Зимние ходоки
Шрифт:
— Почему ты так решил? — поинтересовалась Лена, вскинув брови.
— Ну вроде вирусы, они же… Ну от температуры не зависят, как бы! — я вспомнил многочисленные вирусы гриппа и всякие ОРВИ, которые в морозы накрывали население северных стран.
— Это всё зависит от генного набора вируса… — покачала головой Лена. — Некоторые вирусы живут при отрицательной температуре, а некоторые — нет. Вот только у нас даже отрицательной температуры пока не было!
— Так, давайте не отвлекаться! — попросил Кукушкин. — Лена, когда мы сможем выпускать здоровых из карантина? У нас все работы встали!
— Я бы ещё пару дней подождала, — сказала девушка, но заметив, как нахмурился Иваныч, всё-таки пояснила: — Нам надо убедиться, что это не временное затишье, а тенденция. Два дня уже прошло. Ещё пара дней, и можно начинать послабления.
И знаете, почему я запомнил этот разговор? Потому что мне, как полицейскому, было так хорошо в эти дни карантина, что я даже описать не могу!.. Я, конечно, об этом вслух никому не скажу. Тем более, Иванычу. Но карантин я, скорее, пережил как отдых, а не как чрезвычайную ситуацию! Так-то вот…
Дневник Джошуа Петерсона.
Триста одиннадцатый день. Японский городовой!
Откровенно говоря, я не знаю, что имел в виду отец Фёдор, когда кричал эти слова, слетая на землю со спины бага. Бага было жалко! Его зовут Тетрис, и он один из первых прирученных, которых мне удалось объездить. Он жив, но четыре арбалетных болта — штука серьёзная… Легче было бы его добить, но я ни за что не позволю.
А отец Фёдор как в воду глядел… Японцы это и были!
Отряд азиатов подстерегал нас у берега реки. Народу у них было не так уж много, но все с дальнобойным оружием и копьями.
Стреляя по нам, японцы укрылись на вершине скалистого выступа. Больше никого не зацепили, и наш разъезд ушёл в сторону. Кидать багов на скалу было бы очень глупым решением, так что караван в любом случае обогнул их по дуге.
Вот тут-то разведчики и донесли, что дело совсем плохо. Они заметили ещё три отряда, зажимающих нас в полукольцо. А значит, численный перевес был на стороне противника. Ну а в том, что япошки — противники, уже никто не сомневался. Да, у нас кавалерия… А у них — арбалеты! У нас же из дальнобойного — только дротики. Не привыкли мы к таким нападениям…
— Иешу! Они прижмут нас к берегу! — крикнул мне Балард, остановив бага рядом. — Нас тогда просто перестреляют, как в тире!
— И что ты предлагаешь?! — рявкнул я. — Бросать добро с телег на поживу этим стервятникам?!
— Лучше добро бросить, чем жизнь потерять! — сообщил с одной из телег отец Фёдор, который уже успел прийти в себя.
— Да о чём ты, отец?! — возмутился я, указав на мрачное холодное небо. — Бросим припасы и вещи — зиму не переживём!
— Это дело наживное! — настаивал отец Фёдор. — Джош, мы справимся! Поверь мне!..
— Это, отец, ты у нас из северных земель! — возразила Моника из соседней телеги. — А мы вот как-то в своих силах не уверены…
— Иешу?! — Балард уставился на меня.
— Сейчас… Сейчас… — пробормотал я.
Хреновый из меня полководец, честно говоря! Я — фермер. Животновод. Конезаводчик. В военном деле я — абсолютный, полный ноль. А сейчас мне приходится изображать из себя мудрого вождя. Да за что мне это наказание, а?! Должен быть выход! Должен!..
— Балард, а на другом берегу есть японцы?! — меня осенило.
— Ты серьёзно?! Переправляться?! — возмутился Мигель, руливший повозкой, в которой везли отца Фёдора. — Вода ледяная!
— У нас высокие колёса фургонов! — прорычал я. — Найдём какой-нибудь брод! Вон, перед слиянием гляньте, как вода перекатывается!
— Сейчас проверим! — Балард махнул рукой, подзывая к себе командиров разъездов.
После короткого обмена репликами три тройки кинулись в сторону берега, а ещё одна — к тому месту, которое я указал.
— Двигаемся дальше! Не стоим! — я пустил бага вперёд, увлекая караван за собой.
Прав ли я был? Я, честно говоря, не знаю… Когда тебя пытаются прижать к не слишком широкой и глубокой реке, стоит задуматься, почему с той стороны тебя не ждёт враг. Просто не успели подтянуться? Возможно!
Вот только планета тут первобытно-дикая… И может статься так, что японцы не просто так избегали другого берега. Может, там обитал кто-то более страшный, чем они сами?
Однако через полчаса стало ясно: другой берег пуст. А ещё через двадцать минут вернулись разведчики с новостью о переправе.
Я ошибся… Там, где перекатывалась вода, был не брод, а порог. Вода неслась стремительно, и глубина была приличная. Зато дальше, на месте слияния одной речки с другой, образовалась отмель. Вот там-то и можно было перебраться.
Караван устремился к спасению, пытаясь не терять больше ни минуты. Фургоны трясло и подкидывало на ухабах, а колеса и оси скрипели так, будто собирались вот прямо сейчас развалиться. А в табунах недовольно ревели баги, подгоняемые пастухами.
Да! Мы взяли с собой всех, кого удалось прикормить. Увы, не всех я сумел пока объездить. И не все разрешали впрягать себя в фургоны. Но оставлять таких животных я не хотел… Ни одного! Их и так на севере было мало. А кто знает, что ждёт нас в будущем…
Радуясь тому, что баги охотно шли на контакт с людьми, мы утащили больше этих животных, чем надо. Гнали с собой табуны, как настоящие кочевники. Жадность — грех. Но никто из нас это жадностью не считал. Это была запасливость!
Первые телеги ворвались в воду на переправе, поднимая тучи брызг. В телегах отчаянно ругались мужчины, и визжали женщины. Я сам, получив брызгами в лицо, еле сдержал крик! Вода была и в самом деле ледяная!.. Но отряды врага уже показались на глаза. Японцы торопливо бежали к нам — и явно не с целью сказать: «Кон ни чи ва!». Уж больно хари у них суровые были, насколько я смог рассмотреть… А я на зрение никогда не жаловался, даже до отправки на эту планету.