Жюстина
Шрифт:
– Снимай это тряпье, – зарычал он и сам сорвал одежду, которой она прикрылась на ночь: – А теперь следуй за мной. Я показал тебе то, что тебя ждет, если ты будешь лениться. Но если ты вздумаешь выдать нас, что уже гораздо серьезнее, наказание соответственно возрастет, и сейчас ты увидишь, в чем оно заключается. Крепко взяв её за руку, распутник повел дрожащую от ужаса девушку за собой; он держал её правой рукой, в левой у него была маленькая лампа, которая освещала тусклым светом их путь. После нескольких .поворотов перед ними предстала дверь в пещеру, Ролан открыл её и, пропустив Жюстину вперед, велел ей спускаться вниз. Через сотню ступеней показалась вторая дверь, которая была открыта и снова заперта таким же образом, но за ней лестницы больше не было: Жюстина увидела узкий коридор, прорубленный в скале, он был очень извилистый и круто уходил вниз. Ролан все ещё не произнес ни слова. Это пугающее молчание усиливало ужас Жюстины, которая была совершенно обнажена и от этого ещё больше ощущала ужасную сырость этих подземелий. Справа и слева от дорожки, по которой они шли, виднелись ниши, где хранились сундуки с сокровищами фальшивомонетчиков. Наконец они дошли до последней окованной бронзой двери, она находилась
– Вот здесь ты умрешь, Жюстина, – сказал Ролан, – если когда-нибудь тебя соблазнит фатальная идея покинуть этот дом; именно здесь я собственной рукой предам тебя смерти, и ты испытаешь все, что есть самого ужасного в человеческих страданиях. Произнося эти угрозы, Ролан возбуждался и все больше напоминал собой тигра, готового сожрать свою добычу. Затем он извлек на свет чудовищный член, которым одарила его природа.
– Ты когда-нибудь видела что-то подобное? – спросил он, вкладывая его в ладонь Жюстины. – Как бы то ни было, – этот предмет должен войти в самую узкую полость твоего тела, даже если при этом он разорвет тебя на две части. Моя сестра моложе тебя, но прекрасно справляется с этим, к тому же я никогда не развлекаюсь с женщинами другим способом, поэтому тебе придется смириться. Чтобы не осталось сомнений относительно отверстия, которое он имел в виду, он вставил туда три пальца с острыми длинными ногтями, приговаривая:
– Да, вот куда я проникну этой штукой, которая так тебя страшит; она войдет туда вся без остатка и разорвет твой анус; ты будешь истекать кровью, а я буду блаженствовать. Он исходил похотью, бормоча эти слова, перемежаемые грязными богохульными ругательствами. Его рука, обследовав преддверие храма, который он собирался взять приступом, переместилась дальше, поглаживая и пощипывая прилегающие места; он добрался до груди и так сильно потискал её, что Жюстина ещё две недели после этого страдала от жестокой боли. Потом он положил пленницу на диван, натер ей промежность винным спиртом и бросил её в жар, после чего грубые пальцы завладели нежным клитором, жестоко помяли его, забрались внутрь, где острые ногти поцарапали в кровь упругие стенки влагалища. Не удовлетворившись этим, он заявил Жюстине, что раз уж она попала в этот каземат, ей незачем больше выходить на поверхность… Обреченная жертва припала к его ногам, она снова осмелилась напомнить ему о неоценимой услуге, но тотчас заметила, что он ещё больше рассвирепел, как только она заговорила о жалости.
– Замолчи! – прикрикнул монстр, отшвыривая её сильным ударом колена в низ живота, затем приподнял её за волосы и прибавил зловещим тоном: – Довольно, стерва, пора с тобой разделаться.
– О сударь…
– Нет, нет! Ты должна умереть, я не желаю больше слышать упреки; я никому ничего не должен, напротив, это мне обязаны все остальные. Итак, ты умрешь. Полезай в гроб, я посмотрю, впору ли он тебе. затолкал её в страшный ящик, закрыл его крышкой, запер на замок и вышел из пещеры. Жюстина уже простилась с жизнью, никогда ещё смерть не была так близка к ней в своих самых отвратительных и недвусмысленных формах. Однако Ролан скоро вернулся и вытащил её из гроба.
– Этот ящик как будто специально сделан для тебя, – сказал он, – но дать тебе спокойно издыхать здесь – значит подарить слишком легкую смерть: я придумаю что-нибудь поинтереснее. Теперь моли своего Бога, шлюха! Проси его помочь тебе, если он такой всесильный… Несчастная опустилась на молитвенную скамеечку; пока она громко изливала свое сердце Всевышнему, Ролан с удвоенным пылом набросился на заднюю часть её тела, которую она соблазнительно выставила перед ним. Он принялся пороть, что было сил эту нежную плоть, вооружившись девятихвостой плетью с металлическими наконечниками, при каждом ударе которой кровь брызгала вверх до самого свода.
