Журнал «Вокруг Света» №01 за 1985 год
Шрифт:
Но как из калейдоскопических впечатлений сложить портрет этого латиноамериканского города, который так похож на десятки европейских столиц?
Путешествовавший в конце прошлого века по Южной Америке русский дипломат Александр Семенович Ионин сделал категорический вывод: «Буэнос-Айрес во всем уже напоминает большие города Европы, построенные заново, с преднамеренною пышностью, как будто напоказ».
Да, именно так: «с преднамеренною пышностью, как будто напоказ» пробивалась через кварталы старых домов широченная авенида 9 июля, которой для полного сходства с парижскими Елисейскими полями не хватает только Триумфальной арки. Еще более импозантны и... неиндивидуальны парки аристократического квартала Палермо, которые могут напомнить парижанам Булонский лес, а мадридцам —
В 1826 году на шестьдесят тысяч местных жителей приходилось до тридцати тысяч англичан, французов, немцев, итальянцев, бразильцев и выходцев из других стран — и всего тысячи три испанцев.
В 80-х годах прошлого столетия в городе проживало полмиллиона человек и ежедневно (!) прибывала тысяча иммигрантов.
Сейчас в Большом Буэнос-Айресе — Байресе — насчитывается немногим менее половины населения страны — около двенадцати миллионов. Называют они себя «портеньос», то есть «жители порта». Ведь Буэнос-Айрес — не только столица, но и крупнейший в Аргентине порт.
Так что же такое Байрес и кто такие «портеньос»?
Приезжавшие сюда люди приносили с собой свои традиции и вкусы, взгляды и привычки, уклад жизни и методы решения житейских проблем. Буэнос-Айрес складывался как гигантский витраж, каждое стеклышко, каждый фрагмент которого были доставлены сюда из-за океана.
В этом были свои плюсы и минусы. Плюсы очевидны: массовая иммиграция давала стране квалифицированные рабочие руки, ибо переселенцы привозили с собой не только умение готовить гуляш по-венгерски или пиво по-баварски, но и свои инженерные дипломы, мастерство плотников, столяров, башмачников или шоферов.
Говоря о минусах, достаточно вспомнить немецкую иммиграцию, создавшую в Аргентине мощную колонию, послужившую надежной базой для экономического, политического и идеологического проникновения нацизма в Южную Америку. Аргентинское правительство объявило войну Германии лишь в марте 1945 года. Неудивительно, что после разгрома фашизма Аргентина стала рассматриваться бежавшими из «третьего рейха» нацистами как земля обетованная.
Но обратимся к сегодняшнему Буэнос-Айресу и его обитателям. И логичнее всего будет начать этот рассказ с того квартала, который все без исключения портеньос называют самым древним, самым типичным районом столицы, откуда она, столица, и началась. Мэр Чиоппо, когда я поинтересовался у него, что он советует посмотреть в Буэнос-Айресе в первую очередь, ответил: «Боку и Каминито».
Каминито с туристами и без них
«Бока» — по-русски означает «устье». Буэнос-Айрес лежит в устье самой широкой (здесь, у впадения в Атлантический океан она разливается на двести километров) и едва ли не самой короткой реки мира Ла-Платы. Она рождается всего в нескольких десятках километров отсюда, в точке, где сливаются воды рек Параны и Уругвая. В том месте, где в Ла-Плату впадает небольшая речушка Риачуэло, образовалась уютная бухта.
— В 1536 году здесь высадился основатель нашей столицы испанский конкистадор дон Педро де Мендоса. Он сразу же увидел, что природа создала тут удивительно удобную гавань. Из природной гавани получился порт, а вокруг него вырос город, который был назван «Сьюдад де ла Сантисима Тринидад и Пуэрто де Нуэстра Сеньора де Санта Мария де лос Буэнос Айрес».— Профессор Делаканал произнес это действительно умопомрачительное название без запинки, с легкостью кондуктора, в миллионный раз выкрикивающего название ближайшей остановки автобуса. И я понял, что профессор хорошо знает свое дело. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: ведь он — директор исторического музея Боки, того самого района, о котором идет речь.
Беседуем с ним, прогуливаясь по самой знаменитой в квартале и одной из самых
— Кстати, об асфальте... Он появился здесь сравнительно недавно,— продолжает свой обстоятельный рассказ профессор.— Каких-нибудь пять или шесть десятилетий назад здесь лежали рельсы и шпалы, сквозь которые пробивалась трава. Да, да, сеньор, по этой улице проходила ветка идущей в порт железной дороги. Но постепенно ею перестали пользоваться, забросили, образовалась свалка. Зрелище было крайне неприглядное, но... и тут мы с вами подходим к самому главному, исторически важнейшему, ключевому этапу в жизни Каминито, Боки, а, может быть, и всего Буэнос-Айреса: наш знаменитый художник Бенито Кинкеле Мартин предложил городским властям расчистить свалку и организовать здесь нечто вроде музея. И вот, посмотрите еще раз, что из этого получилось.— Профессор простирает руку, приглашая оглядеться и восхититься.
Мы послушно оглядываемся и дружно восхищаемся. И ничуть не кривим душой: Каминито действительно прекрасна. Как утверждает профессор, и он, возможно, прав, это — единственная в мире улица-музей. Музей, созданный на месте бывшей железнодорожной ветки и городской свалки. На ярких стенах домов и на каменных оградах множество барельефов, мемориальных досок, скульптурных групп, мозаичных фресок. Все это подарки художников и скульпторов Буэнос-Айреса, которые за несколько десятилетий превратили маленькую улочку в едва ли не самую богатую и интересную коллекцию аргентинской жанровой живописи и мемориальной скульптуры. Учитывая, что имя основателя этого музея под открытым небом — Бенито Кинкеле Мартина — уже названо, не буду перечислять остальных художников. Всех назвать невозможно, а выбрать несколько имен было бы несправедливо по отношению к остальным. Сам Бенито, скончавшийся совсем недавно, стал символом патриотизма, любви к своему народу и в особенности к портовому кварталу Бока, который он воспел в своих полотнах, собранных в находящемся тут же, рядом с Каминито, мемориальном музее.
Разместился он на верхнем этаже довольно высокого по здешним масштабам здания. Из окон четвертого этажа открывается впечатляющий вид на порт — на деловито суетящиеся буксиры, приткнувшиеся к замшелым причальным стенкам суда, лодки, словно вклеившиеся в грязную, застойную воду, покрытые булыжником набережные, серые крыши складов, пакгаузов, ремонтных мастерских, узкие улочки с гордыми названиями «Гарибальди», «Магеллан», «Ла Мадрид». Все это — Бока, серая, пыльная, усталая Бока, на фоне которой особенно хорошо заметны яркие краски Каминито.
Особенно нарядна эта улочка в субботу и воскресенье, когда на ней появляются художники. Они расставляют работы, развешивают их в ожидании туристов, желающих увезти с собой эскиз, рисунок или картину с классическими видами Боки или Каминито, которые давно уже признаны такими же типичными приметами «старого» Буэнос-Айреса, как набережные Сены — для Парижа или стены Колизея — для Рима. Разумеется, предложение значительно превышает спрос на эти шедевры, и поэтому каждый появившийся на Каминито турист мгновенно становится объектом повышенного внимания, предупредительности, а затем и настойчивых ухаживаний со стороны будущих, пока еще не открытых, не признанных миром аргентинских Утрилло и Лотреков.