Журнал Наш Современник 2008 #8
Шрифт:
Жил от нас через три двора дедушка Ермилыч. етхий уж, с печки не слезал. вечеру он к нам в избу приковылял: "Слыхал, аня, про твою невезучку с лошадками. идать, не показалась ЕМУ ни вороная, ни серая".
– "Кому это, дедушка Ермилыч?".
– "Известно кому, домовому". Отец только рукой махнул, сказки, мол. А Ермилыч свое: "Сядь, аня, под борону и
узнаешь, что ему надо. Дело, конечно, твое, дак уморит ОН лошадку, с чем останешься? Детишков твоих жалко…".
Попытка - не пытка, спрос - не
Против Серка новая лошадка была невзрачна: и росточком невелика, и мастью неброска. Но - прижилась. И трудилась исправно, пока отец извозное дело не бросил.
Уж много лет спустя, под веселую руку, он рассказал, как под бороной сидел…
– Как это "под бороной", а зубья-то?
– задал я вопрос.
– А ты слушай. К вечеру отец устроил себе место в конюшне. За колодой борону приладил зубьями вверх, сена подмостил. ночь на эту засидку и ушел. Лежу это я, - рассказывал, - темно, тихо. Серко овес жует. На пожарной каланче одиннадцать пробило. сон стало долить. Укрылся я попоной. Дремлю. друг светло сделалось, и появился в конюшне мужичок. Маленький, ровно мальчишка лет восьми. Рубаха на нем в красну полоску, крученым пояском подпоясана. На ногах лапоточки. Ну, мальчишка и мальчишка, кабы не борода. А борода сивая да широкая, будто лопата. олосья в кружок стрижены. За поясом кнут. Ни дать, ни взять мужик в извоз собрался. Обошел мужичок Серка, ведром загремел. "Что за раззява, этот анька, - слышу, - ведро к месту не приберет. се-то у него раскидано, да разбросано…".
"Так вот он какой, дедушка, домовой", - смикитил я. Сам лежу, дохнуть боюсь. А домовой ходит на конюшне, ворчит: "Хомут до сей поры не починил… оброть бросил… оси у телеги не мазаны, скрипят… Как сам растрепа, этот анька, так и лошадь привел дурную. У-у, скотина!" - выхватил кнут, да и начал Серка пластать. Лошадь от него и туда и сюда, а он знай ее хлещет. Потом угомонился. Присел на колоду, вздохнул да и сказал, жалостливо так: "Чтобы этому аньке привести лошадку-то чаленькую…". Сказал так-то, еще посидел мало время. Потом выгреб из колоды весь овес, в мешок ссыпал и с тем мешком пропал. И в конюшне опять темень стала, хоть глаз коли. Слышу, на каланче два часа пробило. ылез я из-под бороны да домой…".
от так родитель мой и повидал домового, - закончил рассказ дед Михаил и стал сучить дратву.
– А потом?
– спросил я. Мне хотелось, чтобы эта удивительная история продолжалась.
– Что потом? После Серка отец привел чаленькую лошадку. Из любопытства еще раз под бороной сидел, сам видел, как домовой за ней ухаживал: и гриву-то расчешет, и репьи из хвоста выберет, и невесть откуда овса, а то и ячменя приволокет. Любил он чаленькую…
– Прямо сказка какая-то: домовые, ведьмы, русалки. Что же их теперь-то нет?
– еру люди потеряли, вот
– Раньше в Бога верили, добро творили, а нечистый людей от добра отвращал, за людскими душами охотился. Теперь же среди людей одно зло, нечистику и во грех их вводить не надо, все души скопом ему достаются. от и перевелись русалки да ведьмы, за ненадобностью… И домовые заодно…
9 “Наш современник” N 8
ЕРШОВ Максим - уроженец города Сызрани, заключённый одной из колоний Ульяновской области
МАКСИМ ЕРШОВ БОГ ТЫ МОЙ, КАК ЖЕ ХОЧЕТСЯ ПОЛЕ…
Оставьте Серёжу, оставьте Серёжу на воле! Лазурное поле - далёкое ждёт его поле. Ему бы гулять там с осеннею огненной свитой. Пусть будет свободен Серёжа, о камни разбитый!
Не ставьте узорчатый терем с большими словами! Пусть будет, как был он - пусть просто останется с нами! Пусть будет дождями и стёкол касается звонко, пусть будет отчаянным бегом того жеребёнка…
Пусть каждый увидел Россию сквозь донце стакана - не каждый примерил на счастье ремень чемодана. Оставьте Серёжку, чтоб в час просветленья смотрели со скрытым почтеньем паркетные все менестрели.
– Домой ты хочешь ли?..
– Хочу. Хотя не то, конечно, слово…
Глаза закрою и лечу
по склону неба голубого.
И вот он - дом. Я жму звонок,
и мать мне двери открывает.
Я захожу, не чуя ног,
и маму крепко обнимаю.
А мой любимец - пегий пёс, ласкаясь, теребит за брюки И кость заветную принёс… отпраздновать конец разлуки.
И думаю: ну что ещё Мне надо в этот миг для счастья? И, кажется, слеза течёт Последней каплею ненастья…
* * *
Город мой!
Я с тобой не простился.
И хотел, да не смог сказать.
Сквозь решётки в тебя я впился,
Напрягая и щуря глаза.
Тополиные гибкие кроны
За спиной у судьи в окне
Да ещё звук ночного перрона -
вот и всё, что запомнилось мне.
Но совсем по-другому “здравствуй” я спою тебе, возвратясь. Деревянный мой, разномастный, ты увидишь безумный пляс!
Я надеюсь, что лето будет, Ну а нет - значит, будет снег. Обойду закоулки улиц, обгоню твой привычный бег.
Кто позволит - с невольной дрожью все объятья раздам за так. И с девчонкой такой хорошей я, конечно, приду в кабак…
А пока - где Вечная Полымь, где над Спасскою башней крест, как твой самый влюблённый голубь, я сижу и смотрю окрест…