Зигзаг
Шрифт:
Какое-то время Гаррисон просто кивал.
— Тогда понятно. — Он отошел от окна и снова прошелся по столовой. — И это… может привести к тому, что… мы меняемся?
— Не понял.
— Что… — Гаррисон едва шевелил мышцами, необходимыми для процесса речи. Его лицо походило на напудренную маску, — …мы начинаем делать или думать что-то странное…
— Думаю, да. Сознание Зигзага каким-то образом всех нас заражает, потому что взаимодействует с нашим настоящим…
Нас заражает.Гаррисон не хотел смотреть на сидевшую там Элису, дышавшую, как дикий зверь, в этой прилипшей
Он не хотел на нее смотреть, потому что не хотел утратить контроль над собой. Связь была очень тонкой: если он долго или достаточно долго смотрел на нее, он был способен на все. Но делать пока он ничего не хотел. Он должен сохранять благоразумие. Пока профессор еще может сказать или сделать что-то важное, он будет сохранять спокойствие.
— Профессор, давайте вернемся к основным моментам. — Он потер глаза. — С самого начала. Вы были в кинозале одни…
— Я заснул, но когда посыпались искры, проснулся. Искрили все выходы сети: консоль, выключатели… В лабораториях было то же самое…
— А на кухне видели? — Гаррисон выглянул в дверь, сморщившись от запаха гари. — Изоляция в розетках сгорела, и провода полностью оголены… Как это могло произойти?
— Это работа Зигзага. Такого еще не было. Он… научился извлекать энергию из отключенных электроприборов.
Гаррисон потирал подбородок, глядя на ученого. Ему нужно побриться. Нужен хороший душ, который вернет его к жизни, хороший отдых в нормальной постели. Но все это пока недоступно.
— Продолжайте, профессор.
Оса. Прежде всего надо убить эту черную осу, жалящую твои мысли.
— В свете искр я увидел… Не знаю даже, как я смог догадаться, что этоЖаклин… Меня стошнило. Я начал кричать.
Дверь столовой распахнулась, прерывая разговор. Вошел Виктор в сопровождении солдата. Он был так же грязен, как все остальные: обнаженный торс, завязанная на поясе рубаха, лицо опухло от недосыпания и от пары-тройки полученных от Картера оплеух. Гаррисону его вид был отвратителен: эта болезненная бледность, это отсутствие волос на груди, эти допотопные очки… Все в этом типчике наводило его на мысль о незрелой гусенице, о длинноруком головастике. Сверх того он налил полные штаны, когда вошел в кинозал, и пятно на брюках еще не просохло. Гаррисон улыбнулся ему, настроенный на то, чтобы вытерпеть и Господина Головастика.
— Вы отдохнули? — Лопера кивнул, садясь на стул. Гаррисон заметил, что эта женщина смотрит на него с беспокойством. Как онаможет дружить с этим пугалом? Может, неплохо было бы убить его у нее на глазах? Может, неплохо было бы, чтобы эта шлюха увидела, как он умирает?Он приберег эту мысль, чтобы потом обсудить ее с Юргенсом, и сосредоточился на Бланесе. — О чем это мы? Вы увидели останки Клиссо, и… что было потом?
— Везде стало снова темно. Но я уже знал, что он совершил новое нападение. — Он помедлил и с особым нажимом произнес: — И тогда я увидел его.
— Кого?
— Рика Валенте.
Последовало молчание, нарушаемое лишь монотонным шумом дождя.
— Как вы узнали его, если было темно?
—
— Вы его тоже видели? — бросил Гаррисон Виктору.
— Нет… — Виктор казался полупьяным. — Но в тот момент я вряд ли мог обратить на что-то внимание…
— А вы, барышня? — не глядя на нее, спросил Гаррисон. — Вы, по-моему, оставались в зале управления, так? Вы упали в обморок… Вы видели Валенте?
Элиса даже не подняла головы.
Гаррисону стало страшно: не того, что она что-то с ним сделает, а, наоборот, всего того, что он хотел сделать с ней. Всего того, что он сделает с нейв свое время. Ему было жутко смотреть на тело, с которым он будет играть в такое множество неведомых игр. Помедлив, он вдохнул и выдохнул воздух в виде слов:
— Затрудняется ответить… Ладно, как бы там ни было, мои люди его найдут. С острова он не убежит, где бы он ни скрывался. — Он снова обратился к своему большому другу Бланесу: — Вы думаете, что Зигзаг — это Валенте?
— Я в этом абсолютно уверен.
— И где он скрывался все эти годы?
— Не знаю. Надо проработать этот вопрос.
— Мне хотелось бы узнать это, профессор. Узнать, как он это сделал, он или его «двойняшка», «двойник», или как там его называют… как ему удалось уничтожить стольких из вас. Я хочу понять, в чем тут штука, понятно? Один учитель у нас в школе обычно отвечал на все мои вопросы так: «Не спрашивай о причинах, довольствуйся следствиями». Но «следствие» сейчас находится в соседней комнате, и понять его нелегко. — Хоть на лице у Гаррисона была улыбка, он поморщился, как от боли. — Это такое «следствие», что мурашки бегут по коже. Начинаешь думать: что же за мысли должны были роиться в голове этого Валенте, чтобы все это сотворить с человеческим телом… Мне нужно что-то вроде отчета. В конце концов, это не только ваш, но и наш проект.
— А мне нужно время и спокойная обстановка, чтобы проанализировать случившееся, — ответил Бланес.
— И то, и другое у вас будет.
Элиса растерянно посмотрела на Бланеса. Она заговорила чуть ли не впервые с начала этого длинного допроса:
— Ты с ума сошел? — сказала она по-испански. — Будешь им помогать?
Не успел еще Бланес ответить, как Гаррисон вмешался в разговор:
— «С ума сошел», — легко повторил он по-испански насмешливым тоном. — Мы все тут «сошли с ума», барышня… Покажите хоть одного нормального.
Он склонился к ней. Теперь-то он мог на нее смотретьи собирался доставить себе это удовольствие — она показалась ему столь красивой, столь соблазнительной, несмотря на идущий от нее запах пота и грязи и растрепанный вид, что у него мороз по коже пошел. Он изобразил речь, чтобы максимально воспользоваться этими секундами созерцания, выбрав интонацию поучающего отца, разговаривающего с любимой, но непослушной дочерью.
— Но безумие одних заключается в заботе о том, чтобы другие могли спокойно спать. Мы живем в опасном мире — в мире, где террористы совершают нападения предательски, неожиданно, исподтишка, как Зигзаг… Мы не можем допустить, чтобы… случившимся сегодня ночью воспользовались не те люди.