Журнал "Наш Современник" #3 (2006)
Шрифт:
…В июне1913 года при Департаменте полиции проходило Особое совещание для рассмотрениявопроса о мероприятиях по борьбе с преступностью, упорядочению уголовногосыска и развитию планомерности его организации. Степан Петровичпредседательствовал и вел заседания съезда. Участники обсуждали и проблемыполитического сыска, подготовки кадров, укрепления законности и прав личности.Решения съезда должны были лечь в основу готовящегося закона “Онеприкосновенности личности”.
Ежедневнодиректор департамента докладывал своему шефу о работе съезда. Несмотря на своенедоброжелательство к Белецкому, Джунковский был доволен. Однако конфликт междуними продолжал нарастать. К разногласиям прибавилось покровительство В. Ф.Джунковского иностранным промышленникам, особенно немецкого происхождения,имевшим германское подданство. Приближалась
Снаступлением нового, 1914 года Джунковский решил, как он пишет сам, “похоронитьБелецкого, для чего окончательно заручился поддержкой министра внутренних делМаклакова” (т. 2, стр. 283). Он хотел даже перевести ненавистного своегосоперника в низший класс Табели о рангах и отправить генерал-губернатором вВологодскую губернию. (Судьба порой совершает немыслимые повороты: именно вВологду сослали потом сына Степана Петровича — моего отца…)
Привестисвои планы в исполнение Джунковскому удалось лишь частично: Белецкого изДепартамента полиции перевели, но не понизили в звании, а назначили сенатором.Степан Петрович был недоволен, тосковал, сердился без причины на домашних. Онпривык жить в напряжении, азартно. Ему не хватало работы, ответственности и,наверное, власти, вкус которой он уже испробовал. Ему исполнилось только 42года, и он жаждал деятельности. Жаловался родственникам и знакомым: “Не могупримириться, что моя жизнь пройдет между сенаторским кабинетом и домашнимхалатом”.
…3 августа1915 года член Государственной Думы А. Н. Хвостов выступил со знаменитой речью“По поводу немецкого засилья и неправильных действий правительства вообще итоварища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского в частности”. Хвостовзаявил, что фракция правых поручила ему создать две новые комиссии: по борьбе снемецким засильем во всех областях русской жизни и комиссию о постояннорастущих и ставших уже непомерными ценах на предметы первой необходимости. Онумело использовал свои козыри, приводя чудовищные факты о размерах немецкогоземлевладения в России, количестве промышленных предприятий, принадлежащихлюдям немецкого происхождения, немецких банках, о лицах германского подданства,которые, несмотря на военное положение, “остаются на своих pyкoвoдящиx мecтax,чeмy способствует политика охранных органов и самого товарища министравнутренних дел генерал-майора Джунковского”. Не буду более подробноостанавливаться на этой широко известной речи, встреченной в Думе бурнымиаплодисментами и поддержкой патриотически настроенного населения. Скажу толькооб итогах. Джунковского с позором снимают. Министром внутренних дел назначенХвостов, товарищем министра — Белецкий, Степан Петрович получает также в своеуправление корпус жандармов и Департамент полиции. Идет 1915 год.
Каквстретил мой дед свое новое высокое назначение? Что хотел предпринять, чтобыпереломить революционную ситуацию, сохранить монархию? Вот письменноесвидетельство его самого. “Время, в которое мне пришлось состоять в должноститоварища министра, было переходное. Война затянулась, надежды на скорое ипобедоносное окончание ее несколько затуманились, патриотический порыв поостыл,частые наборы влекли за собой некоторое раздражение в народных кругах;расстройство транспорта и падение рубля отразились, в связи с причинамиполитико-экономического свойства, на недостатке в крупных центрах предметовпервой необходимости, кое-где начались бабьи голодные бунты, пораженческое движениев рабочей среде увеличилось, недовольство мероприятиями правительства усилилооппозиционное настроение больших общественных кругов. Антидинастическоедвижение начало просачиваться в народные массы — даже в таких местах, где инельзя было ранее предполагать, как, например, в области войска Донского”.
Я цитируюзаписки моего деда, сделанные им в тюрьме, в печально знаменитых “Крестах”,куда он попал после Февральской революции. Там он написал свои воспоминания оГригории Распутине — первое подробное достоверное свидетельство об этойодиозной личности. Сведения, изложенные им в этих записках, использовали потомвсе кому не лень, нигде, впрочем, не ссылаясь на автора, а иногда и пиная егосамым недостойным образом. Не говоря уже о том, что интерпретацию фактам,приводимым Белецким, давали совершенно чуждую авторской — взять хотя быотношения Распутина c царской семьей.
