Журнал «Вокруг Света» №01 за 1970 год

Вокруг Света

В море, на судах каравана, несмотря на шторм, всех волновало только одно: как экипаж «Онеги»? Палагин поймал сообщение буксира, оставленного в помощь спасателю: «Видели, как девять человек шли по берегу. Они направлялись в бухту Гавриила. В бухте у зимовщиков есть радиостанция... Если будут новости, передадим...»

Они прошли вдоль берега мимо отвесных скал и обогнули небольшой мыс. Мокрая одежда твердела, обрастала коркой. До устья реки добрались сравнительно быстро. Надо было найти брод, поднимаясь вверх по реке. Вокруг не было ни дорог, ни тропинок. Грязь, снег, скользкие валуны. Как будто прошел каменный дождь; сопки, склоны, берега реки — все усеяно камнем, от мелкой гальки до гладких, похожих на спины моржей

крупных валунов. Впереди шли матросы Кеша и Николай с оставшимися мешками продуктов. Они моложе и крепче остальных. Шли быстро. Река заметно мелела, и были видны мелкие буруны. Прикинули, с какого на какой камень удобнее переступать, — и Николай шагнул первым. Неглубоко, только кое-где камни прикрыты водой так, что сапоги погружались в нее по щиколотку. Острее стало ощущение холода. Надо было двигаться быстрее...

Они еще слышали удаляющийся шум прибоя. Настигал ветер, и, пожалуй, только у Николая и Кеши спины были защищены от него тяжелеющими постепенно мешками. Река петляла между сопками, и чем дальше шли в глубь материка, тем труднее было ступать по мокрым камням. Справа и слева высокие заснеженные сопки, скалы: долина реки казалась зажатой ими. Загнанные ветром тучи обрушили вдруг холодный дождь.

Перешли неширокий ручей, а через полчаса речушку, один из притоков реки Плавниковой. Дождь пошел мельче и сквозь него редкие снежинки, как будто их сдувало с сопок сильным воющим ветром, но скоро дождь со снегом превратился в легкую метель, потом в слепящий буран. Перешли вброд еще одну речушку и решили, обогнув ближнюю сопку, попытаться найти тихую подветренную сторону и сделать привал. Подошли к выступу острой высокой скалы. Ветер дул как из трубы, идти дальше было невозможно. Кое-как расположились под скалой, молча достали консервы, галеты. Поели.

— Ну как, ребята? — спросил капитан.

— Пока ничего, — ответил кто-то.

— Может, попробуем отжать портянки?

На холодном ветру снимали и откручивали портянки. Судя по времени, где-то рядом должны были быть вышедшие навстречу зимовщики. Капитан достал три ракеты и, даже не глядя вверх, выстрелил. Подождали немного, осмотрелись — ответных ракет не было. Выстрелов не слышали.

Встали, пошли чуть быстрее, чтобы согреться. Ватные брюки затвердели и безжалостно натирали ноги. Ветер и буран все плотнее. В нескольких шагах ничего не было видно. Приходилось идти, опустив голову, наклонившись вперед. Ноги проваливались в снег. Впереди по-прежнему шли Кеша и Николай. Шли, прислушиваясь к шуму реки и придерживаясь невидимого за пургой берега. Остальные ступали за ними след в след. На ходу устраивали перекличку:

— Николай! — кричит капитан.

— Я здесь!

— Боцман!

— Я здесь, товарищ капитан.

Ветер валил с ног. Все глубже становился снег, и все беспощаднее слепила пурга.

— Боцман, приготовьте конец, — сказал капитан.

Боцман достал веревку. Передал Николаю.

Остальные зажали веревку под левую руку.

— Пошли...

А тем временем Борис Дьячков передавал радиограмму начальника каравана Наянова:

«Полярная станция бухта Гавриила тчк Прошу сообщить прибыла ли часть экипажа п/х Онега в составе девяти человек зпт если прибыла как состояние здоровья зпт возможность доставки их в Анадырь тчк Прошу информировать Наянов».

Из бухты Гавриила ответили:

«Обошли всю долину между бухтами Гавриила зпт Ушакова вплоть до верховья реки Плавниковой зпт людей не обнаружили тчк Регулярно подавали сигналы ракетами тчк В горах много снега зпт в ручьях резко повысился уровень воды что возможно затрудняет передвижение людей».

