Журнал Наш Современник №5 (2002)

Журнал Наш Современник

Доктор медицинских наук Е. Кошкина из НИИ наркологии Минздрава свидетельствует: “Большую роль в распространении наркомании играют, к сожалению, и средства массовой информации. Проведенный опрос показывает, что основными источниками информации о наркотиках для подростков являются телевидение, радио, пресса. Хотелось бы сказать, что журналисты должны быть подготовлены к антинаркотической пропаганде. Необходимо четко различать рекламу наркотиков и антинаркотическую пропаганду. В настоящее время, к сожалению, идет только реклама наркотиков...” “Многие средства массовой информации только подогревают интерес к наркотикам, — пишет Алла. 16 лет, наркоманка. — Скажем, статья в “Ровеснике”, где по очереди рассказывается про каждый наркотик и описывается, какой от него можно поймать кайф. Это нормально? Так и захотелось сразу все попробовать”.

С благословения

Запада Россия прочно села на наркотическую иглу.

Статистические данные и информация наркологических диспансеров показывают, что в России излечивается лишь пять-шесть процентов наркоманов (в том смысле, что выдерживают без наркотиков более одного года). В малых городах или в сельской местности шансов на излечение нет ввиду дороговизны лечения, отсутствия специалистов и центров по реабилитации.

Как уже говорилось, в среднем срок жизни наркомана 4,5 года. Массовая гибель 11 миллионов подростков и молодых людей содержит прямые признаки геноцида и государственной измены. Для справки: Гиммлер и его подручные за 11 лет пребывания у власти уничтожили в концлагерях меньшее число людей. Высокие посты в рейхе не избавили виновных от возмездия.

В Великую Отечественную войну Советская Армия потеряла на фронтах около 9 миллионов солдат. Наркотическая война, если ее не остановить, потребует от России больших жертв.

Президент НТО “Эврика”

Курчатов Александр Иванович,

г. Москва

Дети не нужны?

Представьте — дети стали неинтересными. Малодетность, изначально свойст­вен­ная урбанистическому обществу, постоянно усугубляется.

Для простого воспроизводства поколения родителей, с учетом невступления в брак части женщин и других обстоятельств, необходимо, чтобы в семьях, где женщина детородна, было в среднем 2,5—2,7 ребенка. При суженном воспроиз­водстве через каждые 25 лет, со вступлением нового, меньшего по численности поколения родителей, по закону геометрической прогрессии рождае­мость всякий раз резко снижается и одновременно стареет нация. Обвальное вымирание начинается в третьем поколении, через 50 лет после наступления малодетности, когда завершится формирование свидетельствующей о постарении нации перевернутой возрастной пирамиды, когда пожилых людей станет очень много, среднего возраста — меньше, моложе 25 лет — совсем мало.

Малодетность на территории нынешней России началась с 40-х годов. Сначала временная — из-за войны и ее последствий, потом, с начавшимся в 50-е годы массовым исходом из деревень молодежи, ставшая постоянной. Обвальное вымирание, как это и должно было случиться, началось через 50 лет после наступления малодетности — в 90-e годы, когда страна уже “съехала” в капитализм. Дополнительный фактор в уменьшении деторождения — ухудшение условий жизни в эти годы — лишь несколько увеличил вымирание, но, на мой взгляд, не явился главной его причиной. Но, тем не менее, вымирают многие национальности страны. Катастрофически вымирает главная ее нация — русские.

В 1999 году в России было 8,4 деторождения на 1000 жителей. Это в 2 раза меньше рождаемости в РСФСР в 70-е и 80-е годы и в 4 с лишним раза меньше, чем в годы 20-е и 30-е. Показатель катастрофический. Такая же или почти такая рождаемость нынче в Германии, Италии, Испании, Японии т. д. Малодетные нации сходят на нет, а их территории занимают другие народы...

Ю. Бернштейн.

г. Пенза

Русская школа

на рубеже тысячелетий

В нашем многонациональном округе есть хантыйские, мансийские школы, т. е. система национально-культурного образования в округе уже существует. И всего одна русская национальная школа — в Сургуте. Это на 80% славянского населения.

В своем докладе по этому вопросу ректор Ханты-Мансийского педагоги­ческого колледжа Е. П. Каргаполов отметил: “Испокон веков духовным стержнем русской культуры было православие. Духовность пронизывала и образование, и науку, и социальную жизнь, и культуру. Человек, духовно содержательный, нетерпим к любым проявлениям зла, накопившимся в обществе. Роль, которую играла Русская Православная Церковь на протяжении тысячелетий, да и в настоящее время, в вопросах духовного становления, воспитания молодых людей, формирования национального самосознания, никем не заменена и не может быть заменена”. Верность этого утверждения неоспорима. Не видеть этого может только слепой, препятствовать этому может только враг.

