Журнал «Вокруг Света» № 5 за 2005 год (2776)
Шрифт:
Едва свернув с главного шоссе, мы с Дафни оказались в таких же пыльных, безотрадных местах, какие окружают Сериму: дорога в колдобинах, низкий кустарник по сторонам, редкие клочки маисовых полей да скопления хижин, – и заблудились; расспросы, где миссия, привели нас к англиканской школе, возле которой играли в футбол дети; учитель дал нам провожатого до миссии. Там тоже играли в футбол, и еще несколько мальчишек плескались в резервуаре с водой. В миссии было четверо или пятеро священников, на всех – рабочая одежда, состоявшая из рубашки и шорт; по крайней мере двое из них были людьми высокоэрудированными. Мы потеряли так много времени, добираясь сюда, что едва успели поздороваться с нашим другом, как уже нужно было возвращаться. Он не скучал ни по Фарм-стрит, ни вообще по Солсбери. Хотя до города рукой подать (если знать дорогу) от Миранделлас, он и его товарищи редко видят других белых, кроме уполномоченного по делам туземцев. Они целиком отдают себя людям племени машона, уча детей в центральной школе и объезжая деревни. Я видел и более одинокие миссии во многих частях света – в Британской Гвиане, например, где в горах остановился у одинокого священника, который
История машона, насколько известно, – это история унижения народа; до появления белых в стране они были жертвой матабеле. Подобно обитателям трущоб в индустриальной Англии прошлого столетия, они часто напивались до бессознательного состояния. Безусловно, они обожают играть в футбол и плескаться в воде. Миссионеры говорят, что они проявляют некоторый интерес к религиозным обрядам. Но на человека, походя увидевшего их, по крайней мере на меня они производят тяжелое впечатление, от которого нелегко избавиться. Оно давило на меня, когда мы, подпрыгивая на ухабах, неслись обратно к ипподрому, до которого мы добрались как раз к последнему заезду, и потом, когда мчались по шоссе домой.
Последняя поездка – на Матопо. Эти знаменитые горы уступают по красоте только Восточному Нагорью, но они намного старше. Пейзажи у Леопардова Утеса можно сравнить с прекраснейшими видами в других частях света. Я не знаю ничего подобного Матопо. Это примерно тридцать или пятьдесят миль голых гранитных скал и зеленых долин. Эти места настолько поразили воображение Сесила Родса, что он завещал похоронить себя здесь на пятачке, который назвал «Панорамой мира» и определил быть Валгаллой, то есть пантеоном героев страны. Вот почему эти места стали священными для родезийских патриотов. А также для матабеле, которые первыми решили похоронить здесь своего короля Мзиликази, который вывел их сюда из страны зулусов в 1838 году. Когда белые первопроходцы разграбили королевскую могилу, Родс обнес ее стеной и по всем правилам повинился за совершивших святотатство, принеся в жертву черных быков. Но есть свидетельства жизни здесь людей и до матабеле. Поверхность скал в ущельях покрыта рисунками людей, животных и неопознанных фигур, которые археологи относят к переходной эпохе от, возможно, начала эры христианства и примерно до появления здесь народности матабеле. Существует также предсказание, которому по меньшей мере пятьсот лет и по которому это место находится под охраной знатных семей племени каланга по повелению таинственного божества Млимо, которого американец Бернхем, по его собственным утверждениям, якобы убил. Млимо главным образом посылал дождь и исцелял скот, но сфера его деятельности была шире. Это он в 1895 году подвигнул на мятеж матабеле, которые распространили по стране его культ, обещав им, что пули белых не поразят их, а превратятся в воду – заблуждение, которое за последние сто лет принесло немало горя африканцам в разных, не связанных между собой районах: в Судане, например, и в южной провинции Танганьики. Говорят, жрецы Млимо раскинули свою разведывательную сеть среди всего народа банту аж до до самого юга, где он граничит с басуто. Оттуда, из Свазиленда и Бечуаналенда шли и продолжают идти к нему паломники. Некоторым белым известно точное местоположение пещеры Нджелеле, этих африканских Дельф, но они предпочитают поменьше об этом говорить. Официальный путеводитель сообщает: «Очень многие африканцы считают Млимо могущественным и добрым божеством и серьезно относятся к своей вере в него. По этой причине мы не пишем о точном местоположении пещеры и просим туристов уважать его покой и не искать пещеру самостоятельно. Разумеется, совершенно иное дело – посещение Нджелеле по приглашению одного из абантвана бо Млимо и обычно нетрудно завоевать доверие местного каланго, чтобы получить такое приглашение».
