Жюль Верн
Шрифт:
Он, как ни странно, является и прообразом человека наших дней — целиком предавшегося мятежу против всевозможных общественных ограничений.
Бессильный этот мятеж приводит к пренебрежению общечеловеческими установлениями и самими людьми. Тому, у кого еще сохраняются гуманные чувства, остается лишь уход в одиночество. Найдет ли он успокоение в нем? Непохоже, чтобы Немо, создавший себе эту «абсолютную ситуацию», достиг покоя, — ведь в «Таинственном острове» он признается: «Одиночество, оторванность от людей — участь печальная, непосильная…» «Я умираю оттого, что думал, что можно жить одному».
Многие задумывались над тем, кто был прообразом капитана Немо. Мы знаем из одного письма к Этцелю, находящегося в Национальной библиотеке, что им мог быть Шаррас [69] ,
[69] Шаррас, Жан (1810-1865) — полковник, буржуазный республиканец, участник революций 1830 и 1848 гг. Участвовал в подавлении июньского восстания парижских рабочих. После государственного переворота 2 декабря 1851 г. был арестован и выслан из Франции. Дальнейшее его поведение в эмиграции сделало его в глазах республиканцев национальным героем. Шаррас был убежденным противником Наполеона III, но его радикальность не следует преувеличивать. Этцель хорошо знал Шарраса лично и симпатизировал ему также как земляку-эльзасцу. Именно по совету Этцеля художник Риу придал капитану Немо черты портретного сходства с Шаррасом.
Полковник Шаррас родился в 1810 году в Пфальцбурге. В 1848 году он был депутатом Учредительного собрания и военным министром. Этот непримиримый эльзасец был в 1852 году изгнан правительством президента-принца. Гордый, надменный, он отказался воспользоваться амнистией и заявил, что вернется во Францию лишь тогда, когда там восторжествует свобода. Умер он в начале 1865 года. До конца непримиримый, он потребовал, чтобы его похоронили в Базеле, не желая, чтобы останки его покоились во Франции, пока там царствует Наполеон III.
Поэтому нетрудно найти аналогию между характерами Шарраса и Немо. Разумеется, есть и существенное различие, но весьма вероятно, что, очутившись в тех же условиях, что и Немо, Шаррас и повел бы себя так же, как он. Не будем сомневаться в том, что капитан «Наутилуса» выражает взгляды автора, с которым они очень близки.
23. «ВОКРУГ ЛУНЫ»
Жюль Верн превращает свой снаряд в спутник Луны, но Барбикен, как и астронавты «Аполло-XIII», сумеет возвратиться на Землю.
Этцель как-то упрекнул Жюля Верна за то, что тот пишет три книги одновременно. Писатель стал возражать. Но упрек не был лишен основания. Нет! Он не пишет трех книг одновременно, но ему случалось задумывать в одно и то же время несколько книг. Здесь крылась опасность, против которой его надо было предостеречь. Одна мысль порождает другую. Пущенная в ход на потребу читателя, она, словно бумеранг, возвращается в мозг автора, который в пылу творчества обретает в ней новую пищу. Если он поддастся увлечению, может произойти путаница. Похоже, что Жюль Верн не останавливался перед тем, чтобы на время оставить текущую работу и заняться развитием внезапно соблазнившей его повой мысли. Мы уже видели, как, занимаясь «Гаттерасом», произведением, требовавшим времени, он вдруг увлекся поэтической стороной гипотезы, выдвинутой доктором Клоубонни, притом настолько, что бросил своего героя на полюсе холода и в один присест написал путешествие Акселя к центру Земли. Тем временем некое актуальное событие, происшедшее в конце Гражданской войны в США, подсказало ему тему «С Земли на Луну». Однако, закрыв эти скобки, он снова принялся за «Гаттераса» и закончил его с тем же увлечением, с каким начал. Герои, оставленные им как бы в летаргическом сне очнулись, полные жизни, после этой паузы, позволившей подсознанию автора объединить еще рассеянные элементы замысла. «Таинственный остров» долго оставался в зачаточном состоянии, в то время как подводное путешествие не продвигалось вперед, а «Дети капитана Гранта» редактировались. Однако эти скачки мысли в постоянно кипящем мозге не вызывали никакой путаницы, и каждое произведение сохраняло свое единство и жило своей особой жизнью.
