Журнал «Вокруг Света» №10 за 2009 год
Шрифт:
После беседы с Турманом я вышел на улицу с приятным ощущением легкости. Как раз перед этим один мой хороший друг, на которого одновременно свалилось две беды — крупные неприятности на работе и разлад в семье, написал мне, что впервые в жизни подумывает о самоубийстве. Сейчас я наконец нашел слова для ответа: собственные наши оценки всего, что с нами случается, абсолютно условны. Это просто подручные средства, при помощи которых мы пытаемся упорядочить свое существование и одновременно себе его портим.
Время кормить камни
В
Последователи афро-карибского культа сантерии, широко распространенного на Кубе, верят, что их божества — ориши — живут в камнях. А еще они верят в то, что боги капризны, прожорливы и очень любят свежую, еще теплую, кровь.
Расхлябанная «лада», глухо стукнув днищем о засохшую вздыбленную грязь на обочине, остановилась у дома в пригороде Гаваны. В одном из тех пригородов, куда лучше не соваться без необходимости. Уго — мулат скорее арабского, чем негритянского происхождения, в джинсах, «майке-алкоголичке» и рэперской бейсболке — уже ждал у калитки. Уго был красив как бог. Заподозрить его в причастности к тайным религиозным культам позволяла разве что массивная пряжка на ремне — череп с перекрещенными под ним костями. Он сел в машину, ослепительно улыбнулся, и «лада», тяжело вздыхая на ухабах, двинулась дальше.
Чтобы ориша исполнил желание, а также в благодарность за уже сотворенные милос ти, нужно проползти на животе несколько сот метров к алтарю его католического «двойника». Фото: CLAUDIA DAUT/REUTERS
Мы ехали на обряд инициации в сантерию. По правилам на нем могут присутствовать только посвященные, каковыми мы, разумеется, не были. Человек, устроивший наш визит в обход правил (за небольшие деньги), поставил только одно условие — во всем слушаться «проводника». Инструктаж, проведенный в пути Уго, был предельно прост: «Не фотографируйте людей в белом. Им нельзя отражаться в зеркалах и попадать в объектив». Мы послушно кивнули, еще не зная о том, что почти все участники церемонии будут одеты в белое с головы до ног.
Дом с виду был самым обыкновенным. Примерещившаяся куриная лапа перед входом оказалась детскими граблями. Сантерия не любит посторонних и все свои атрибуты прячет внутри. Сразу из «прихожей» мы попали в алтарную комнату — на полках, драпированных тюлем и разноцветными боа из перьев, стояли распятия, фигурки католических святых и фарфоровые сосуды, очень похожие на супницы. На циновках перед алтарем горели свечи, стояли вазы с цветами и миски с едой. «Зачем здесь эти супницы?» — шепотом спросила я Уго. Он обыденно ответил: «В супницах (так и сказал) сидят ориши».
Позже я узнала, что ориши вселяются в камни, которые лежат в этих сосудах, погруженные в специальный «питательный» отвар. Для приготовления отвара используются разнообразные травы, гвинейский перец, измельченная яичная скорлупа, кокосовое масло, масло какао, кусочки копченого мяса кубинской нутрии и, конечно же, кровь жертвенных животных.
Только для посвященных
Закинув солнечные очки поверх козырька бейсболки, Уго и еще двое уже второй час самозабвенно стучали в африканские барабаны бата, чтобы обитающий в сосудах ориша-посредник Анья вышел сам и вызвал остальных. Нательные кресты барабанщиков весело подрагивали в такт. Хозяин дома, он же жрец-сантеро, у входа принимал в объятия прихожан — людей разного возраста, пола и цвета кожи. Прихожане совали ему мятые купюры, проходили в комнату и, упав ниц перед алтарем, целовали землю.
Ориша может пить кровь жертвенного животного устами одержимого им человека. Некоторым оришам достаточно курицы, другие требуют теленка или барашка. Фото: ABBAS/MAGNUM PHOTOS/AGENCY PHOTOGRAPHER.RU
К началу третьего часа барабанщики достучались-таки до оришей, и все переместились в зал. Уго передал свой инструмент товарищу и затянул песню на языке йоруба, славя богов. Прихожане, встав полукругом, начали двигаться в такт. Они выходили по одному вперед, падали ниц перед барабанами, целовали их и совали барабанщикам мятые купюры. Надо сказать, что передача банкнот была лейтмотивом собрания. На короткий вопрос «Зачем деньги?» моя словоохотливая соседка Коралия пространно объяснила, что в сантерии, как и в жизни, за все приходится платить.
Ритм убыстрялся, становилось все жарче. Даже дряхлая старуха-негритянка, которая до сих пор вяло дымила толстой сигарой в кресле-качалке, пустилась в пляс, не выпуская сигару изо рта. Некоторые чувствительные прихожане стали время от времени закатывать глаза, мелко трястись и впадать в транс. Хозяин дома быстро приводил их в чувство: неподготовленный транс может навредить. Неожиданно я поймала себя на том, что, влекомая Коралией, иду, пританцовывая, в центр круга, где на пол налили нечто похожее на белое вино. Как и все, я обмакнула в лужицу пальцы и провела ими себе по лбу. На шестой час действа это казалось в порядке вещей.
Наконец настал момент, ради которого и затевались эти своеобразные «крестины». Из глубины дома вывели яво — инициируемого в сантерии. Это было хрупчайшее существо 17—18 лет, предположительно женского пола, с прозрачной до синевы светлой кожей. На ней был балахон цветов ее ориши-покровителя Чанго (красный и белый). Алой лентой, завязанной под подбородком, на голове удерживался сложной конструкции убор — пристанище для «ангела-хранителя», который отныне будет сопро вождать посвященную по жизни. Яво вели под руки «крестные», потому что, во-первых, глаза ее были закрыты, а во-вторых, она едва держалась на ногах и явно пребывала в каком-то потустороннем мире. Коралия сообщила, что это от волнения. Я бы не стала недооценивать роль спецподготовки яво: семь суток, предшествующих церемонии, они сидят в «священной» комнате в доме у сантеро, откуда не могут выходить, пьют «святую» воду (тот самый раствор, в котором лежат камни) и едят особую ритуальную пищу (состав установить не удалось).
Под грохот барабанов яво, поддерживаемая «крестными», проделывала сложные манипуляции с кокосовыми орехами, тарелками, свечами, сопровождаемые падением на землю и целованием барабанов. Никто больше не танцевал. Все напряженно ждали. Минут через пять, не открывая глаз и выкрикивая нечто нечленораздельное, существо затряслось в танцетрансе. «Чанго оседлал лошадь», — констатировала Коралия. На сантерийском жаргоне это означало, что ориша Чанго вошел в тело посвящаемой. Цель была достигнута.