Журнал «Вокруг Света» №05 за 1960 год
Шрифт:
Сразу же за поселком начался урок истории. Мы увидели камни, установленные правильными кругами, грубо обтесанные, замшелые, вросшие в землю.
— Это могилы древних алтайцев, — объяснял учитель. — Из маленьких камней сложены могилы бедных охотников и чабанов, из больших — богатых ханов.
Тропа, извивавшаяся между, могилами, свернула к горе и стала подниматься к седловине. На перевале — сравнительно ровной площадке, — рядом с тропой, которая опоясывала гору, как подпруга коня, лежала широкая плита. Над ней уже копошились, смеялись и спорили ребята.
— Бичиг-Ту...
— Это марал!.. Сарлык!.. Бун!..
— Нет, это архар!
Я
Художник точно передал внешний облик животных — поэтому ребята, которые не раз видели маралов и архаров в горах, а сарлыка — у себя дома, сразу их назвали. Они спорили только о гигантском архаре, которого не могли знать, так как он давно вымер...
Животные — их позы полны напряжения — нарисованы, пожалуй, реалистичнее, чем люди. В человеке художника интересовало не то, как он выглядит, а где он находится по отношению к животным и что делает, чтобы подстрелить их. Поэтому люди изображены довольно условно, но в движении.
Художник не забыл показать и место, где происходит действие. Каменный уступ пересекает картину сверху донизу. Благодаря этому рисунок сразу приобретает драматическое содержание: человек гонит животных с горы в пропасть, на дне которой их поджидает стрелок.
Зачем же эта выразительная, умная композиция, волшебно появляющаяся из ничего, была вырезана на плите, лежащей рядом с тропой?
Вопросы ребят так и сыпались на учителя и на меня. Я снимал, учитель объяснял:
— Вероятно, древние охотники приносили сюда часть своей добычи в жертву горным духам. Люди тогда верили, что горные духи помогают им на охоте. Жертвенной кровью заливали рисунки, и они делались видимыми, понятными. Бичиг-Ту был своеобразным учебником, передающим опыт и знания старых охотников молодым.
— Мой дедушка и сейчас верит в горных духов, — улыбнулась девочка Айзенок. — Он знает другую Бичиг-Ту, называет ее каменной книгой, но не хочет сказать, где она находится, — духов боится!
Ребята засмеялись. Они знали, что никаких духов не существует, только в воздухе весело кружились, как белые мушки, снежинки и рисовали на камне фигурки животных.
У старой кобылицы горбатая спина, но седло с нее не сползает. Старик, ухватив поводья левой рукой, вытянул вперед правую с прутиком и всю дорогу им помахивает. Это типичный жест пастуха и одновременно — доказательство бодрости всадника. Рядом с кобылицей бежит жеребенок, и Айзенок часто подгоняет своего смирного конька, чтобы погладить его. Если бы не она, эта шустрая алтаечка Айзенок, мне бы никогда не уговорить старика показать еще одну «писаную скалу».
Мы доехали до лесистой горы, ничем не отличающейся от соседних гор. Старик оставил нас внизу, а сам стал взбираться на гору. Его фигура долго мелькала между деревьями, наконец он вернулся и очень громко крикнул:
— Не нашел ничего! — и... улыбнулся Айзенок.
Я понял. Старик действовал на два фронта: он исполнил просьбу любимой внучки и в то же время обманул горного духа. Теперь старик остался внизу — дух должен видеть, что не он раскрыл тайну Бичиг-Ту, — а мы поехали на гору. Найти «каменную книгу» было трудно, но помог заблудившийся жеребенок. Он убежал от матери, когда старик рассматривал Бичиг-Ту, а теперь вернулся на это место и жалобно ржал. Скала, свалившаяся, должно быть, в незапамятные времена с вершины горы, напоминала — в большом увеличении — костлявую, с выступающими позвонками спину стариковской кобылы. Между слоями из сравнительно мягкого материала торчали стоймя твердые плиты. «Наверное, древний художник рисовал на гладкой поверхности этих плит»,— подумал я. Но нет, там никаких изображений не было.
— Они же вынимаются, — напомнила Айзенок и обеими руками схватила плиту. Та не дрогнула. Тогда Петя и я зашли с двух сторон хребта гигантской каменной лошади и вытянули плиту из щели. На скрытой части плиты мы увидели четкие изображения маралов.
Айзенок била в ладошки:
— Дедушка сказал правду!
Мы вынули еще несколько плит и обнаружили силуэты кабанов, медведей, волков. По своему исполнению они напоминали рисунки, виденные нами на перевале в Дьяны-Дьёл.
Да, это была настоящая каменная книга, с листами, которые древний человек вынимал, смотрел и снова прятал в надежный тайник. Самой природе доверили люди сохранить ее образы.
Я заснял святыню древних охотников, а затем мы бережно вложили плиты обратно.
За одним рисунком я охотился особенно долго. Это был «Шаман с бубном», «прятавшийся» где-то на берегу реки Каракол. Однажды, когда мы были совсем близко от утеса, на котором вырезан этот рисунок, большие сердитые волны потока преградили нам дорогу. Пришлось отказаться от дальнейших поисков. И все же «Шаман с бубном» не выходил у меня из головы. Почему-то казалось — этот рисунок откроет что-то очень важное.
Я увидел его много позже, когда фильм об Алтае уже шел на экранах Сибири. Шаман вызывающе и насмешливо смотрел на меня со страниц книги ". В руках у него был круглый бубен. На бубне виднелось изображение человеческой головы с птичьими крыльями и два кружка — вероятно, небесные светила. Я вспомнил старый деревянный ящик, что стоял в аиле у дедушки Айзенок. Темные доски своеобразного шкафа были испещрены многочисленными изображениями: солнце с лучами, рогатая луна, ковш Большой Медведицы. Это была более или менее точная карта северной части неба!
Теперь уже я листал страницы толстой книги С.В. Иванова (С.В. Иванов, Материалы по изобразительному искусству народов Сибири XIX — начала XX в. Изд-во Академии наук СССР, 1954 г.) с явным желанием проследить за творчеством охотников-астрономов. Передо мной проходили рисунки хантов, манси, бурятов, эвенков, нанайцев, нивхов, орочей, чукчей, якутов, алтайцев; рисунки, исполненные на дереве, бересте, коже, кости, камне...
Самыми интересными оказались изображения на бубнах. Бубен как бы поделен на две части: нижняя — земля, верхняя — небо; линия раздела — светлые дуги — означает «Лыжный след» — так алтайцы называют Млечный Путь. Бубен пересекает схематичная фигура обожествленного предка. У предка две руки, или крылья. Предок как бы начал свой полет с Земли, где остались люди, животные, растения, пересек «Лыжный след», встретился с духами — прекрасными танцующими женщинами и унесся в другие миры.