Можно задать вопрос, как мог он задуматься над возвращением своих «трех авантюристов», которые пять лет назад были запущены по направлению к Луне. Правда, он дал себе зарок вернуть их на Землю, но как не удивляться тому, что он «заперся в своем снаряде», будучи в то же время поглощенным еще не законченным подводным путешествием? Не фраза ли из IX главы второго тома «Двадцати тысяч лье под водой» вновь вернула его к мысли о своем плане насчет возвращения с Луны? Когда Немо ступал по затопленной почве Атлантиды и раздумывал об исчезнувших поколениях людей, мысленно расспрашивая их о тайне судеб человеческих, «…Луна проглянула сквозь водную толщу и бросила свои бледные лучи на потонувший материк».
Вспомним, что роман «С Земли на Луну» заканчивается сообщением директора Кембриджской обсерватории о том, что снаряд колумбиады не достиг цели и движется теперь по эллиптической орбите вокруг Луны, став ее спутником. Поскольку данные о новом светиле еще не определены, астроном выдвигал две гипотезы: либо притяжение Луны в конце концов возобладает и путешественники достигнут цели, либо снаряд будет вращаться вокруг лунного диска до скончания веков. Во вступлении ко второму тому указывается, что сообщение было составлено слишком поспешно и что существует еще и третья гипотеза.
Мысль о превращении снаряда в лунный спутник возникла у писателя с самого начала, ибо рукопись первого тома озаглавлена «С Земли на Луну и вокруг Луны». Но вторая часть этого лунного путешествия некоторое время существовала лишь в стадии замысла. По-видимому, Жюль Верн приступил к его реализации лишь в 1868 году: в письме от 31 декабря 1868 года из Нанта говорится, что он работает над возвращением с Луны.
В феврале 1869 года он уже полностью закончил второй том «Луны» и «наполовину переписал второй том „Двадцати тысяч лье под водой"».
Надо признать, что авторские раздумья за время, протекшее между появлением первого и второго томов, не были бесполезными. Полет снаряда, выпущенного на Луну, натолкнулся на непреодолимые трудности. Они отмечены самим автором, и лишь его юмор их так или иначе замаскировал. Жюль Верн тотчас же понял — и это немалая заслуга, — что, если его герои попадут на Луну, возвратиться оттуда они уже не смогут. Даже если бы снаряд заменен был ракетой, возвращение все равно было бы неосуществимым. И действительно, груз горючей смеси, необходимой для того, чтобы затормозить спуск, а затем преодолеть силу лунного притяжения и оторваться от Луны, оказался бы чрезмерным; при отсутствии атомного двигателя, предприятие по возвращению на Землю можно было бы планировать только за счет гравитации. Межпланетный корабль, превратившийся в лунный спутник и движущийся по эллиптической орбите, в течение половины времени обращения испытывает влияние лунного притяжения. Когда во время этого обращения он приближается к зоне притяжения земного, достаточно будет силы, не столь уж значительной, чтобы его траектория изменилась и он устремился к Земле.
Можно ответить на это, что нашим современным космонавтам удалось и спуститься на поверхность Луны, и оторваться от нее. Но они достигли этого лишь благодаря капсуле Лема, более легкой, чем ракета, от которой она отделилась, благодаря чему она смогла использовать меньшую порцию горючего и для торможения при спуске, и для последующего отрыва от лунной поверхности и возвращения на орбиту. Не располагая этой капсулой и не имея возможности маневрировать, Барбикен для возвращения на нашу планету мог прибегнуть лишь к одному способу: постараться изменить траекторию с помощью подсобных ракет. По правде говоря, не Барбикен, упорно стремившийся попасть на Луну, совершил этот подвиг, а сам романист, достаточно хорошо знакомый со всеми возможностями небесной механики, чтобы вообразить себе технику возвращения на Землю.