Журнал Наш Современник №7 (2003)

Журнал Наш Современник

Очередная выдающаяся битва войны произошла на обширных полях Курской дуги летом 1943 года.

С чего и как все началось

Как-то на очередной встрече с молодежью на крупнейшем белгородском заводе “Энергомаш” меня спросили:

— А откуда она взялась, эта Курская дуга?

— Из-под Воронежа! — не задумываясь ответил я.

Курская дуга и на самом деле, фигурально говоря, пошла от Воронежа, точнее — от боев за Воронеж и даже чуть раньше, когда зимой сорок третьего года Воронежский и Юго-Западный фронты перешли в наступление на Среднем и Верхнем Дону (Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская операции), чтобы помочь войскам, сражавшимся под Сталинградом и в Воронеже.

В самом начале февраля радиостанции Советского Союза принесли радостную весть: войска Донского фронта полностью закончили ликвидацию немецко-фашистских войск, окруженных в районе Сталинграда. Был раздавлен последний очаг сопротивления врага в городе на Волге. Историческое сражение за Сталинград закончилось нашей победой. Это не могло не сказаться на успехах войск Воронежского фронта. Были разбиты венгерские, итальянские и немецкие дивизии, занимавшие оборону западнее Дона и составлявшие основные силы фашистской группы армии “Б”. Разгром основных сил этой мощной группировки войск привел к образованию в обороне противника двухсоткилометровой бреши, в которую устремились наши войска. Стало возможным дальнейшее наступление на двух операционных направ­лениях — курском и харьковском. Восьмого февраля 1943 года был освобожден Курск, а девятого — Белгород.

На моих глазах происходили эти события, о многих из них мне в то незабываемое время посчастливилось, что называется, по горячим следам рассказать на страницах газеты “За честь Родины” (Воронежский фронт), в которой я работал специальным корреспондентом с июля 1942 года и до конца войны. Вот почему все дни существования Курской дуги я постоянно находился в частях, действовавших в районе Белгорода. А все началось, повторяю, с зимы 43-го. На всю жизнь запомнились снежные бури, трескучие морозы и всюду на дорогах разбитая техника, трупы замерзших и в разных позах застывших фашистских солдат, колонны пленных и их злые, но запоздалые выкрики: “Гитлер капут!”…

Итогом наступательной кампании советских войск зимой 1943 года стал огромный по территории выступ, глубоко вклинившийся в оборону противника, впоследствии получивший название Курской дуги.

Курская дуга… Теперь название этой великой битвы известно чуть ли не каждому жителю нашей страны и мира. Но когда-то и кем-то они были произнесены впервые. Сначала оно упоминалось в секретных оперативных донесениях и военных сводках, поступавших из армейских штабов. Потом появилось на стра­ницах военной печати, и в частности газеты нашего Воронежского фронта “За честь Родины”. Из оперативных донесений и со страниц газет эта операция посте­­пенно стала входить в военный лексикон, и на устах людей зазвучало новое, рожденное в боях название, а точнее, военное определение — Курская дуга.

По своему размаху, направленности, результатам и значению сражение на Курской дуге стоит в ряду крупнейших сражений XX века. Именно здесь со всей определенностью, отчетливостью и убедительностью проявился талант наших полководцев и военачальников, вступивших в интеллектуальную борьбу с выходцами бисмарковской военной школы. В ожесточенных боях, развер­нув­шихся в глубине России, в степных шелковистых просторах тургеневского Бежина луга, на древней орловской, курской и белгородской земле, принимало участие более четырех миллионов человек, более 13 тысяч танков и САУ, до 12 тысяч самолетов, десятки тысяч орудий и минометов. А участок советско-германского фронта протяженностью свыше 600 километров, где решалась основная задача летне-осенней кампании 1943 года, справедливо назовут Огненной дугой.

Конфигурация курского выступа создавала, по мнению гитлеровского коман­до­вания, благоприятные возможности для окружения и последующего разгрома войск Центрального и Воронежского фронтов. Гитлер стремился здесь взять реванш за Сталинград, нанести поражение советским войскам, снова овладеть стратегической инициативой и повернуть ход войны в свою пользу. Достигнув победы на Курской дуге, гитлеровцы намеревались развить свое наступление в северо-восточном направлении, выйти в глубокий тыл центральной группировки советских войск и создать новую угрозу Москве. Это коренным образом изменило бы военно-политическую обстановку на советско-герман­ском фронте в пользу немецких войск. Вот почему свою летнюю кампанию 1943 года гитлеровское руководство планировало начать наступательными операциями, рассчитывая окружить и разгромить советские войска в районе курского выступа. Предусматривались два мощных встречных удара: от Орла на юг и от Белгорода на север в общем направлении на Курск.

Вот что провозглашал Гитлер в своем приказе 15 апреля 1943 года (об этом документе мы, разумеется, узнали позже): “Я решил, как только позволят условия погоды, осуществить первое в этом году наступление “Цитадель”. Это наступление имеет решающее значение… Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира…”

Замысел врага разгадан: надо обхитрить его

Всякое сражение на поле брани начинается с битвы умов полководцев.

Ставка советского Верховного Главнокомандования сумела вовремя раскрыть замысел противника, установить состав его ударных группировок и направление готовящихся ударов. И хотя первоначально Красная Армия тоже готовилась здесь первой начать активные наступательные действия, но потом было решено перейти к преднамеренной обороне, чтобы сначала наступал враг, в ходе его атак измотать, а затем и разгромить войска Гитлера. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, координирующий действия наших фронтов, в своем сообщении в Ставку 8 апреля 1943 года писал: “Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем группировку противника”.

Перед тем как приступить к изложению событий, развернувшихся на южном фасе дуги, свидетелем которых мне довелось быть, я хотел бы расска­зать о моих невольных, но очень приятных встречах с маршалом Г. К. Жуковым.

О том, что маршал Жуков находится на Курской дуге и координирует действия двух важнейших фронтов — Воронежского и Центрального, мне доверительно сообщил командующий 6-й гвардейской армией И. М. Чистяков: дивизии этой армии занимали наиболее ответственные и опасные рубежи в районе Белгорода, и, может быть, поэтому редактор приказал мне быть неотлучно в этой армии, следовать за ней, подробно освещать ее боевые дела, показывать ее героев.

Тогда я снова (первый раз это случилось в конце марта или в начале апреля) близко увидел маршала, внимательно слушал его краткую поздравительную речь, его теплые, полные веры в нашу победу слова, адресованные конкрет­ным людям — командирам полков Пантюхову, Бабичу, Воронову и многим другим офицерам 52-й дивизии, отличившимся в последних боях. Каждому он крепко жал руку, внимательно смотрел в глаза и в заключение напутственно сказал: “Будьте всегда такими же смелыми в новых боях, и мы победим. Наша победа близка!”

И вот новый приезд Жукова в штаб генерала Чистякова. Он состоялся в канун решающих наступательных боев на Курской дуге. Маршал прибыл вместе с комфронта генералом Ватутиным. День был жаркий, душный, пыльный. Приехали они на открытых “виллисах”. Чистяков встретил их у своего КП. Стал докладывать, но Жуков, махнув рукой, сказал:

— Мы знаем, что у гвардейцев всегда порядок. Верно?

— Так точно, товарищ маршал и товарищ командующий фронтом.

Небольшая группа генералов и офицеров штаба, в том числе начальник политотдела армии Л. И. Соколов и ваш покорный слуга, стояли чуть поодаль. Высокие начальники подошли к каждому, пожали руки. Когда я представился, Жуков молча кивнул, а вот командующий фронтом сказал: