Журнал Наш Современник №5 (2001)
Шрифт:
"Антишолоховедение" подобной работой практически не занимается, что нередко приводит "антишолоховедов" к курьезам.
К примеру, литературовед Д* в "Стремени "Тихого Дона", доказывая, что текст романа, написанный якобы Крюковым, "испорчен" добавлениями "соавтора-двойника", приводит в пример эпизод с Фоминым. Литературовед Д* считает "психологически невозможными", придуманными "соавтором" (т. е. Шолоховым) слова командира вешенского полка Фомина в ответ на приказ "образумиться" и "встать на позицию": "Катись под такую мать точка Фомин" (3 - 4, 82) . Однако реальность и подлинность этой ситуации подтверждается не только приведенным
Сама по себе фигура Якова Фомина проходит не только через "Тихий Дон", но и через "Донские рассказы", "Поднятую целину" и непосредственно связана с биографией М. Шолохова. Эта фигура появляется первоначально в рассказе "Шибалково семя" (1925 г.): "А я, как толечко разобьем фоминовскую банду, надбегу его (своего сына.
– Ф. К.) проведать", - говорит там красноармеец Шибалок (1, 44) .
О Фомине идет речь и в рассказе "Председатель реввоенсовета Республики" (1925 г.), где он - главарь банды: "Попереди атаман ихний, Фомин по прозвищу. Залохмател весь рыжей бородой, физиономия в пыле, а сам собою зверский и глазами лупает" (1, 176).
А вот как выглядел тот же Фомин в романе "Тихий Дон", когда он во второй книге возник на его страницах: "Петро, вытянув голову, поглядел на смутно знакомое забородатевшее лицо рыжеватого казака-атаманца... усиленно напрягая память, пытался вспомнить, - где он видел это широкое рыжеусое и рыжебровое лицо атаманца.
– Фомин! Яков!
– окликнул он, протискиваясь к атаманцу" (1 - 2, 375 - 376).
За время, которое прошло с этой первой встречи на страницах 2-й книги "Тихого Дона" с забородатевшим рыжим урядником Фоминым, до бесславного завершения его жизненного пути в книге 4-й, где он из командира мятежного Вешенского полка превратился в главаря банды, Фомин не только "залохмател весь рыжей бородой" (1, 176), но и проделал сложную жизненную эволюцию. О ней правдиво рассказано Шолоховым в романе "Тихий Дон" и в рассказе "Председатель реввоенсовета республики". И помогло Шолохову то, что он лично знал Фомина. Елена Сербряковская, часто встречавшаяся с М. А. Шолоховым, когда в журнале "Нева", где она работала, выходила вторая книга "Поднятой целины", записала рассказ Михаила Александровича о том, как он, юным продагентом, попал в руки банды Фомина.
Фомин и его банда настолько глубоко врезались в сознание Шолохова, что он вспоминает его и в "Поднятой целине". Макар Нагульнов говорит там совершившему предательство Хомутову: "В двадцать первом году, когда Фомин с бандой мотал по округу, ты пришел в окружком, помнишь?... Пришел и отдал партбилет... Ты Фомина боялся!... (6, 279).
Документально подтверждено, что в 1921-1922 годах Фомин прошел через биографию Шолохова, когда его банда не раз захватывала Каргинскую, Вешенскую. В ту пору Шолохов, как он пишет в "Автобиографии", "был продработником. Гонялся за бандами, властвовавшими на Дону до 1922 года, и банды гонялись за нами".
Это личное знание Шолоховым Фомина и получило отражение в романе "Тихий Дон".
Знал Шолохов и еще одного "героя" "Тихого Дона" - комиссара Малкина, о "подвигах" которого рассказывает в романе казак-старообрядец:
"...