Сомневаюсь, чтобы многим туристам это было очень интересно. Они приезжают сюда порыбачить, устроить пикник, половить бабочек и пофотографировать красоты заповедника. Мне кажется, что большинство современных родезийцев позорно равнодушны к обычаям и верованиям туземцев. Их предшественники воевали с туземцами, крали их скот, обманом добивались всяческих уступок, но им волей-неволей приходилось как-то считаться с ними, жить вместе, заключать смешанные браки. Д-р Джеймсон, будучи членом личной охраны Лобенгулы, присягал ему на верность и в нарушение присяги возглавил нападение на него. Селус, самый знаменитый охотник и исследователь Родезии, имел чернокожую жену; его дочь-мулатка живет ныне в пригороде Солсбери. Южноафриканская концепция «апартеида» была чужда большинству авантюристов первопроходцев и (думаю) вызывала у них возмущение.
Мой племянник служит (или, скорее, служил, поскольку его последняя инспекционная поездка завершилась вскоре после моего отъезда) районным комиссаром при губернаторе Южной Родезии – важной фигуре, которую, однако, не следует путать с генерал-губернатором Федерации. Сей почтительный молодой человек устроил мне поездку на Матопо, проявив практичность и расторопность, – встретил меня и устроил так, что я провел ночь с большим комфортом в Гавернмент-Лодж, официальной резиденции губернатора в Солсбери.
На другой день, это было 23 марта, мы рано утром вылетели в Булавайо. Когда мы приземлились, нас уже ждала машина, чтобы отвезти на завтрак в резиденцию губернатора провинции. Дом этот построил Родс для себя на месте крааля Лобенгулы, дом чудесный: низкий, прохладный, в голландском колониальном стиле. Территория вокруг и надворные постройки – образец реконструкции крааля, каким он был во времена Лобенгулы, то есть частью военный городок, частью ранчо. В ухоженном саду стоит сохранившееся дерево удивительно жалкого вида, под которым, как считается, он вершил правосудие. Ни в резиденции губернатора, ни гделибо еще в царстве Лобенгулы не осталось ничего, что напоминало бы о нем; где его могила – неизвестно, его сокровища украдены или утеряны, его потомство не признают. Но по-прежнему над этим местом витает его призрак – глубоко трагическая фигура, скорее, шекспировской, чем классической драмы; Лир, Макбет, Ричард III – в нем есть что-то от каждого из них. Какая роль для Поля Робсона, напиши кто-нибудь пьесу о его судьбе! Он был жертвой истории. Царство матабеле было военным образованием и соответствующим образом организовано, чтобы обеспечить свою безопасность и процветание во все века до Лобенгулы. Он унаследовал великолепную армию и свой авторитет поддерживал воюя. Молодые воины должны были поить свои копья кровью. Если белые не вторглись бы в Центральную Африку, его династия могла бы править на протяжении столетий. Сам он был человеком храбрым, величественным, умным и благородным.
Странно, что он искренне любил белых, защищал их, когда в его силах было уничтожить их, держал слово, когда мог бы их обмануть. Белые, которых он узнал, по большей части были негодяи. По всеобщему предположению, его погубила только их алчность. В Машоналенде искателей сокровищ ждало разочарование. Гонимые надеждой отыскать еще один Рэнд или еще одно Кимберли, они настойчиво рвались в Матабелеленд. Стыдно читать современные описания последнего десятилетия правления Лобенгулы. Палатки белых искателей концессий окружили его дворец; они несли ему шампанское и ружья; д-р Джеймсон пичкал его морфием; эскадрон лейб-гвардии в полной форме проходил перед ним парадным строем; иезуиты изготовили ему герб на дверцу кареты. И все это время полки видели, как их огромный тучный монарх становится еще толще, а сознание его неуклонно помрачается. Он написал лично королеве Виктории, прося ее о помощи. Отправил послов в Кейптаун, которых то ли похитили, то ли убили. И молодые воины подняли мятеж.