– Ну что, – рычал он, – твой Бог не помогает тебе? Не спасает несчастную добродетель? Оставляет тебя в руках злодейства? Ах, какой жестокий Бог, Жюстина, какой отвратительный Бог! Как я его презираю, как ненавижу его!.. Ну хватит, молитва окончена: незачем докучать Господу, который не желает тебя слышать. Он положил её на край дивана и сказал:
– Я предупредил тебя, что ты умрешь. С этими словами он связал ей руки за спиной, набросил на шею черный шелковый шнурок, оба конца которого взял в свои руки, таким образом, затягивая или ослабляя петлю, он мог по своему желанию регулировать дыхание пациентки и отправить её в другой мир в любой момент.
– Эта пытка гораздо слаще, чем ты думаешь, Жюстина, – заметил он, – ты почувствуешь смерть через невыразимые ощущения удовольствия. При затягивании шнурок будет сжимать
– Прекрасно, Жюстина! – сказал палач. – Бьюсь об заклад, что если не будешь лукавить, ты согласишься со мной, что испытала удовольствие. К сожалению, это было истинной правдой: истерзанная вагина нашей героини подтверждала правоту Ролана. В первый момент девушка стала отрицать этот факт, но злодей насмешливо заметил:
– Шлюха! Зря стараешься обмануть меня, я почувствовал, как залилось соками твое влагалище. Ты кончила, блудница, и доказательство налицо.
– Нет, сударь, клянусь вам, что нет!
– Ну ладно, какая разница! Надеюсь, ты достаточно меня знаешь, чтобы понять, что твое сладострастие волнует меня гораздо меньше, чем моё собственное; я получил такое большое удовольствие, что сейчас же перехожу к следующим. Теперь только от тебя, от тебя одной зависит твоя жизнь. Он деловито обвязал вокруг шеи Жюстины веревку, свисавшую с потолка. Крепко затянув узел, он привязал к ножке табурета, на котором стояла жертва, другую веревку, потоньше, взял её конец в руку и сел в кресло напротив. В руках у Жюстины был острый садовый нож, которым она должна была перерезать веревку в тот самый момент, когда Ролан выдернет табурет из-под её ног.
– Теперь ты видишь, дочь моя, – вкрадчиво сообщил он ей, – что если ты запоздаешь, с тобой будет покончено: я же предупредил, что твоя жизнь будет зависеть от тебя. И злодей начал возбуждать свой член руками: он вознамерился дернуть веревку в момент оргазма и полюбоваться, как будет трепетать подвешенное тело Жюстины. Он делал все, чтобы обмануть её и изобразить оргазм, предвкушая нерасторопность девушки. Но все было напрасно: она угадала этот момент, – Ролана выдала необыкновенная сила его экстаза. Жюстина уловила движение распутника, табурет ушел у неё из-под ног, она перерезала веревку и упала на землю. Не знаем, поверит ли читатель, но её, находившуюся на расстоянии трех-четырех шагов от кресла, забрызгала сперма, которую исторг из себя Ролан одновременно с громкими проклятиями. Будь на месте Жюстины другая, она, несомненно, воспользовалась бы оружием, которое было у неё в руках, и бросилась бы на монстра. Но к чему бы привел этот отчаянный поступок? Не имея ключей от подземелий, не зная хитрых коридоров, она бы умерла, не добравшись до выхода, впрочем, и сам Ролан был настороже. Поэтому она поднялась, оставив нож на земле, чтобы у хозяина не возникло даже намека на подозрение. Он ничего не заподозрил и, удовлетворенный покорностью и кротостью жертвы в большей степени, чем её ловкостью, кивком головы указал ей на дверь, и они вместе поднялись в замок. На следующий день Жюстина лучше познакомилась со своим окружением. Её подругами по несчастью были четверо женщин от двадцати пяти до тридцати лет. Хотя их изнурили недоедание и каторжная работа, они сохранили большую часть прежней красоты. Все четверо отличались великолепной фигурой, а самая молодая, Сюзанна, обладательница огромных бархатных глаз, была особенно красива. Ролан встретил её в Лионе, забрал из семьи, обещав жениться на ней, и привез в свой ужасный дом. Она жила здесь уже три года и больше, чем остальные пленницы, страдала от жестокости этого чудовища. Благодаря хлысту из бычьих жил её ягодицы задубились и сделались твердыми, как коровья шкура, высушенная на солнце; у неё была язва на левой груди и абсцесс в матке, что причиняло ей невыносимые страдания. Все это было результатом стараний коварного Ролана, плодом его неслыханного сладострастия. От неё Жюстина узнала, что злодей собирается ехать в Венецию, где в обмен на большую сумму фальшивых денег, недавно переправленных в Испанию, он должен был получить обменные векселя, выданные на Италию, так как он остерегался переводить свое золото на другую сторону горного массива, чтобы его преступления не были раскрыты в той стране, где он хотел обосноваться. Но все планы могли рухнуть в любую минуту, и замышляемое им отступление полностью зависело от успеха последней сделки, в которую он вложил большую часть своих богатств. Если бы в Кадиксе приняли его фальшивые пиастры, цехины, луидоры и обменяли их на векселя, оплачиваемые в Венеции, Ролан был бы счастлив всю оставшуюся жизнь; если бы подделка обнаружилась, одного единственного дня хватило бы, чтобы разрушить хрупкое здание его счастья и благополучия.