класс, но и верхние слои среднего класса… Еще одно откровение — хорошее образование не гарантировало выгод от экономического роста. Существует устойчивый миф, упорно распространяемый такими экономистами, как председатель экономического совета при президенте США Эдвард Лейзер, гласящий, что усугубляющееся неравенство в США — следствие расширяющегося разрыва между образованными и необразованными людьми (выделено мною. — А. К. — Та же социал-дарвинистская мифология активно насаждается в России). Данные свидетельствуют о том, что в 2004 году доходы людей с высшим образованием сократились” (“The New York Times” — “Известия”. 24.07.2006).
Разумеется, такие кардинальные перемены не могли быть следствием лишь о д н о г о события, даже столь значительного, как крушение СССР. Хотя тот же Туроу не без яда замечает: “Теперь, без политической угрозы социализма или экономической угрозы сильных профсоюзов, эффективная заработная плата, может быть, уже не нужна”.
Но дело не только в устранении конкурента в лице социализма. Другим решающим фактором стало стремительное наступление глобализации. Впрочем, взаимосвязь здесь очевидна: СССР был своего рода “удерживающим” на пути мирового капитала, и с его гибелью процесс глобализации опасно ускорился. “Настоящий ураган” — названа одна из глав книги Мартина и Шуманна. Авторы умело передают динамику происходящего: “Глобальным борцовским броском новый Интернационал капитала переворачивает с ног на голову целые страны и социальные порядки. На одном фронте он сообразно с текущей обстановкой угрожает уйти совсем, добиваясь таким образом массированных снижений налогов, а также субсидий… или бесплатного предоставления инфраструктуры. Если это не срабатывает, зачастую может помочь налоговое планирование по широко известной, отлаженной схеме: доходы показываются только в тех странах, где уровень налогообложения действительно низок. По всему миру владельцы капиталов и состояний вносят все меньший и меньший вклад в финансирование затрат на общественные нужды”.
Не только коллективы отдельных предприятий, но и народы оказались не в состоянии противостоять давлению оперирующего по всему миру капитала. Перебрасывая средства из страны в страну, он получил беспрецедентную возможность навязывать свои условия. “Сорок пять марок в час за квалифицированный труд? — Мартин и Шуманн моделируют типичный диалог работодателя и работника. — Слишком дорого: британцы работают менее чем за половину этой суммы, а чехи — за одну десятую”. Авторы иллюстрируют этот воображаемый разговор конкретным примером: “В таких ситуациях почти всегда имеет место откровенный шантаж. Так, например, на предприятии компании — изготовителя отопительных котлов Viessmann в Касселе, которое считается высокоэффективным, имея годовой оборот в 1,7 миллиарда марок при штате в 6500 работников, руководству оказалось достаточно объявить, что следующая серия водогрейных котлов будет производиться в Чехии. После этого 96 процентов рабочих и служащих без возражений согласились работать три сверхурочных часа в неделю без дополнительной оплаты, лишь бы не был закрыт ни один цех в Германии”.
Вот почему в 90-х забастовки стали экзотикой. Кого напугает забастовкой тот, кто вынужден в ы п р а ш и в а т ь работу?
Еще один метод глобализаторов — импорт рабочей силы. Кстати, им широко пользуются российские толстосумы. С чего бы, как вы думаете, в печати активно проталкивается идея о необходимости завоза в Россию о д н о г о м и л л и о н а мигрантов е ж е г о д н о? Неужто уже некому работать на наших не слишком загруженных заказами предприятиях? Конечно, демографический
В середине 90-х я донимал лидеров КПРФ примером польской “Солидарности”. “Посмотрите, — говорил я, — Валенса перевернул Польшу, используя л о к а л ь н у ю точку опоры. Возглавив рабочий комитет на родной судоверфи, он поднял на борьбу сначала Гданьск, а затем и всю страну. Почему бы не воспользоваться этим рецептом, организовав забастовку, скажем, на ЗИЛе?”
Мои собеседники грустно качали головой: да на ЗИЛе одна лимита! Стоит заикнуться — и человек вылетает не только с работы — из общежития. Жить негде и не на что. Да они на всё пойдут, чтобы уцепиться за место…
Самым страшным последствием 90-х стал с о ц и а л ь н ы й р е г р е с с. Общество зримо деградировало. Да что там — оно раскололось, расщепилось на атомы. Если в начале десятилетия люди проявляли чудеса солидарности: получая нищенскую зарплату, отказывались от прибавки, которую им обещали в случае сокращения штатов, то уже в середине 90-х многотысячные коллективы равнодушно наблюдали, как собственники выгоняют сотрудников ц е х а м и — только бы не меня!
О последней новинке новорусских менеджеров со смесью отвращения и восхищения рассказывает корреспондент лондонской “Файнэншл таймс”: “По мере того, как конкуренция в российском бизнесе набирает обороты, работодатели все чаще прибегают к так называемым “стрессовым собеседованиям”, призванным помочь им выбрать наиболее подходящего работника. Менеджеры по кадрам кричат на кандидатов, обливают их водой, оскорбляют и задают вопросы интимного характера”.
Социальные психологи растолковывают: “Ничто… не помогает раскрыть человека так, как если плеснуть ему в лицо стакан воды. Если претендент на должность проявляет в ответ агрессивность, считается, что у него сильный характер и лидерские качества. Если такое оскорбительное действие не провоцирует реакции, то кандидат считается подходящим для босса, нуждающегося в послушном работнике, чьи амбиции ему не будут угрожать” (“Файнэншл таймс”. 3.07.2000. Цит. по: Inopressa.ru).
О чувствах испытуемого не говорят и не думают. Честь и просто человеческое самоуважение можно не принимать в расчет — как во времена крепостного права.
И глубже, всеохватнее процесс! Он захватил к у л ь т у р у — от высокой до бытовой. На благополучном (относительно, как мы могли убедиться) Западе на смену неброско одетым хиппи пришли расфранчённые яппи. Богатства перестали стесняться, его подчеркивают. Золото и драгоценные камни — вместо доступной каждому бижутерии. Шелк и шерсть заняли место нейлона и акрила. Песцовые манто выгодно подчеркнули достоинства тех, кто мог позволить себе нечто подороже, чем шубка из синтетического меха.
В России — стране-новичке на мировом рынке — нововведения довели до абсурда. Машины, одежда, интерьеры квартир и загородных домов должны были быть не просто дорогими — самыми дорогими и супермодными. С. Кургинян уверял, что на Кутузовском проспекте до недавнего времени висела растяжка: “Выбрось свой шестисотый “мерс”, теперь есть тачка покруче”.
Те, кто не выдерживал этой гонки за роскошью, утрачивали социальный статус. О тех, кто не мог позволить себе ничего, кроме скромного жизнеобеспечения (еда и одежда), — а это и сегодня 80 процентов жителей страны! — нечего и говорить.
И вот за этих-то “лишенцев” принялись “мастера культуры”! Не только представители “второй древнейшей”, но и мэтры, еще в советские времена произведенные в лауреаты и народные, с пренебрежением отзывались о народе — “совки”. При этом имелось в виду отнюдь не былое членство в КПСС (тут мэтры дали бы фору любому слесарю или инженеру). И даже не идеологическая ориентация (если бы все “совки” были убежденными сторонниками коммунистов, президента РФ звали бы не Владимир Владимирович, а Геннадий Андреевич). Понятие “совок” обозначало прежде всего с о ц и а л ь н о е положение — поношенную одежду и пр., а уж затем “устарелое” мировоззрение.