Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год
Шрифт:
Рыба и тропические фрукты, громоздящиеся высокими кучами, словно все это добыча одного улова или урожай одного огромного сада. И женщины, множество женщин, которые галдят и кричат, словно морские чайки, мокрые от пота и стекающей с рыбы воды. Босые ноги, утопающие в затянутых илом лужах. Невероятная толчея в переулках.
Попадая в Колумбию, вы сразу же замечаете, что здесь нет венесуэльской бесшабашности, лихости и самоуверенности, все гораздо дешевле и не обязательно «по-американски».
Картахена-де-Индиас
Между
Картахеной-де-Индиас город назывался раньше, в отличие от Картахены испанской. В течение нескольких столетий это был самый испанский город во всей Южной Америке и — что самое главное — порт, через который «ввозили» испанскую культуру. В те времена здесь было множество богато украшенных церквей, Дворец Инквизиции был выстроен в стиле величественного барокко, а в тавернах рекой лилось вино.
Одновременно через Картахену уплывали богатства страны, золото из горных рек грузили на испанские каравеллы и увозили в Испанию. Пиратские корабли со всего Карибского моря собирались вокруг Картахены, словно пчелы вокруг медового кекса. И городу пришлось героически защищаться от морских разбойников. Были возведены стены и форты, что обошлось не дешево. Вход в гавань был прегражден дамбами и тяжелыми цепями (город лежит на вытянувшемся в длину острове). Шесть ворот крепко запирались на ночь, и семь фортов охраняли покой жителей города.
Картахена сбросила испанское владычество в 1811 году и стала своего рода катапультой для знаменитого молниеносного похода Боливара через всю страну.
Теперь его статуя стоит на рыночной площади в Картахене, так же как и во многих других городах Южной Америки. И сама площадь называется теперь площадью Боливара, а не площадью Инквизиции, как она называлась раньше.
При желании можно въехать на такси прямо на городскую стену, которая достигает более двадцати метров в ширину. Отсюда, из-под навесов для караула, через бойницы видно море, синеющее между крышами домов и верхушками пальм. Внизу на веревках раскачивается выстиранное белье. На замусоренном пляже у самого берега лежат купальщики. Неподалеку находится рынок. К берегу подходят небольшие баркасы, груженные всякими продуктами сельского хозяйства, древесным углем и грудами зеленых кокосовых орехов.
Старые мосты едва возвышаются над водой. Вода в длинных зеленых заливах подернута легкой зыбью, когда дует ветер; но вот прошел парусник, и залив перерезали длинные низкие волны. Старые узкие улицы, такие узкие, что два пешехода едва могут там разойтись, окутаны тенью от нависающих над ними домов. Если заглянуть через ворота во двор, вы увидите деревья и цветы, фаянсовые бассейны и фонтаны.
Картахена, которую Барранкилья оставила далеко позади, превратилась в небольшой городок, словно живущий в прошлом.
Что же такое Картахена? Это мертвый город, он тихо шумит, как раковина, прижатая к уху.
На речном пароходе
Для путешествия по Колумбии мы выбираем классический речной путь вверх по Магдалене. Этот путь ведет в плодородные долины, спрятавшиеся далеко в горах, им пользовались еще во времена конкистадоров.
Наш пароход — называется он «Аранго» — был построен, очевидно, очень давно. Две высокие трубы выдвинуты далеко вперед, на срезанной поперек корме установлено гребное колесо с деревянными лопастями, укрепленными на ржавых железных опорах. У парохода плоское дно, и борт поднимается всего на полметра над водой.
Через неделю рождество, и пассажиров на пароходе немного. Половину из них составляет одно семейство. Глава семьи — владелец асиенды — все время перечитывает одни и те же газеты. Взрослая дочь, с гладко зачесанными волосами и очень просто одетая, читает роман Толстого «Война и мир». Потом еще младшие дети, которые возятся со своими игрушками под присмотром матери и мрачной, насупленной служанки, у которой, кажется, нет в жизни другой заботы, как поглотить за обедом невероятное количество пищи. Семейство это возвращается домой после путешествия по Европе. На их асиенде насчитывается несколько тысяч голов скота, а сам хозяин — это своего рода мясной король, оказавший пароходу большую честь своим присутствием. Поэтому капитан держится с ним предупредительно.
Капитан, одетый во все белое, в черных очках от солнца, имеет довольно кислый и сердитый вид. Возможно, ему просто надоело плавать взад и вперед по этой проклятой реке без всякой надежды на что-нибудь лучшее. А возможно, его выбило из колеи известие о том, какая удача привалила одному из его коллег-капитанов. Этот капитан выиграл по лотерее полмиллиона песо и сразу же перебрался на берег.
Иногда капитан здоровается с нами, а иногда и не здоровается, в зависимости от настроения. Вероятно, он думает про себя: гринго, проклятые иностранцы, бездельники-туристы, чтоб вас черт побрал. А когда ему все же приходится сказать нам несколько слов, то говорит он как бы в сторону, презрительно-иронически. Он прозрачно намекает на то, что путешествующих по реке писателей развелось последнее время видимо-невидимо и он здорово устал от них и их назойливого любопытства.
Он не расположен отвечать на вопросы, это ясно с самого начала. А если кто и будет спрашивать, так это он. Но поскольку мы ни о чем его не спрашиваем, он старается предугадать наши вопросу и сам отвечает на них. Он заверяет нас, что местность по берегам реки самая живописная, но красивее всего бывает на рассвете, только надо пораньше встать. Нет, на пароходе не бывает ни комаров, ни малярии. Нет, не беспокойтесь, мы не сядем на мель и будем на месте точно в назначенный срок, часов в девять утра ровно через неделю. Что касается крокодилов, обезьян и попугаев, то они здесь действительно есть, но у них не всегда хватает терпения дожидаться парохода, чтобы пассажиры могли вдоволь насмотреться на них.
Река в джунглях
Со всех сторон нас обступают тропические джунгли. Берега реки, низкие и ровные, наполовину затоплены водой, дальше идут заливные луга и поросшие травой болота, а еще дальше начинается непроходимая лесная чаща, которая словно вспыхивает зеленым огнем и тут же гаснет, окутанная темно-зеленой пеленой. Лишь отдельные деревья возвышаются над джунглями, которым не удалось опутать их стволы лианами. Остальные же деревья изнемогают под густой массой всевозможных растений-паразитов и, пригибаясь от тяжести к земле, образуют гигантские шатры, которые похожи на увитые цветами древние руины.