Именно сейчас наступил тот момент, когда впору возопить: “промедление

смерти подобно”. Ибо придется год от года повторять вслед за Иваном Солоневичем горькие слова русской истины: “...Россия ...чудовищными жертвами оплачивает бездарность гениев и трусость вождей”. И помнить закон, о котором, наверное, не первый, но смело заявил Иван Ильин: “Есть закон человеческой природы и культуры, в силу которого все великое может быть сказано человеком или народом только по-своему и все гениальное родится именно в лоне национального опыта, духа и уклада. Денационализируясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к священным огням жизни; ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны: в них заложены и живут целые века всенародного труда, страдания, борьбы, созерцания, молитвы и мысли”.

Вопрос о человеческой природе и смысле жизни является фундаментальным философским вопросом, а в школе он, помимо данного значения, должен быть краеугольным камнем воспитательной работы.

Школьники старших классов, как показывает практика и проведенные опросы, в большинстве своем очень смутно представляют себе не только смысл собственной жизни, но и само понятие смысла. При этом важно отметить, что с христианской дилеммой свободы выбора, дарованной Богом от рождения, они совершенно незнакомы. Нет, к величайшему сожалению, во множестве российских семей такой формы духовной жизни, как религиозное воспитание. Те же опросы показывают, что из двадцати человек десять крещены, по их словам, верят в Бога, но не воцерковлены. Т. е. мы имеем дело с каким-то обмирщенным, осовремененным пониманием веры. Еще пять человек верят во что-то, что они называют по-разному: от сверхъестественного до Высшего Разума, некоего Абсолюта. Двое-трое считают себя атеистами. Но в действительности они только “считают”, т. к. абсолютный атеизм просто невозможен, и во время бесед выясняется, что они подвержены суевериям и предрассудкам, восходящим или к дохристианскому язычеству, или к современным мифам (инопланетяне, параллельные миры, осовремененные понятия реинкарнации и проч.). Остальные (3—4 человека) вообще не способны задумываться над подобными вопросами в силу недостаточного интеллектуального и духовного развития, обусловленного самыми разными причинами: от врожденных болезней до сложной социальной обстановки в семье. Этой группе свойственно отмахиваться от подобных размышлений и даже насмехаться над ними, иногда доходя до прямого богохульства (речь идет об обычном общеобразовательном классе средней школы).

На фоне такого восприятия, казалось бы, весьма трудно вести какие бы то ни было беседы о вечном и непреходящем, о жизни и смерти, о смысле человеческого бытия. Но стоит начать разговор, и мы сталкиваемся с обратным: дети, если и не готовы вести его, то в подавляющем большинстве способны отреагировать максимальным вниманием, мало-помалу втягиваются в детальные рассуждения и даже открыто дискутируют. Духовный вакуум требует заполнения. Но многие из нас, даже определившись со своими склонностями, талантами, выбором профессии, местом в жизни и, казалось бы, осуществляя созидательный труд, все же не смогут четко и ясно ответить: зачем каждый из нас пришел в этот мир? Потому что на этот вопрос нельзя ответить исходя из профессиональных или даже философских знаний, нельзя ответить на бытовом уровне, нельзя ответить, опираясь даже на большой жизненный опыт. Найти свое место в жизни — не значит ответить на вопрос о ее смысле.

Но, начиная разговор о вере, я задаю своим ученикам именно этот, самый главный вопрос. Самым результативным и близким к истине из всех прочих следует считать ответ, который рождается после долгих попыток рассуждений на эту тему. Жизнь и ее смысл — это акт служения. Хочется еще, оглядываясь на суетливую современность, добавить, “но не акт потребления”. Некоторые также произносят слово “борьба”, но чаще все же в понятии борьбы за существование.

В некоторых случаях приходится опускаться до бытового уровня и начинать постановку проблемы примерно так: неужели мы родились для того, чтобы съесть несколько вагонов продуктов, выпить несколько цистерн жидкости, отбыть на работе положенное количество часов, оставить после себя то или иное количество потомства и потом стать ничем. Уйти в полный мрак. Превратиться в разлагаю­щуюся массу. И все? И стоило ради этого коптить небо? И улавливаешь немой ответ — все человеческое существо против такого объяснения. Очень редко находится тот, кто с кривой ухмылкой скажет — а для чего ж еще? Почти все начинают подспудно осознавать, откуда идут корни этого вопроса, какая вечность питает их.