Журнал Наш Современник №8 (2001)
Шрифт:
И последнее. У флота — блестящее будущее, но при одном условии — если наши моряки будут гордиться своей профессией, если служба в ВМФ станет по-настоящему почетной и даже, не побоюсь этого слова, “элитной”, если в ВМФ будут вливаться свежие силы. Вот почему мы, в суровом Кольском краю, где служба особенно тяжела и опасна, делаем все, чтобы поддержать патриотический настрой военнослужащих.
Ежегодно лучшие части и подразделения отмечаются переходящим кубком губернатора Мурманской области, а военнослужащие — почетным знаком “За доблестную службу в Заполярье”. Каждый год в январе мы приглашаем из отдаленных гарнизонов офицерские супружеские пары для участия в традиционном бале, который, по отзывам всех участников, а особенно молодых офицеров, в течение года остается наиболее ярким воспоминанием
Сейчас Краснознаменному Северному флоту удается обеспечивать баланс стратегических интересов страны на Арктическом и Атлантическом театрах, но какой ценой! Требуется решительная и скорая помощь государства для того, чтобы поправить положение дел. А пока мы должны поблагодарить североморцев за их выдержку и хладнокровие, повседневный труд и великое терпение. Спасибо им за это!
Здесь начинается Россия (Беседа писателя В. Тимофеева с настоятелем Трифонова Печенгского монастыря игуменом Аристархом) (Наш современник N8 2001)
ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ РОССИЯ
Беседа писателя Виктора ТИМОФЕЕВА
с настоятелем Трифонова Печенгского монастыря
игуменом АРИСТАРХОМ
Виктор Тимофеев: Батюшка, наша беседа посвящена полярной, арктической судьбе России, ее северным рубежам. Здесь все говорит о великой стране: пространства, богатства, присутствие воинства — пограничников, авиаторов, а главное — флота. Каково Ваше отношение к воинскому корпусу, задачам и проблемам воинской службы?
Игумен АРИСТАРХ: Для Православия характерен реалистичный взгляд на мир. Ясно, что Христос пришел для того, чтобы спасти мир, но мир, по Христу, лежит во зле. И об этом нужно все время помнить для того, чтобы не находиться в романтических грезах и, например, не отрицать армию. Хорошо было бы, конечно, в идеале, не держать оружия, не противиться злу, но это совсем нереальная позиция. Духовно нереальная. Злу надо противостоять. Как злу духовному — сатане, бесам, так и злу материализованному, вочеловеченному. Когда Христос говорит: “Нет большей любви, когда кто положит душу свою за други своя”, имеется в виду не только та любовь, когда, скажем, Борис и Глеб отказываются противостоять своему брату Святополку Окаянному, но и та любовь, что человек, зная, что грядет великое зло на его землю, берет винтовку и идет противостоять этому злу. И убивает!
Такое ведь бывает. Война...
Да, грех — убийство!.. И Православие об этом прекрасно знает. По каноническим правилам воин, который был на войне и убивал, уже не имеет права быть священником. Но в нашем случае это — необходимость, это — выражение любви.
Эта нравственная дилемма, которую кое-кто, скажем, протестанты, пытаются свести к элементарным вещам, остается. Человек на войне — сгусток проблем. Ясно, что есть кровавый отблеск в лицах, ясно, что сердце ожесточается, ясно, что сохраняется воздействие прошлого и после войны. У меня у самого отец, вернувшись с войны, “воевал” до самой смерти, царство ему небесное. Кричал во сне: “Алеха! Выбирайся из танка! Убили наводчика!” — он был командиром танка. И эта война наложила печать на поколение, прошедшее ее. Это очень сложное явление.
Но ясно и то, что нужно пойти на меньший грех ради того, чтобы не было большего греха. Если зло морем разливанным разойдется по всей нашей земле, греха
Духовный выход — как переход из черно-белого мира в цветной. Понятно, что духовный выход может дать только священник. Поэтому всегда так важна была роль священников на войне. По запискам участников войн в нашем Отечестве, когда они не имели сопровождения священников, их благословения, напутствия, поддержки, воинам было не просто вернуться к мирной жизни. А сегодня еще сложнее. Бригада возвращается из Чечни — и она неуправляема, сами офицеры не знают, что делать. Поэтому так важно иметь священников в боевых порядках.
У нас, на Севере, уже сложилось тесное взаимодействие между церковью и армией, флотом. У нас уже неоспоримый факт: польза и для священства, и для подразделений существенная. И когда место политработника — у нас уже это было — занимает священник и обращается с напутствием к отправляющимся в Чечню, солдатам на войне легче сохранить свои личности, а впоследствии перейти в мирный лад жизни.
Важно, конечно, чтобы священник работал в армии, а не только благословлял, не свадебным генералом был, а работником...
В. Т.: Задумаемся о применении слова “СЛУЖБА” — и на флоте, и в церкви...
Игум. АРИСТАРХ: Мне, как человеку, возглавляющему военный отдел епархии, радостно сознавать, что все больше священников проявляют интерес и вкус к работе в воинских частях и видят, что поле для благовестия здесь благодатно, как нигде. Ведь в школах, вузах, на производстве мы не видим человека в такой ситуации, как армейская. Он здесь лишен своего окружения, открыт. Личность обнажена от шелухи. Вот здесь-то и нужно дать ему врачующее слово, дать образы, образцы, каким он должен быть. Если он попадает туда, где царит дедовщина, где творится беспредел, будет маркирован на всю жизнь. И наоборот, если он тогда, когда он наиболее восприимчив, услышит Слово Божие, воспримет благодатные примеры, увидит, что те, кто верует, совсем иначе относятся к воинскому служению, к воинскому братству, он и сам укрепит душу. Недавно я получил письмо от одного воина, уже отслужившего. Он как бы отчитывается: “Батюшка, я навсегда сохраню верность Православной Церкви и никогда не соблазнюсь никакими искушениями против церкви, потому что передо мной стоит образ, как вы самоотверженно духовно окормляете солдат”. Если молодой человек, уходя из армии, уносит такие высокие чувства, это замечательно. Сейчас армия, как ни один социальный институт, наиболее близка к вере, и церковь с нею, как ни с каким другим социальным институтом, тоже близка.
Поэтому и нападки сегодня наиболее резки именно на армию и Православную Церковь. Разложить их — разложить Россию. И мы это осознаем.
В. Т.: B каждой ли епархии есть военный отдел сегодня? Как вы себя чувствуете на Севере? Вы постоянно бываете в десятках гарнизонов — какие впечатления от молодых новобранцев, от офицеров? Что нужно поддержать, от чего — предостеречь, что посоветовать другим военным отделам в епархиях по России?
Игум. АРИСТАРХ: Отделы по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами существуют во всех епархиях. Другое дело, в каком состоянии. Иногда — в зачаточном. Два года назад и у нас системности в этой работе не было. Не без Промысла Божиего получилось так, что наш Владыка благословил меня на это дело, и принял я его с радостью. Мне это близко, хотя я по образованию — филолог. Ну а епархия наша, действительно, очень располагает к работе в воинских подразделениях. Какие я вижу проблемы сейчас?