Но оРаспутине чуть позже, а пока о том, что собирались делать Хвостов и Белецкий насвоих новых постах… Разработанная новыми назначенцами программа “сводилась кстремлению усилить, с одной стороны, наблюдения за революционнымиорганизациями, не внося излишнего раздражения постоянными и массовымиарестами, зорко и неустанно следить за общественным движением, стараясь повозможности излишним стеснением свободы их деятельности не раздражатьобщественных кругов, наладить по возможности отношения с прессой, а с другой -усилить и широко распространять в массах патриотические издания, обрисовывающиецарственные труды на войне государя и наследника и августейшие заботыгосударыни Александры Федоровны как по уходу за ранеными, так, главным образом,по Верховному Совету в сфере обеспечения участия и дальнейшей судьбы жертвдолга и их семей, а также по созданному ею по докладу А. Н. Хвостова комитетупо заботам о наших военнопленных за границей, где товарищем был кн. Голицын,впоследствии председатель совета. Распространять среди рабочих издания о ролирабочей массы по снабжению боевыми припасами нашей армии, внести порядок ввопросе заботы о беженцах, стремиться помочь беднейшему населению в получениив крупных городах (главным образом в столицах) предметов первой необходимости,усилить надзор за немецким засильем и переходом земли в руки русских подданных(отражение речи А. Н. Хвостова в Государственной Думе по этому вопросу), нестеснять излишними формальностями получение учащейся молодежью свидетельств облагонадежности и т. п.”.
Белецкийискренне и, как выяснилось, наивно, утопически надеялся, что, осуществив этупрограмму, можно будет избежать переворота, сохранить монархию, без которой oнне мыслил судьбу России. Он работал по 12 часов в сутки, но никто не видел егоусталым. Ему сорок три года, у него отменное здоровье…
Бурнаядеятельность Белецкого приводит к тому, что его начинает опасаться егонепосредственный начальник министр Хвостов. Он хочет сменить заместителя,пускается в интриги. В результате оба лишаются своих постов. Николай IIподписывает указ о назначении Белецкого иркутским генерал-губернатором составлением в звании сенатора. Хвостов снова становится членом ГосударственнойДумы. Отношения между ними окончательно испорчены…
В семьеБелецких по поводу нового назначения опять разногласия. Ольга Константиновна,всегда относившаяся весьма настороженно к Департаменту полиции и вообще ковсему Министерству внутренних дел, в восторге. Иркутск — большой красивыйгород, генерал-губернатор — хозяин колоссального края — ему подчинены восемьгуберний. Жить будут в просторном особняке, почти дворце. Оклад государь дал в58 тысяч рублей в год, выше министерского. Радуются и дети, с удовольствиемразглядывая только что сшитый генерал-губернаторский мундир отца. А тут ещекакой-то сибирский золотопромышленник присылает новому хозяину края прекрасныйприбор из серебра: тяжелые фигуры сибирских казаков, сделанные на заказ. Детине понимают, почему отец приходит в бешенство и отсылает подарок.
Белецкий нехочет ехать в Сибирь, заранее зная, что будет там скучать по бурнойполитической жизни столицы. Если уж становиться генерал-губернатором, то покрайней мере Великого княжества Финляндского. Об этом заходит разговор передимператором и его супругой. Николай II внимательно выслушал просьбу, но ничегоне ответил.
СтепанПетрович тяжело переживает случившееся, он обижен и просит государя уволить егос должности иркутского генерал-губернатора. Николай II подписывает указ, покоторому Белецкий остается на государственной службе, но только как членвторого департамента Правительствующего Сената. Степан Петрович убежден, чтовиной всему интриги Хвостова.
ОднакоХвостову тоже не повезло: того вовсе высылают из Петербурга на его родину. Воттогда-то и произошло событие, о котором долго злословило петроградскоеобщество: Белецкий прислал своему прежнему начальнику из модной кондитерскойБалле огромный торт с нравоучительной шоколадной надписью — “Не рой другомуяму”. Разумеется, никакого яда в торте не было, как пишет в своем романе “Упоследней черты” Валентин Пикуль, а были лишь сливки, марципаны и шоколад.Враги — Белецкий и Хвостов — не предполагали тогда, что совсем скоро обоихожидает мученическая смерть. В один и тот же час…