Журнал «Вокруг Света» №06 за 1979 год
Шрифт:
По оценкам ученых, за мощными стенами города Эблы проживало около 30 тысяч человек. Все население столицы вместе с пригородами превышало четверть миллиона.
Архивы Эблы содержат сведения о пяти царях, правивших здесь с 2400 года до нашей эры по 2250 год, когда аккадский владыка Нарамсин, по его собственному заверению, захватил Эблу и сжег ее.
Профессор Маттие считает, что Эбле удалось оправиться после разгрома и просуществовать
Итальянский археолог надеется найти в Тель-Мардихе еще один архив, на этот раз XVIII века до нашей эры, эпохи вавилонского царя Хаммурапи.
Пройдет немало времени, пока будут опубликованы хотя бы важнейшие тексты из архивов Эблы и словарь эблаита. Но и сейчас нетрудно заметить, что в этой культуре слились воедино традиции Сирии и Двуречья. В царском архиве бережно хранились местные редакции шумерских мифов и варианты поэмы о месопотамском герое Гиль-гамеше. И главное, что еще ждет своего всемирно-исторического осмысления : исследования итальянских археологов, проводимые в тесном сотрудничестве с отделом древностей министерства культуры Сирийской Арабской Республики, позволили установить существование особой сиро-месопотамской культурной области, восходящей по крайней мере к III тысячелетию до нашей эры.
В многочисленном пантеоне Эблы соседствовали боги Сирии, Палестины и Вавилона. Эта особенность отразилась и в эблаитских личных именах. Некоторые из них употребляются и по сей день.
...Я не знаю, как звали того пастуха, но кто может поручиться, что его имя не встречается в архиве Эблы? Догадывался ли он, говоря о каменном холме, что там скрывается город? Хочу верить, что он знал это задолго до того, как заступ археолога начал вскрывать выжженный дерн на вершине Тель-Мардиха .
М. Родионов, кандидат исторических наук
«Релел» не отвечал
Вся история трагического полета Сигизмунда Александровича Леваневского давно волновала меня. А тут сама судьба приготовила встречу с двумя непосредственными участниками знаменитых трансарктических событий 1937 года — с Георгием Филипповичем Байдуковым и Александром Васильевичем Беляковым.
...Июнь 1975 года. Шереметьевский международной аэропорт. Москвичи торжественно провожали Г. Ф. Байдукова, А. В. Белякова и И. В. Чкалова — сына знаменитого летчика — в США, в город Ванкувер на открытие монумента, сооруженного в честь первого в истории перелета чкаловского экипажа из СССР в США через Северный полюс. И мне посчастливилось принять участие в этом рейсе (1 См. очерк «Два полета через полюс» в № 11 за 1977 год.).
Командир и штурман проверяли новый курс, радист переговаривался с Фэрбенксом, самолет шел на максимальной скорости, а стюардесса успокаивала нас обещанием, что мы прибудем в назначенное время.
— А помнишь, Саша, — обратился Байдуков к Белякову, — как мы провожали экипаж Леваневского? И вот теперь летим по их маршруту...
Беляков грустно кивнул и, заметив наши любопытные взгляды, повернулся к нам, как бы приглашая к беседе.
— Мы только вернулись из Америки и несколько раз встречались с Леваневским и его экипажем: штурманом Виктором Левченко, вторым пилотом Николаем Кастанаевым, механиками Григорием Побежимовым и Николаем Годовиковым, радистом Николаем Галковским... Улетали они вечером. Я только помню, что у ребят было почему-то грустное настроение, — сказал Байдуков. — Старт прошел отлично. Поначалу все было очень хорошо, вплоть до полюса...
Георгий Филиппович посмотрел в иллюминатор. Сквозь разрывы облачности мелькали серые ледяные поля с паутинами трещин, черные полыньи. Самолет немного качнуло, очевидно, командир решил подняться выше...
— Однажды Сигизмунд на моих занятиях по навигационной подготовке, — продолжал начатый разговор Беляков, — говорил о своей мечте — перелететь в Америку через Северный полюс. Он был первым среди советских летчиков, выдвинувшим такую идею. Леваневский добился разрешения Советского правительства на перелет и впервые полетел в США в 1935 году со своим постоянным штурманом Виктором Левченко, а вторым пилотом был вот он, Георгий Филиппович!
Байдуков улыбнулся.
— Началось хорошо, но неисправность в системе маслопровода заставила нас вернуться. Мы летели уже над Баренцевым морем... Бывает же такое невезение!.. Кстати, в последней радиограмме тоже упоминалось про неполадки в маслосистеме...
Беляков взглянул в иллюминатор. Сквозь ватную подушку облаков одиноко торчали черные, с белыми прожилками вершины гор.
— Это Аляскинский хребет.
Беляков, обернувшись к Байдукову, стал вспоминать эпизоды памятного чкаловского перелета, а мы снимали ветеранов для своего будущего фильма...
К разговору об истории перелета Леваневского удалось вернуться только в Москве. Я стал частым гостем в Нижнем Кисловском переулке — у Белякова, и на Сивцевом Вражке — у Байдукова.
Под впечатлением их рассказов я начал архивные поиски. Они привели меня в Центральный архив народного хозяйства, где бережно хранятся все материалы Главсевморпути, а затем и в архив внешней политики МИД СССР, где находится вся переписка нашего Полпредства в США с Москвой по экспедиции Леваневского.
Я рассказывал старым пилотам о своих находках и при каждой встрече узнавал что-нибудь важное, связывающее разрозненные события и документы.