Жюль Верн
Шрифт:
Можно предположить, что с декабря 1853 года он находился в Нанте. К тому же имеется письмо от 17 марта — неясно, 1853 или 1854 года, — в котором он намекает на период времени, только что проведенный в Нанте. Однако, зная из писем от 4 и 14 марта 1853 года, что он находился тогда в Париже, мы уже не можем усомниться, что опущенное в цитированном выше письме обозначение года — 1854.
Важнее то обстоятельство, что, используя рецепты, прописанные матерью, он действительно пытался найти между вальсом и кадрилью какую-нибудь девушку, в которую можно было бы влюбиться.
Лоранс Жанмар показалась ему изящной в костюме цыганки:
Услышав, как Лоранс жалуется своей приятельнице Нинет Шегийом, что китовый ус из корсета царапает ей бок, он осмелился на шутку, которая в Париже сочтена была бы невинным мадригалом. «Ах, — сказал он с поклоном, — как жаль, что мне нельзя заняться сейчас добычей китового уса!»
Лоранс, конечно, расхохоталась, но фраза распространилась по залу и дошла до ушей господина Жанмара, который был этим шокирован.
Когда, уступая настояниям сына, Пьер Верн попросил для него у нантского буржуа руки его дочери, он натолкнулся на отказ. Общественное положение претендента, секретаря Лирического театра, представлялось господину Жанмару весьма ненадежным, и, кроме того, балагур, позволяющий себе неуместные шутки насчет корсета его дочери, не мог считаться подходящим зятем.
Но, по правде сказать, романтичная Лоранс уже сделала выбор. Она сумела бросить вызов отцовской воле и обвенчалась с Дюверже в капелле монастыря, где предварительно укрылась.
По возвращении в Париж секретарь Лирического театра вновь взялся за работу не без известной досады не на саму Лоранс, а на общество Нанта, упорствующее в своем отказе принимать его всерьез.
Госпожа де ла Фюи называет «рассудочной» любовью ту склонность, которую он питал к Лоранс. Она права, и слово «любовь» кажется тут даже слишком сильным. Такого определения не заслуживают несколько фраз, которыми молодые люди обменялись во время бала.
По возвращении в Париж он принялся выполнять свои секретарские обязанности с таким рвением, что они отнимали все его время, и, когда ему надо было от них избавиться, Севест ни за что не соглашался на его уход.
Однако вопрос разрешила холерная эпидемия: Севест погиб от нее 29 июня 1854 года. «Я очень любил его, — писал Жюль Верн, — и у него тоже была ко мне большая привязанность». Но, поскольку «нет худа без добра, — добавлял он, — я, во всяком случае, развязался с театром». И все же ему пришлось ждать до ноября 1855 года; в письме, относящемся к этому времени, он извещает отца: «Со дня на день жду назначения нового директора, которое будет означать мою свободу. Но все же у меня сохранятся отличные отношения с господином Перреном. Он сделал все, что мог, убеждая меня взять на себя руководство Лирическим театром, притом так, что мне не придется вносить пая в дело, и я смогу ограничиться лишь неопределенными обязательствами на будущее. Я отказался. Тогда он даже предложил мне быть полным хозяином театра — он же будет носить только звание директора — и получать долю прибыли. Я и тут отказался. Я хочу быть свободным и доказать, что я не лыком шит».
Легкомысленный двадцатишестилетний юнец! А ведь он небогат, ибо, несмотря на свое «положение секретаря Лирического театра», в марте 1855 года он взял в долг у отца 60 франков. Правда, просьбу о займе он изложил в стихах! Отец ответил ему тем же:
Стишок твой, право, очень мил, Еще бы он приятней был, Когда б я за него не заплатил.Письмом от 17 января (без года, но, по-видимому, оно относится к 1852 году) Жюль Верн окончательно отказался продолжать дело отца:
«Любой человек, не находящийся в моем положении, был бы безумцем, если бы не принял немедленно твоего предложения… Но сколько раз ты жаловался на непрочность всякого привилегированного положения. В наше время беспрерывно происходят всякие потрясения, всегда приходится опасаться, что даже самое выгодное дело может обесцениться. Вспомни, как тебе приходится постоянно тревожиться».
Риск этот, разумеется, существует лишь теоретически, но Жюль Верн делает вид, что принимает его всерьез, и заканчивает письмо так: «Ты поймешь, какие сомнения меня одолевают».
Но он чувствует слабость этого аргумента и вынужден признаться:
«С другой стороны, я начинаю хорошо разбираться в самом себе. Я все равно рано или поздно выкину какой-нибудь фортель из тех, от которых ты всегда пытался меня предостеречь. Я твердо убежден: больше всего для меня подходит та карьера, которую я избрал… Я знаю, чем являюсь сейчас, и понимаю, чем стану в один прекрасный день. Как же я мог бы взять на себя контору, которая у тебя процветает, а в моих руках ничего из нее не получится, она только захиреет».
Отец, которому пришлось отказаться от мысли, что старший сын станет его преемником в деле, продал свою контору 19 апреля 1854 года. Что же он должен был думать об отказе сына взять на себя управление театром, где тот занимал только должность секретаря? Наверно, он упрекал его за непоследовательность, однако на самом деле это поведение было лишним доказательством твердой воли Жюля идти вперед намеченным путем. Впервые он дал отпор, отказавшись вернуться в Нант, второй раз — отвергнув предложение принять дело отца, третий — не пожелав стать руководителем Лирического театра. Стремясь доказать, что он «не лыком шит», Жюль Верн уже безвозвратно устремляется по чреватому опасностями литературному пути.
9. НАЧАЛО ПИСАТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Юношеские произведения: «Первые корабли мексиканского флота» (1851), «Путешествие на воздушном шаре», «Мартин Пас». Снова театр: «Спутники Маржолены» — комическая опера на музыку Иньяра (1853).
К счастью, он обладает не одним средством для достижения цели. Если попытки в области драматургии принесли ему разочарование, то проба пера в другом жанре оказалась более плодотворной. Кроме того, он имел поддержку в лице Дюма и Питра Шевалье, главного редактора «Мюэе де фамий», с которым у него очень скоро завязалась дружба. У Шевалье имелись связи в Нанте, он не мог не отнестись сочувственно к молодому человеку, для него небезызвестному и оказавшемуся полезным сотрудником его журнала, имевшего некоторый успех.