Журнал «Вокруг Света» №11 за 2009 год
Шрифт:
— Не-е-ет, я в городе живу…
— А в каком?
— В Москве…
Впрочем, «московские» здесь, видимо, дружелюбны так же, как и местные, и потому ничем не выделяются. Мы стоим на той же площади и, запрокинув головы, рассматриваем 80-метровую махину колокольни (с часами, что крайне удивительно) Воскресенского собора; кстати, он самый большой в епархии — и потому совсем не странно, что епископ Твери носит титул «архиепископ Тверской и Кашинский». К нам вдруг подходит некий человек, всего на минуту отвлекшийся от какой-то важной работы (судя по лому, который он небрежно перекидывает из руки в руку), и, выбрав из нас двоих главного, доверительно сообщает фотографу Саше (а кому же еще, объективы его фотоаппаратов куда больше моих): «Ребята, слышь-ка, на колокольню-то попробуйте влезть, видно ух как далеко, страсть! Только, може, уже закрыто — с тех пор как церковь РПЦ передали, они запирать начали». И ушел, ничего
И все же Кашин — лишь еще одна остановка на пути. Будьте осторожнее: из города расходятся шесть дорог, а с указателями напряженка. Нас же тем временем дорога ведет в древнее село Кой. Если верить картам Google, дороги туда вообще нет никакой. Однако она есть, не верьте — просто нужно сделать немаленький, этак в полторы сотни километров, крюк через Бежецк и Сонково. Бежецк — место с удивительными дорогами. Клянусь, я таких никогда не видел. Асфальтовое полотно бесповоротно портится еще метров за триста до города. В самом же городе машины ползут медленнее пешеходов, осторожно ныряя в глубокие рытвины и шарахаясь от месторождений острых камней и асфальтовых «булыжников». Только наш непробиваемый «лендровер» может развить здесь бешеную скорость, километров 20 в час, не меньше. Оставив позади изумленных жителей Бежецка обсуждать «сумасшедших на белом джипе», мы несемся дальше, дальше… «На кой оно нам надо?» — ворчит Саша. Да, нам надо на Кой, но зачем он нам сдался?
В древнем селе Кой не осталось уже никого, кто помнит, когда был построен собор и когда заброшен
Здесь родился лицейский преподаватель Пушкина, Александр Петрович Куницын, к которому поэт до самой смерти сохранял неизменное уважение — дом Куницына до сих пор сохранился. А еще в селе Кой, как нам рассказывали, стоит самая большая в области церковь, да и не одна. Село известное, упоминания встречаются в летописях еще в домонгольский период, а потом сотни лет село славилось своими ярмарками, особенно конными. На торжища почти каждое воскресенье съезжались купцы из крупных городов — Твери, Рыбинска, Череповца, Устюжны, даже из Великого Новгорода. А теперь в городе ни одного частного магазина. Лишь районное сельпо, где на полках стиральный порошок соседствует с батонами белого, и в том же бетонном параллелепипеде 1970-х годов — кафе без названия, которое местные окрестили почему-то «Какаду». Рядом деревянный деревенский клуб, закрытый, судя по его внешнему виду, лет 10 назад. В створе между этими двумя зданиями видно нечто поразительное. Гигантский собор, величественный и умирающий.
Продираемся сквозь бурьян ко входу в звонницу, пристроенную к собору, — через нее же и вход в храм. Ее первый этаж — примерно на уровне обычного третьего, вверх сквозь широкую арку ведет лестница, густо поросшая сорняками, сквозь которые еще видны осколки мраморных плит. Звонница и собственно собор соединены площадкой-галереей, часть которой обрушилась от времени. Через 8-метровую пропасть кто-то заботливый перекинул пару ненадежных на вид досок. По ту сторону импровизированного моста щербато зияет вход в церковь. «Слышьте, вокругсветы, — дружелюбно суетятся рядом двое деревенских лет 20 в трениках и без маек. — Надо просто быстро пробежать по доскам, и все нормал будет!» Один из них, Юрка, сразу показывает, «как» перебегать.
Оказывается, собор заброшен еще с 20-х годов прошлого века. Или 30-х. Наши «гиды» точно не знают — могут только рассказать, что собор «миром строили, давно, 300 лет назад. Яички собирали, в раствор клали желток — вот и стоит до сих пор, не падает». И еще — что «поп лазил на звонницу в колокола бить». Они уже даже не помнят, чем поп отличается от звонаря, но в собор и звонницу лазают охотно, пусть и с риском для жизни. Их можно понять: пусть деревянный пол и сгнил почти полностью, но внутри охватывает чувство необычайного покоя и причастности к вышнему. Часть замечательных фресок, на взгляд примерно середины XVIII века, пока вполне различима.
— Как на Кесову Гору из Коя проехать, Юр?
— Дай полтинник на «три топорика» (портвейн «777»), расскажу.
