Журнал Наш Современник №8 (2003)

Журнал Наш Современник

Случай с Джессикой Линч показывает, как симулякр определяет течение реальной жизни, а та, в свою очередь, превращается в симулякр. Операцию, конечно же, проводили с оглядкой на знаменитый фильм Стивена Спилберга. Нечасто выпадает такой идеальный случай воплотить пропагандистскую сказку в реальность. А теперь два американских телеканала — NBC и CВS наперегонки бросились создавать фильмы о спасении Джессики. При этом мелодраматическая история о помощи сознательного аборигена, показавшего американцам, где “мучают” несчастную пленницу, настолько беллетризирована, что трудно провести границу между телерепортажами и телесценарием...

Пропаганда нередко граничила с абсурдом. Тех, кто следил за ходом боевых действий, поражало, что в первые дни войны, объявляя о потерях англо-американской коалиции, Сентком объяснял их исключительно т е х н и ч е с к и м и неполадками и так называемым “дружественным (?!) огнем”. 21 — 22 марта США потеряли три боевых вертолета, Великобритания — два, однако коман­дование союзников упрямо твердило, что ни один из них не был сбит иракски­ми ПВО.

В российской прессе появился даже едкий анекдот на сей счет. Иракские военные утверждают: “Мы сбили английский вертолет”. “Неправда, — кричат американцы, — это мы его сбили!”

Иной раз звучали и вовсе диковинные заявления. Утверждали, например, что американский морпех застрелил себя во сне — его автомат внезапно выстрелил. Конечно, всякое бывает... Но тогда не стоило бы прибавлять: “Морской пехотинец погиб смертью храбрых”.

Только после боев под Насирией и Неджефом, где счет убитых американцев пошел на десятки, Сентком отказался от версии жертв “дружественного огня”.

Очевидно, занижалось и количество потерь. Так, по утверждению Сенткома, в ходе боев за багдадский аэропорт погибло 320 иракцев и лишь 2 американца (BBC Russian.com). Совершенно неправдоподобное соотношение, особенно если учесть, что в этом сражении обе стороны задействовали большое количество бронетехники и артиллерии. Более достоверными выглядят данные иракской стороны: 50 погибших американцев (NEWSru.com).

Об уроне, понесенном союзниками, приходилось судить на основании случайных проговорок. К примеру, в интервью, показанном по одному из российских телеканалов, британский военный хирург сказал, что в полевом госпитале под Басрой за неделю было сделано 400 операций. Четыре сотни раненых в ходе недельных боев за крупный город — это похоже на правду.

Между прочим, в адрес американцев и прежде звучали обвинения в сокрытии потерь. До данным пакистанского агентства “Онлайн”, “на военной базе ВВС Пакистана Шахбаз в провинции Синд находятся тела сотен американских и британских военнослужащих, погибших в Афганистане”(NEWSru.com). По утверждению агентства, Вашингтон и Лондон “припрятали” около 500 трупов в специальном морге, чтобы не сообщать общественности о столь крупных потерях. Не исключено, что подобное имело место и в Ираке.

Вот она — оборотная сторона симулякра. Бравые рапорты о бескровных победах, а за размалеванным задником пропагандистских кулис штабеля замороженных трупов. Люди, лишенные последнего из прав — на достойную смерть. На погребение. На прощальную слезу у дорогого для кого-то же гроба.

Но зачем понадобились эти чудовищные ухищрения? Стремление занизить потери поддается логическому объяснению. А вот желание списать жертвы на бардак в собственных рядах озадачивает. В конце концов, потери от “дружест­венного огня” — все равно потери. Гибель мужа или отца не перестает быть трагедией для родных, независимо от того, поразила его иракская или американская ракета.

Такова нормальная человеческая

логика. Но читатели, я думаю, уже уяснили: там, где начинается симулякр, нормальная логика, нормальная жизнь заканчиваются. Тут другая игра. Д р у г а я именно потому, что и г р а. Человеческие судьбы в ней ничего не стоят и не значат. Так же, как и правда событий.

Имиджмейкеры коалиции все просчитали. И даже пошли на определенные издержки: многочисленные жертвы “дружественного огня”, конечно же, свидетельствовали о неразберихе в войсках союзников. Зато достигалась г л а в- н а я цель — тотальная д е г е р о и з а ц и я противника. Ни одного точного выстрела! Полная несостоятельность в военном противостоянии.

Веками война воспринималась как противоборство достойных соперников. Ее смысл и заключался в том, чтобы выявить, к т о из них сильнее, чья воля к победе крепче. Пасть в сражении с противником, не уступающим в мужестве и мастерстве, не считалось зазорным. Наоборот, все народы воспевали такую смерть как высшее проявление героизма.

Однако концепция войны как з р е л и щ а в корне меняет традиционные представления. Подлинность и драматизм оказываются несовместимыми с жанром военно-развлекательного шоу. Б о р ь б а, чей исход до самого конца нельзя считать предрешенным, подменяется о х о т о й — занятием, конечно же, суровым, требующим и напряжения сил, и известного мужества, но основанным на и з н а ч а л ь н о м п р е в о с х о д с т в е охотника над дичью.

“Хозяева дискурса” представляли войну в Заливе как охоту. Вот типичный репортаж с поля боя: “Я сам видел, как иракцы с белыми флагами в руках переходят в расположение войск коалиции. Впрочем, сдаются не все. Мы видели тела нескольких иракцев, ставших жертвами первых часов этой войны” (BBC Russian.com). Арабам надлежало быть либо пленными, либо мертвыми. Сражаю­щийся иракец не вписывался в концепцию надменных англо-саксов.

Правда, вскоре им самим пришлось почувствовать себя в роли беспомощных мишеней. “Это отстрел индюшек. Это не бой. Ты только принимаешь огонь и пытаешься проехать как можно быстрее”, — так морпех Крис Меркл охаракте­ризовал сражение под Насирией корреспонденту “Вашингтон пост”.

Американские и английские газеты были переполнены душераздирающими историями, которые поведали участники боя. “О Боже, я умру”, — цитировала лондонская “Дейли телеграф” слова некоего сержанта Чарльза. “Это было как в кино. Я закричал: “РПГ!” — и тут меня выбросило из машины” (28.03.2003).

Можно понять потрясение американских вояк. Им-то внушали, что иракцы не способны на сопротивление. Что джи-ай в сравнении с аборигенами всесильны, чуть ли не бессмертны. И вдруг охотники превращаются в дичь!

Но самое поразительное — даже такое потрясение не смогло сломать рамки жанра, в которые направили войну опытные пропагандисты. Вслушайтесь в реплики солдат: “Отстрел индюшек” (знаменитое американское состязание в стрельбе), “как в кино”. И в том и в другом случае это игра, перформанс, вир­туальный ужастик. Все, что угодно, только не то, чем является война на самом деле, — не человеческая трагедия.

Вершиной военно-развлекательного шоу стала сцена “победы”, поставленная на центральной площади Багдада. К слову, и прежде на ней разыгрывались театрализованные представления — с профессиональными актерами, а не солдатами в главных ролях. Я наблюдал одно, когда жил в гостинице “Шератон”.