Из Провидения передали радиограмму во Владивосток, на спасатель и на наш флагман.

«Экипаж парохода Онега полярную станцию бухте Гавриила не прибыл тчк Улучшением погоды направим поиски авиацию тчк»...

Девять человек шли, держась за веревку, чтобы не потерять друг друга. Замерзшие, они двигались медленно и не прошли даже трети пути. Идти вперед стало бессмысленно: все могли замерзнуть. К тому же они не имели возможности сообщить свои координаты, связаться с бухтой. Нужна рация, а она была только на оставшемся судне. В буране, в этом месиве дождя и снега, экипаж найти труднее, чем если бы он был на корабле. И хотя на судне погашена топка, это все же свой дом, пусть даже с холодными стенами... Но главное — рация. И капитан принял решение — вернуться...

Девять человек повернули назад, к морю.

От дождя и стаявшего снега, от начавшегося прибоя и ручьи, и два притока, и река Плавниковая разбухли, стали глубже. Девять человек шли, не выбирая брода, срезая путь: скорее, скорее к морю и к своему кораблю! Они шли к нему как к спасению.

Мороз и ветер не давали отдохнуть. Капитан обморозил ноги, ребята едва шли...

К морю вышли, когда сильно стемнело, правда, еще издали увидели силуэт «Онеги» напротив скалы. Но на этом еще не кончились их беды. Оставалось, последнее, но самое трудное: попасть на судно.

А между тем поиски экипажа «Онеги» продолжались. Как выяснилось позже, зимовщики прошли навстречу морякам более половины пути, так что группы разделяло — казалось бы, пустяк! — десять-двенадцать километров, но среди скал, в буран, это расстояние надо бы удесятерить. Посла безуспешных поисков зимовщики вернулись обратно. На следующее утро была снаряжена большая поисковая группа. Она обследовала весь район, подавала ракеты, вышла к устью реки Плавниковой, но людей не обнаружила. Выслали на поиски авиацию. Вертолеты забирались в самые невероятные места, опускаясь между скалами, в расщелины, где одно неверное движение или сильный порыв ветра — и вертолет бросит на камни... За жизнь экипажа «Онеги» боролись десятки людей...

Капитану труднее всех — у него плохо с ногами. Восемь человек отрыли засыпанную галькой шлюпку и подтащили ее к воде. Надо было удачно выбрать момент и, когда подойдет накатная волна, вскочить в шлюпку и с накатом уйти. По приказу капитана на шлюпке пошли пятеро. На берегу остались капитан, стармех, боцман и машинист.

Ребята с трудом подгребали к судну. Шторм не разбил его, но подтащил по гряде к берегу. Утром с начавшимся отливом судно как бы выросло из воды, и борт стал очень высоким. Подошли почти вплотную. Второй механик попытался набросить петлю на киповую планку, но не попал. Ребята, замерзшие и уставшие, ослабили гребки, и сильное течение понесло лодку к носу судна, а там подхватила уходящая от берега волна. Еще немного, и шлюпку унесло бы в открытое море. Но Николай и радист успели схватить висевшие на якоре веревки и начали притягивать шлюпку к борту. Двое работают веслами, а Кеша и Николай, стоя, осторожно перебирают ладонями вдоль борта, словно идут по карнизу, и постепенно передвигают шлюпку к корме. Наконец шлюпку подхватило течением, и, работая веслами, ребята придержали ее у борта. Механик сделал еще одну попытку — и петля опустилась на выступ киповой планки. Подтянули шлюпку вплотную к борту и налегли на весла, удерживая ее. Трое ухватились за конец, и механик крикнул двоим на веслах:

— Гребите из всех сил...

Удерживать шлюпку было очень трудно. Ее то поднимало, то опускало на волне, а сильное течение сносило в сторону.

— Давай, Кеша! — закричал механик.

Кеша ухватился повыше за веревку, механик подсадил его и подставил плечо. Кеша передохнул, сделал рывок и только схватился за пленку, как шлюпку снова бросило в сторону. Механик и Николай не выпустили веревку из рук. Она натянулась вдоль борта под грудью Кеши, плотно врезалась в борт, и схватиться за нее ослабевшими пальцами не удалось. Кеша повис на руках, ухватившись за планку.