В итоге оказывается, что дороги напрямик нет, а есть неважный проселок на Лбово, и «ваш танк вроде должон там пройти, а може, и нет». Не рискуем и едем ночевать в Тверь кружным путем, через Бежецк (еда там примерно того же качества, что и дороги) и Моркины Горы. Названия мелькающих по борту деревень, как куски шарады: Заклинье, Заручье, Застолбье, Перепечкино, Смочели, Цыцеруха. На полях вокруг ни одного разлохмаченного стога, наверченного на стожар, как когда-то в детстве, — лишь геометрически правильно, в скучном шахматном порядке, расставлены скрученные машиной круглые скирды — XXI век ломает привычный пейзаж. Ласточки носятся над самой землей — обещают дождь. Перед Тверью накрывает так, как будто небеса внезапно прохудились сразу в сотне мест. «Дискавери» возмущенно плюет в меня капельками дождя из дефлекторов, но быстро успокаивается и переходит в режим автономного плавания, вздымая мощную волну. За весь день — вообще ни одного милиционера, кроме толстого майора на «Оке».
Кратко о главном
Land Rover Discovery 3, бодрый и уверенный в себе полноприводный красавец, — третье поколение вседорожника Discovery (первый появился в 1989 году), производится с 2004 года. Дизельный двигатель объемом 2,7 литра, коробка передач — 6-ступенчатый автомат с функцией ручного переключения. Привод автомобиля — полный. Разгон до 100 км/час за 9,6 секунды, потребление топлива в смешанном цикле составило примерно 9,5 литра «на сотню». Все тяготы путешествия преодолел на «пять с плюсом»
Торжок — Торопец
Торжок — от слова «торг», конечно (в русских летописях город Новый Торг впервые упоминается в 1015 году). Но так и кажется, что скорее от «торжественно». Раннее погожее утро, город как будто нарисован яркой дорогой акварелью. Здесь зеленый — это зеленый, синий — настоящий синий, а белый — так уж белый. Вот, например, стена здешнего кремля кипенно-белая, рядом неспешно перекуривают молодые рабочие, присматривают за ведрами с белой краской и своими лестницами, недоверчиво поглядывают на нас — непонятные люди, неместные. Неподалеку — живописный холм, упирающийся подножием в важную медленную реку Тверцу, на него восходит вереница людей с этюдниками. Устремляемся за ними. Это студенты второго курса Хабаровского университета, приехали сюда на этюды чуть не за 10 000 километров. Ну еще бы, трудно придумать место удачнее. Хочется сесть с ними рядом и тоже взять грифель, но мы умеем только фотографировать.
Вот и фотографируем торжокский кремль, в котором новоторы (так и поныне называют себя многие жители города) в 1238 году две недели сдерживали Батыя. А потом гуляем по городу, над архитектурным обликом которого работали Никитин, Казаков, Львов, Росси. Помнят, правда, скорее не про них, а про то, например, что котлеты пожарские отсюда родом: в славной гостинице и трактире Пожарского останавливались, едучи из Петербурга в Москву, и ели эти котлеты Гоголь, Островский, Тургенев, Жуковский, а Пушкин стихотворно советовал другу Соболевскому: «На досуге отобедай / У Пожарского в Торжке, / Жареных котлет отведай / И отправься налегке…» Пушкинский Онегин, возможно, тоже родом из Торжка: недалеко от гостиницы Пожарского в те времена была лавка с вывеской «Евгений Онегин — булочных и портновских дел мастер». В этом городе на 50 000 населения — 248 официальных архитектурных памятников.
Вышний Волочёк проскакиваем, а вот в Выдропужске останавливаемся. Нет, местное население, увы, ничего не знает про выдр и кто их пужал. Девочка в переднике: «Это царица Екатерина здесь велела ямщика выдрать пуще!» Что тут делала Екатерина и что сделал ей ямщик? В Выдропужске, небольшом поселке, сразу три моста через Тверцу: принцип избыточности во всей красе.
В городе Валдае много людей на пляже, вода теплая, но почему-то никто не купается. Иверский монастырь хитро поблескивает куполами с острова посреди озера, прищурьте глаза — и вы в сказке. Колокольцев своих, правда, в Валдае больше нет. Когда-то отлитые в других городах колокольчики продавали дороже, выдавая за «настоящие валдайские». Не то теперь. По легенде, первые местные колокольцы были сделаны из разбившегося тут новгородского вечевого колокола. Новгород в конце концов отомстил. Как? Торговец скудным набором сувенирных колокольцев: «Ну да, все из Новгорода привез, здесь у нас-то больше не льют, там льют. Что у нас есть своего? Ну, из бересты что-то плетем… Да ничего у нас нет!» Ну как ничего? Вот магазин «Юный техник», в нем продаются цемент и тачки. Вот «Уценка»: в нем джинсы от 50 рублей. В «Зоотоварах» много пустых клеток и всего один хомячок — видимо, сейчас как раз сезон спроса на хомячков, всех раскупили. Около «Зоотоваров» «валдаш» кормит с рук двух голубей, а еще полсотни птиц на тротуаре у его ног остро завидуют: «Да я их давно знаю-то, этих двоих! Вот энтого Эдик зовут, а етого… а етого забыл как, извини». На выезде из Валдая встретили еще один снежно-белый «дискавери» — это примерно, как попасть под дождь в Сахаре. Отправляемся через Демянск в Старую Руссу.