– Расстреливали людей. Нынче одного, завтра, глядишь, другого... Вот, к примеру, в Букановской станице... Комиссар у них стоит с отрядом, Малкин фамилия... Собирает с хуторов стариков, везет их в хворост, вынает там у них души, телешит их допрежь и хоронить не велит родным. А беда ихняя в том, что их станишными почетными судьями выбирали когда-то... И вот этот Малкин чужими жизнями, как Бог, распоряжается..." (3 - 4, 173-174).
24 января 1919 года Оргбюро ЦК РКП(б) приняло секретную директиву за подписью Я. Свердлова, которая декретировала фактическое уничтожение казачества как сословия, физическое истребление всех богатых казаков и тех, кто выступает против большевиков, создание трибуналов, реквизиции, выселение казаков на Север и в Сибирь и заселение их земель выходцами из северных и срединных областей России, - словом, начало массового террора в отношении казачества, который получил наименование "расказачивания". Красный казачий командир Ф. Миронов так писал об этой политике геноцида в отношении казачества в своем письме Ленину от 31 июля 1919 года: "Уничтожение казачества стало неопровержимым фактом, как только Дон стал советским...".
Одним из проводников этой каннибальской политики в отношении казачества и был комиссар Малкин, как показывают исследования, - реальная историческая личность, печально известная на Дону, которую хорошо знал Шолохов. Его жена Мария Петровна рассказывала К. Прийме: "- Да, вот, комиссар Малкин, тот самый, что расказачивал станицу Букановскую... Кстати, он тогда стоял у нас на квартире. Щеголеватый был, на день менял по две-три шинели, а то ходил весь в коже. Я Мише об этом рассказывала...
– Да, - продолжал разговор Шолохов.
– С этим Малкиным мне довелось встретиться в Москве. Тогда он уже работал в ОГПУ. А его букановские дела я описал в тридцать девятой главе третьей книги "Тихого Дона". Там о нем ведет разговор со Штокманом казак-старовер... Из-за этой главы и была задержана публикация романа в журнале "Октябрь" почти на три года. Мало того, уже тогда, когда разрешили печатать третью книгу романа, эта глава, вернее, этот эпизод с комиссаром Малкиным был кем-то выброшен. Но в первом книжном издании "Тихого Дона" третьей книги я все-таки добился восстановления этого текста. Спустя четыре года мы с Малкиным встретились, а поговорить было не о чем...".
В Российском государственном военном архиве мне удалось найти документальные свидетельства изуверских "подвигов" комиссара Малкина на Верхнем Дону. Они - в деле № 391, опись 3 фонда № 192. Это - фонд Управления 9-й Кубанской армии Северо-Кавказского военного округа за 1918-1921 годы, а дело № 391 называется так: "Донесения штабов экспедиционных войск армии о ходе ликвидации контрреволюционных мятежей в донских станицах (14 марта - 11 мая)".
В деле № 391 (лист 39) хранится сводка (донесение) от 16 марта 1919 года, подписанная весьма красноречиво: "Комиссар арестов и обысков Особого отдела IX [армии] Малкин". Вот, оказывается, каков был полный титул комиссара Малкина, проживавшего в доме Громославских в станице Букановской весной 1919 года, - "комиссар арестов и обысков". Приведем его сводку-донесение:
"11-го марта приехал в станицу Букановскую и там арестовал 26 человек. Так как там был комиссар Урюпинского отделения Емин, то я поехал в станицу Слащевскую, в станице Слащевской был комиссар из Урюпинского отделения тов. Фролов, он и арестовал главарей. Я пошел в разведку и нашел все приговоры и постановления выборных (у восставших). Приговоры явно контрреволюционные, в которых говорится: очистить от красных Дон и т.д. Я по подписям приговора начал арестовывать - арестовал 30 человек. После этого ко мне приходит казак 23-й дивизии, назвавшийся коммунистом, сказал, что "эти ваши аресты возмущают народ, все старики стонут от арестов, я поеду к тов. Миронову, который должен принять меры". Он еще добавил, что "тов. Миронову предложили командовать 9 армией, и он не согласился, а едет будто бы в Москву..."