Его падение приветствовали не только искатели удачи. Прежде чем нанести удар, Родс испросил согласия миссионеров и получил его. Сейчас трудно понять, что во времена празднования «бриллиантового юбилея» королевы Виктории многие порядочные и умные люди верили в реальное существование Pax Victoriana – мира под властью королевы. Незначительные, хотя и кровавые нападения матабеле казались им ужасным анахронизмом. Даже сейчас можно найти достаточно порядочных и достаточно умных людей, считающих, что европейцы «усмирили» Африку. До их появления ей были свойственны племенные войны и рабство; нет сомнения, что все это возобновится, стоит им только уйти оттуда. Меж тем за первые сорок лет этого столетия при правлении европейцев в Африке произошли три продолжительные войны, куда более масштабные, нежели предшествующие, которые совершали мародеры, вооруженные копьями, войны белых против белых, и поколению, видевшему нацистский режим в сердце Европы, лучше помалкивать, когда сравниваются цивилизованные и нецивилизованные народы. Но миссионеры искренне верили, что местные деспоты, их свирепая аристократия и их колдуньи – единственное серьезное препятствие к установлению здесь царства братской любви. Отец С. Дж. Престейдж, который всю свою жизнь посвятил туземцам Родезии, писал: «Если когда и существовала справедливая война, то это война, которую вели матабеле».
Бегство Лобенгулы после поражения, старого и одурманенного морфием, его жалкие попытки купить мир, дав мешок с соверенами двум кавалеристам (кто украл его?); его фургон с сокровищами: что было в нем – пустяшные дары его придворных-европейцев, слоновая кость, золото? – спрятанный в какой-то расщелине в горах, может, разворованный, может, все еще находящийся там, его исчезновение на другом берегу реки и смерть, как говорят, от оспы неведомо где – все это материал для драмы в стихах.
После завтрака мы поехали обратно в Булавайо. Жизнь в городе текла по старинке неторопливо, что не особо нравилось его обитателям. Не так давно он был торговой столицей Родезии. Теперь его место занял Солсбери. Тут нет небоскребов. На магазинах лежит печать унылой провинциальной респектабельности, как где-нибудь на юге Шотландии. Витрина у аптекаря разрисованная, в ней стоят традиционные стеклянные бутыли с подкрашенной водой; внутри, в шкафчиках – склянки с латинскими надписями, бывало, восхищавшие нас в детстве. В Солсбери аптеки сверкают рекламой патентованных снадобий, косметики и детского питания. Сигары в табачной лавке лучше, чем в Солсбери. Тут есть приличные музеи, где в нижних этажах выставлены образцы местной фауны, а верхние заняты оружием и туземной одеждой. До последнего времени туземцев не пускали в музеи посмотреть на эти реликвии их собственного прошлого; теперь все открыто, и их приходит очень много. (Запрет не носил политического характера. Просто администрация музея, которая располагалась на том же этаже, не хотела, чтобы их беспокоила болтовня посетителей.) Мы посмотрели на фигурки птиц из мыльного камня, найденные в Зимбабве, заглянули к минералогу, чьей обязанностью было исследовать образцы руды и самоцветов, которые несли ему – тем утром он обнаружил среди них что-то особо интересное; уж не изумруд ли? – потом зашли к археологу, побывавшему прошлым летом в Зимбабве, который высказал предположение, что все наиболее впечатляющие части руин – недавнего происхождения и построены банту, после чего поехали на Матопо.
Исконное поместье Родса, которое он передал в доверительное пользование колонии, занимает девяносто пять тысяч семьсот акров, выпасы и пахотные земли поделены между пятнадцатью фермами арендаторов, а оставшаяся скалистая часть отдана под зону отдыха. Это Матопо-парк, где находится могила Родса на «Панораме мира» и куда въезжаешь через ворота, дар кого-то из семейства Бейтов. (Эксперт по алмазам Альфред Бейт в 1875 году был послан немецкой фирмой в Южную Африку для закупки алмазов. Желая завладеть всеми алмазными копями в Южной Африке, он объединился с одним из главных проводников британской колониальной политики на юге Африки Сесилом Родсом (1853– 1902), с которым впоследствии основал знаменитую компанию по добыче и обработке алмазов «Де Бирс». – Прим. ред.) Ниже простираются почти четверть миллиона акров земли, присоединенной к поместью по декларации 1953 года.